Он вошел в меня. — Скажи это еще раз.
— Я люблю тебя.
Он начал ритмично двигаться, его дыхание стало тяжелее. — Это то, что ты хочешь? Чтобы я был внутри тебя?
Я откинула голову назад, наслаждаясь от ощущения скольжения его тела во мне, и на мне.
— Да.
— Хорошо. С этого дня я хочу быть внутри тебя, каждый божий день.
— Я тоже этого хочу.
— Боже, ты ощущаешься так удивительно, детка.
Я не могла больше говорить. Я попала на волну счастья. Она захлестнула меня, лишила дара речи и истощила. Но когда Грей достиг своего пика, я из всех сил приняла его глубже.
— Дерьмо, — сказал он, отстраняясь.
— Что? — Нахмурилась я.
— Защита.
— Что?
— Резинка, детка. Мы её не использовали.
— Разве это нормально?
Он рассмеялся. — Только если ты хочешь, затянуть меня в преисподнюю.
Я провела по челюсти кончиком пальца. — Я бы не возражала.
Он странно посмотрел на меня. — Что?
Я, не решительно, сглотнула. — Иметь ребенка. Я хотела бы иметь от тебя ребенка, Грей.
Он надолго прикрыл глаза. Потом открыл их и схватил меня в крепкие объятия. — Ты меня убиваешь, — сказал он.
— Почему?
Он посадил меня напротив себя, и глубоко вздохнул. — Ты так чертовски честна, это преступление.
Мои руки обвились вокруг его сильной груди. Я чувствовала себя в безопасности. Любимой. Я не хотела уходить.
— Могу ли я остаться с тобой?
— Навсегда, — прошептал он, целуя меня. — Каждую ночь.
Я боялась просыпаться. Не так боялась, как когда была с Уинстоном. Нет, я боялась, что все то, что было сказано и сделано ночью исчезнет, что он опять будет пытаться держать меня на расстоянии.
Но его лучезарная улыбка, когда он, в утреннем свете спокойно посмотрел на меня, забрала этот страх.
— Я думал, что ты спишь, — сказал он, зевая и приближаясь ко мне. Он странно посмотрел на меня, когда я попыталась подтянуть простыню к телу. — Промиз, я уже видел тебя голой, — напомнил он мне.
Я покраснела. Я чувствовала себя смешно. Конечно, у меня нет никаких причин, чтобы прикрываться перед ним.
— Я знаю. Но... — мой голос затих. Плохие мысли начали проникать в мое сознание. Всё то, что Уинстон говорил и делал со мной. В день, когда он раздел меня и заставил встать перед зеркалом, пока сам говорил мерзкие слова о моих синяках, о голом теле.
— Эй, — садясь, мягко сказал Грей. — Детка, нет. Вот дерьмо, я иногда забываюсь. — Он погладил меня по голове. — Ты можешь рассказать мне. Ты не обязана, но можешь. Ты можешь рассказать мне что угодно, Промиз. Я люблю тебя.
Нет. Есть кое-что, что я не смогла бы передать словами. Есть кое-что, что я не хочу, чтобы он знал.
Грейсон больше не настаивал. Он в течение нескольких минут обнимал меня, а потом вылез из постели, не стесняясь собственной наготы, пока осматривал пол с решительным видом. Наконец, он улыбнулся и поднял мое платье.
— Ваше платье, миледи.
Мы съели оставшиеся булочки с корицей, которые я принесла вчера, и Грейсон скромно спросил о моих планах на день.
— Быть с тобой, — я пожала плечами.
Он рассмеялся, и я вздрогнула от неуверенности. Но он просто схватил меня за руку и сказал: — Я надеялся, что ты это скажешь, — он перегнулся через стол и взял свой сотовый телефон.
— Брэндон. Да, я знаю, сколько, бл**ть, время, ты сранный неудачник. Слушай, мне нужно, чтобы ты поработал в ресторане сегодня. Ну, что бл*ть ты хочешь? Договорились. Есть причина, мудак. Слушай, не будь х*ем. Ты знаешь, я не скажу тебе ни черта. Тебе не нужно говорить с ней. Нет, я не думаю, что она хочет сегодня сделать тебе немного гребанного печенья. Спасибо, придурок. Позже.
Грей нажал отбой в телефоне и улыбнулся. — Брэндон передает привет.
— Значит, он знает, что я здесь?
Казалось, это забавляло Грея. — Я нес тебя домой, с закинутыми вокруг себя ногами, а потом мы исчезли на остаток ночи. Да, все знают, что ты здесь, — он взял мою руку.
— Всем насрать. На самом деле, это было ожидаемо.
Я задумалась над этим. — Так что мы сегодня будем делать?
Он потянулся. — Все, что пожелаешь. Имей ввиду, что снаружи намного жарче, и, судя по твоему виду, через двадцать минут ходьбы под палящим солнцем, ты станешь красной до кончиков волос.
Я пожала плечами, делая крошечный глоток кофе, он сел напротив меня. — Ну, мы могли бы сидеть здесь и просто смотреть на стену, все это будет иметь значение для меня. Пока ты рядом.
Он провел рукой вверх по моему бедру и подмигнул. — Есть кое-что намного лучше, чем смотреть на гребаную стену.
— Как что, бл*, например? — Невинно спросила я.
Он посадил меня на колени. — Все что угодно, бл**.
Он коснулся моей груди, проводя руками по мне, по моей одежде, по трусикам. Его растущее возбуждение выпирало из надетых спортивных шорт.
Это ощущалось так по-другому, в дневном свете. Я отчаянно хотела быть рядом с ним, но неуловимая тревога не отпускала. Я просто сидела молча.
Грей почувствовал. Он притормозил, и его руки изменили положение, незаметно обвив мою талию. Он повернул голову назад.
Я была удивлена, когда он оставил меня, стоять там, и открыл гардероб, рядом с крошечной кухней. Его внимание привлекла большая каркасная стена, и он улыбнулся.
— Так и думал, что оно все еще там, — сказал он.
Меня это еще больше запутало. — Это зеркало.
— Именно, — согласился он, каким-то необъяснимым образом подперев его на узком выступе. — Это зеркало хорошего размера.
— Таким образом, ты можешь смотреть на себя, пока готовишь?
Он улыбнулся мне. — Таким образом, мы можем следить друг за другом. — Он протянул руку. — Иди сюда, Промиз. Пора усвоить урок, о том насколько ты чертовски прекрасна.
Я посмотрела на себя в зеркало. Мне это не понравилось. Он посмотрел на меня, и лицо его немного потускнело.
— Ты не должна, — сказал он мягко.
Я знала, что не должна. С ним было иначе. Я подошла к нему, потому что хотела.
Грейсон улыбнулся и поставил меня перед собой, скрестив руки на моих плечах. — Посмотри на нас, — прошептал он, уткнувшись лицом в мои волосы.
Я посмотрела. И тогда я поняла, что он имел в виду. Я вспомнила, как была рада тому, как выглядела в этом платье, до того, как вышла вечером из своего трейлера. Но с Греем в отражении, я выглядела взъерошенной и совершенно сексуальной. Он переместил свои мощные руки на мои предплечья, легко массируя их. Он был намного больше, намного сильнее меня.
— Чувствуешь? — Спросил он меня, мягко вжимаясь в мою спину своей твердой эрекцией.
