— Слушаю.
— Фред Дорелли на проводе, — сообщила ему секретарь.
— Спасибо, миссис Тимберс. — Он услышал, как щелкнул переключатель связи, затем голос Фреда в трубке.
— Алло, Марк?
— Да, Фред. Как дела?
— Все в порядке, — ответил Фред. — У меня для тебя интересные новости. У тебя есть минутка свободного времени?
— Для тебя всегда, — заверил его Марк. — Что за новости?
Голос Фреда стал отрывисто деловым:
— Как я и предполагал, ошейник Купера прислали мне. На одном из стульев в коридоре полицейского управления был найден большой конверт с моим именем, вырезанным из газетных букв, как и в прошлый раз. Ребята из отдела по обезвреживанию взрывных устройств, конечно, проверили его, но я ни минуты не сомневался, что в конверте нет ничего, кроме собачьего ошейника.
— К ошейнику была приложена какая-нибудь записка? — поинтересовался Марк.
— Нет, никакой записки не было. У меня есть новости о Леонсии Раскин-Боуэн.
— Вот как? — Марк опустился на стул. — Какие же?
Мне позвонил ее лечащий врач. Он получил весточку из Брайтона от сестры Леонсии, Джулии. Та сообщила ему, что, поскольку ее мужу должны были делать срочную операцию в Швейцарии, ей пришлось неожиданно лететь в Европу и у нее не было другого выхода, кроме как попросить Леонсию ненадолго отложить свой приезд к ней. Вчера Джулия возвратилась из Швейцарии, а сегодня позвонила врачу Леонсии и сообщила, что уже три дня не может дозвониться до сестры ни на домашний телефон, ни на мобильный. Она очень беспокоится.
— Выходит, Леонсия не уезжала из Лондона?
— Выходит. Я попросил выдать мне ордер на обыск ее дома. Чтобы поискать доказательства того, что она заходила к себе, выписавшись из клиники, а также чтобы посмотреть, нет ли у нее в доме того яда, которым был отравлен Купер. Но Леонсию не видели около ее дома с тех пор, как я установил за ним наблюдение.
— И ты думаешь, тебе дадут ордер?
— Возможно, нет. Тогда придется прибегнуть к другим методам, но я должен непременно проникнуть в дом. Я уже заполнил все необходимые для получения ордера бумаги, но меня беспокоит тот факт, что нет никаких конкретных доказательств, только косвенные улики и мои предположения, а на них, как ты понимаешь, далеко не уедешь. Но, как я уже сказал, выдадут мне ордер или нет, я все равно намерен попасть в ее дом.
— Отлично, — проворчал Марк. — Не хватало еще, чтобы тебя арестовали за проникновение со взломом! Если тебя посадят, нам от этого легче не будет.
— Типун тебе на язык, не болтай чепухи! Лучше присмотри как следует за Терри, постарайся как можно меньше оставлять ее одну. Знаешь, что-то в этом деле мне не нравится. Что-то не складывается в моей голове. Чувствую, что упускаю какую-то важную деталь, но никак не могу ухватить ее.
— Я рассчитываю на твой блестящий дедуктивный ум, Фредди. И, конечно же я не оставлю Терри одну, не беспокойся. Я… люблю ее, Фред. Клянусь, что это так. И она тоже любит меня.
— Здорово, дружище, я ужасно рад за тебя. За вас обоих. Тереза замечательная женщина, настоящая леди. Как она терпит такого обормота, как ты, ума не приложу, но, видно, есть в тебе помимо недостатков и пара-тройка положительных качеств, а? — пошутил Фред. — Кстати, о недостатках. Ты еще не пересмотрел свое скептическое отношение к профессии Терезы?
— Я стараюсь, Фред, но пока что не получается.
— Похоже, плохо стараешься. Ну ладно, с этим вы разберетесь, когда закончится это дело с угрозами и злоумышленник будет пойман. Буду держать тебя в курсе. А ты сам не теряй бдительности и хорошенько позаботься о своей леди.
— Хорошо. Спасибо, Фредди. Пока.
Марк положил трубку и потер переносицу. Голова разболелась еще сильнее. Надо сосредоточиться на чем-нибудь другом, отвлечься от всех этих нерешенных проблем, может тогда головная боль отступит. Решив сложить разбросанные на столе бумаги и чертежи, он наткнулся на небольшой незапечатанный конверт с его именем. Удивленный Марк вытащил из конверта открытку с изображением букета роз и бокала с шампанским. Прочитав то, что было написано на обороте, он вначале сильно удивился, потом улыбнулся.
Тереза вошла в свою квартиру, сбросила туфли и вздохнула с облегчением. Наконец-то можно переодеться в свободную, домашнюю одежду и расслабиться после напряженного дня. Сегодня у нее было много пациентов, и с некоторыми из них пришлось повозиться. Она решила, что примет расслабляющую ванну, поужинает и заберется в постель.
Потом она вспомнила, что они с Марком решили жить вместе и он вот-вот придет. Час назад он звонил ей узнать, как у нее дела, и сказал, что немного задержится. Вспомнив это, Тереза улыбнулась. Их разговор был похож на разговор семейной пары.
Однако проблема оставалась, и сегодня они во что бы то ни стало должны серьезно обсудить ее. Он должен наконец понять, как важно для нее, чтобы он видел в ней не только привлекательную, желанную женщину, но и человека. Как важно для нее, чтобы он с уважением и пониманием относился к ее профессии.
Тереза уже приняла ванну и просматривала почту, когда услышала звук поворачиваемого в замке ключа. Ее удивил небольшой конверт, обнаруженный среди счетов и рекламных проспектов.
Марк вошел в гостиную.
— Привет, — улыбнулась она ему.
— Привет. — Он подошел и прижался к ее губам своими. — Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?
— Днем болела, — призналась Тереза, — но я выпила лекарство и только что приняла ванну. Сейчас уже получше. — Говоря это, Тереза вскрыла конверт. — Интересно, что бы это могло быть? — Она вытащила открытку с букетом роз и бокалом шампанского. — Ох какая прелесть! Смотри, Марк.
— Да, симпатичная открытка. — Он вытащил точно такую же из кармана пиджака. — А вот и еще одна. Джонатан Пентворт приглашает нас на коктейль завтра в восемь. Вначале я удивился, но потом вспомнил, что до того, как погиб Ларри, Джонатан любил устраивать вечеринки.
— Но это же замечательно, правда? Это первая вечеринка, которую устраивает Джонатан с тех пор, как Ларри не стало. Это означает, что он постепенно возвращается к нормальной жизни. Что он преодолел тот психологический барьер, которым отгородился от всего мира после преждевременной смерти сына.
— Да, согласен, что это хороший знак, — проворчал Марк, у которого, несмотря на принятое лекарство, все еще болела голова, что отнюдь не улучшало его настроения. — Только разве тебе обязательно подводить под каждый человеческий поступок научную психологическую основу?
— Марк, что ты…
— Скажи мне тогда вот что: почему я надеваю вначале правый носок, затем правый ботинок, а после левый носок и левый ботинок? Большинство людей сначала надевают оба носка, а потом ботинки. В каком учебнике по психологии объяснено, какие психологические основы заложены в таких моих действиях и на какие черты моего характера это указывает? Ну давай, растолкуй мне! — Марк и сам не знал, почему он вспылил из-за совершенно невинного замечания Терезы, но его понесло и он уже не мог остановиться. По-видимому, сказалось напряжение последних дней и осознание того, что он стоит перед выбором, который не желает делать.
