– Нет, не рассердилась. – Она торопилась тогда в Санта-Фе, к Полу, позвонила Гранту и не застала его дома. Он не перезвонил, она не стала повторять свой звонок. – Просто я не ожидала тебя увидеть. Что ты делаешь в Лондоне?
– Кое-какие дела в компании «Ллойд». Поужинаем сегодня в «Рулз»?
Лорен хотела было отказаться, но передумала. Ее реакция на Райана Уэсткотта неопровержимо доказывала, что она истосковалась по мужскому обществу. А общество Гранта было предпочтительнее любого другого: она хорошо знала его и могла ему доверять.
– Прекрасно!
Выпроводив его, Лорен вернулась в свой кабинет и принялась рыться в шкафу с бумагами. Когда за спиной раздались шаги, она сразу поняла, что это опять Райан: кто еще посмел бы войти, не постучавшись? Лорен сделала вид, что не слышит, и обернулась с недовольной миной лишь после того, как щелкнул дверной замок.
– Ну, что еще?
Райан шагнул к ней, его зеленые глаза смотрели так враждебно, что Лорен даже стало боязно.
– Почему ты меня избегаешь?
– С чего ты взял? – Пока что у нее были все основания гордиться собственным спокойствием.
Он подошел еще ближе. Лорен попятилась, машинально вертя на запястье серебряный браслет. Еще шаг – и он приблизился вплотную, а она, отшатнувшись, ударилась плечом о шкаф.
– Не морочь мне голову!
Райан уперся обеими руками в шкаф, и Лорен оказалась в тисках. Его лицо было слишком близко; она резко повернула голову – и испугалась оскаленной морды леопарда на кольце. А ведь ей казалось, что у Райана ласковые руки! Лорен вспомнила, как чуть было не отдалась ему прямо в машине, и ее охватила паника.
– Отвечай!
Она кое-как уняла дрожь, которая уже начала распространяться по всему телу. Прошлое уже не может причинить ей вреда, чего же пугаться?
– Я всегда предпочитаю работать одна. – Это была правда, хотя и не вся. – Ты займись Игорем, а я возьму на себя организацию выставки. Можешь координировать свои действия с Виолой.
– Опять отговорки! Может, скажешь хоть раз правду, хотя бы для разнообразия?
С таким Райаном она еще не была знакома. Сразу вспомнились предостережения Финли.
– Не пойму, о чем ты… – пролепетала Лорен срывающимся голосом.
– Ты лжешь!
Их разделяли считанные сантиметры, они смотрели друг другу в глаза. После его выкрика в кабинете повисла такая оглушительная тишина, что Лорен не выдержала. Набравшись храбрости, она попыталась поднырнуть под его руку, но он вовремя среагировал и преградил ей путь.
– Никуда тебя не отпущу, пока не услышу правду.
Лорен вдруг так разозлилась, что совсем перестала бояться.
– Почему ты скрыл, что сидел в тюрьме за убийство?
Райан тут же убрал руки:
– Кто тебе рассказал?
– Значит, это правда?
– Да.
– Нет! – не удержалась Лорен; она сама не ожидала, насколько ей хочется, чтобы это оказалось клеветой.
– Кто-то должен был погибнуть – он или я, – негромко произнес Райан. – У меня оставались доли секунды, чтобы принять решение и спастись. Можешь считать это несчастным случаем.
– Почему он на тебя покушался?
– Он охотился за техническими алмазами в Заире – так же, как и я. Только я честно нашел свой алмаз, а он пытался его у меня отобрать.
Лорен облегченно перевела дух: все-таки смягчающие обстоятельства! А Райан, наоборот, дышал тяжело, стараясь взять себя в руки. Когда он снова заговорил, Лорен уловила в его голосе нотки горечи.
– Деньги творят чудеса повсюду, но особенно – в странах «третьего мира». Ти Джи подкупил нужных людей, и я вышел, просидев всего семь месяцев.
Лорен опустила глаза:
– Представляю, как это было страшно. Ты ведь, очевидно, не был уверен, что Ти Джи заплатит за тебя такую крупную сумму.
Райан пожал плечами:
– Да нет, особенно страшно мне не было. Я не сомневался, что Ти Джи сделает ради меня все.
Лорен удивленно взглянула на него. Неужели Виола права, и Райан действительно держит Гриффита в кулаке? Иначе откуда такая уверенность, что Гриффит не бросит его на произвол судьбы? Как ее ни занимал этот вопрос, задать его она не осмелилась и заметила только:
– Но ведь ему пришлось продать подлинники Пикассо, чтобы заплатить за твое освобождение.
– Почему ты так решила? Зачем было Гриффиту продавать подлинники, если он мог просто занять под них денег?
Действительно, как же все просто! Коллекционеры, подобные Гриффиту, продают свои сокровища, только когда исчерпаны все прочие средства. Финли ошибся: оценка картин была нужна не для продажи, а для определения суммы займа.
– Интересно, каково это – сидеть в тюрьме в такой стране?
– Там ценились только две вещи: мускулы и деньги, – ответил Райан устало. – Я бы многое мог тебе рассказать, но, боюсь, от таких рассказов тебя стошнит.
Немного помолчав, Лорен спросила:
– Куда же девался алмаз, из-за которого ты чуть не погиб?
– Его приобрело американское правительство. Потом его использовали на космическом зонде «Пионер-2», запущенном к Венере. Алмазы способны пропускать инфракрасное излучение, а значит, на них не действуют высочайшие температуры. Лучший иллюминатор для приборов! – Райан улыбнулся. – Как ни развивается технология, алмазы остаются самым твердым веществом.
На это Лорен нечего было сказать. Вообще вся история с техническими алмазами из Заира звучала как-то слишком дико, чтобы оказаться выдумкой.
Райан взял ее за подбородок и заставил смотреть ему в глаза.
– Я удовлетворил твое любопытство? Если нет, спрашивай еще. Только не отворачивайся от меня!
Лорен молчала. Она впервые имела дело с убийцей – пускай убившим по необходимости. Что тут скажешь?
– Значит, настала моя очередь задавать вопросы. – Райан криво усмехнулся. – Как у твоего старичка дела по мужской части?
Лорен даже не сразу сообразила, что он имеет в виду Гранта, а когда сообразила, снова разозлилась.
– Во-первых, он еще не так стар, а во-вторых… Когда я задавала тебе вопросы, у меня было на это право: твое прошлое влияет на наши профессиональные отношения. А что касается моей личной жизни, то пускай она такой и остается – личной.
– Снова чушь! Давай начистоту: тебе ведь страшно хочется лечь со мной в постель.
– Мерзавец! – Лорен уперлась ладонями ему в грудь, стараясь оттолкнуть, но его было невозможно вдвинуть с места. – Уйди! Мне от тебя ничего не нужно!
– Прекрати этот жалкий самообман. Тогда, в машине, об тебя можно было обжечься. Если бы я проявил чуть больше настойчивости…
