Под лампами в приемной кожа Люка выглядит почти желтой. Переворачиваю страницу и склоняю голову набок – пытаюсь разобраться, что это такое у меня перед глазами.
– Мерзкое занятие – ходить к врачам, да? – вдруг говорит Люк.
Отрываю взгляд от страницы и смотрю на парня: глаза у него большие, карие, он глядит на сидящего напротив нас мужчину, который кашляет в кулак.
– Полагаю, да.
– Это так негигиенично. – Люк энергично трет висок, на коже остаются красные полосы.
– Перестань думать об этом, тогда сможешь расслабиться. – Я закрываю журнал и бросаю его на столик.
– Просто я ненавижу иглы. – Люк делает паузу и перестает барабанить ногой по полу.
Пустые слова, ему ведь приходится колоть инсулин уже достаточно долго. Страх в его глазах заставляет меня задуматься: нет ли у него более серьезной фобии, чем боязнь уколов?
– Ладно, подумай о чем-нибудь другом. – Я беру со столика иллюстрированный спортивный журнал. – Почитай вот это. Поможет отвлечься.
Люк сводит брови, берет у меня журнал и изучает девушку на обложке.
– Знаешь, я не помню, чтобы ты была такой в школе. Ты была такая тихоня, и все… – Люк запинается, но я знаю, что он хотел сказать: все потешались надо мной, прикалывались, дразнили и мучили. – Прости. Я не должен был вспоминать об этом.
– Ничего, – заверяю я его, но воспоминания взрываются в голове и разлетаются тысячью осколков.
– Знаешь, ты напоминаешь мне мою сестру Эми, – говорит Люк. – Ты ее, наверное, не помнишь. Она была на два года старше нас.
– К сожалению, не помню. – Я качаю головой.
– Она была очень похожа на тебя. – Люк открывает журнал и переворачивает страницу. – Тихая, милая, но грустная.
Обращаю внимание, что он сказал «была». Сжимаю губы – осколков в голове становится больше, они дробятся на мелкие кусочки.
– Прости, мне надо отлучиться на минутку.
Я встаю со стула и торопливо семеню по коридору в туалет. От тянущей боли в животе горбятся плечи. К счастью, туалет свободен, иначе я бы сделала свое дело прямо в коридоре, и всем стал бы известен мой маленький секрет. Когда меня охватывают мрачные мысли, это дает мне облегчение. Этого у меня никто не отнимет.
* * *
– Думаю, в качестве благодарности я должен сводить тебя сюда, – говорит Люк, когда мы проезжаем мимо ярмарочной площади.
Солнце садится за горы, небо серое, расцвеченное кое-где розовыми и оранжевыми всполохами. Музыка и неоновые огни накрывают землю.
– Последний раз я была на карнавале в одиннадцать лет, – признаюсь я. – И никогда не каталась на аттракционах, особенно на таких высоких.
– Ты что, никогда не была на ярмарках в нашем городе? – спрашивает мой спутник, притормаживая у светофора.
– Я перестала ходить на них, когда мне исполнилось двенадцать.
Люк смотрит на меня и ждет объяснений, но что я могу ему сказать? Что мое детство закончилось в двенадцать лет, когда была похищена моя невинность? Что после того, как это случилось, сахарная вата, воздушные шары, игры и карусели заставляют меня сожалеть о том времени, которого уже не вернуть?
– Ну что ж, тогда я свожу тебя, – говорит Люк.
Сигнал светофора меняется, и лицо моего спутника озаряется зеленым светом. Люк отпускает педаль тормоза, и машина трогается.
– О, ты не должен это делать. Я была рада помочь тебе, особенно когда увидела, что ты перестал выглядеть как мертвец.
– Я был так плох?
– Точно.
– И все равно я думаю, мы должны сходить куда-нибудь вместе. – Люк качает головой, слегка улыбаясь. – Это лучше, чем возвращаться в кампус и сидеть в общагах. Как начались занятия, я носа из своей комнаты не высовываю. – Он замолкает, крутит руль и сворачивает на пыльную парковку рядом с белыми тентами и неоновыми огнями каруселей. – Хочешь, позвони Сету и позови его. – Обдумывая что-то, он выключает мотор. – А я звякну Кайдену, узнаю, не хочет ли он тоже прийти.
Кусаю ногти и стараюсь сохранять спокойствие, чтобы голова совсем не закружилась, как у глупой девчонки.
– Почему бы и нет?
Достаю из кармана джинсов телефон, а Люк тем временем берет свой с обшарпанной приборной панели. Пока я звоню Сету, он разговаривает с Кайденом. Слышу, Люк увиливает от прямого ответа на вопрос, почему мы с ним вместе, и думаю про себя: неужели Кайден все еще злится?
– Сет согласился. – Я приподнялась, чтобы засунуть телефон в карман. – Он сказал, что позвонит Кайдену и узнает, не хочет ли тот прокатиться…
Люк повторяет мои слова Кайдену, а потом захлопывает крышку телефона и потирает внутреннюю сторону предплечья – место, куда ему вкололи инсулин.
– Кайден сказал, что он тоже с нами. – Люк открывает дверь и выпрыгивает наружу, потом заглядывает обратно в машину, чтобы вынуть ключи из замка зажигания. – Я сказал, что мы будем ждать его у «Зиппера».
Вылезаю из машины, бедром захлопываю дверцу и иду к Люку, который стоит с другой стороны. Обвожу взглядом крутящиеся и вертящиеся аттракционы.
– «Зиппер»? Звучит заманчиво.
– Ага, посмотрим, что ты запоешь, когда его увидишь, – хмыкает Люк, и мы с ним отправляемся к входным воротам.
* * *
Становимся в очередь у огромной металлической вертушки, к которой прицеплены кабинки. Каждая вращается вокруг своей оси, и одновременно центральная вертушка тоже крутится, так что получается двойное вращение. Мигают лампочки, тяжелый рок так грохочет, что я едва слышу взвизгивания, доносящиеся из кабинок. Смотрю на эту махину, а она все крутится и крутится. Я психологически готовлюсь к испытанию, а Люк тем временем пишет эсэмэску на телефоне.
– Ты готова?
Дыхание Кайдена щекочет мне шею, а голос задевает барабанную перепонку. Я поворачиваю голову, его губы едва не соприкасаются с моими. Внезапная близость поражает его не меньше, чем меня, и мы одновременно делаем шаг назад.
Кайден одет в облегающие джинсы и черную рубашку с длинным рукавом, на ногах у него ботинки. Темные волосы слегка влажные, как будто перед выходом он принял душ. Он великолепен, говорю я себе. Впервые за очень долгое время я смогла дать такую оценку парню.
– У тебя вид странный, – перекрикивает музыку Кайден и наклоняется ближе. – Ты серьезно собираешься прокатиться на этой штуке?
– Может быть… – Я откидываю голову назад и смотрю на карусель. – Но она так высоко поднимает.
Кайден тоже обводит взглядом «Зиппер», а потом смотрит мне в глаза; по его лицу скачут отблески розовых и желтых огоньков.
