Неужели ему все известно?
— Вы говорите очень странные вещи, лорд Маллоу! — с трудом произнесла Сара.
— Чистая фантазия. Моя жена намерена носить их каждый день. Попросила меня забрать их из банка. Я, однако, не уверен, что они подойдут к ее внешности. По моему мнению, ее украшения должны быть более ярких и разнообразных цветов.
— Лорд Маллоу, я хочу знать, почему вы сказали мне те странные вещи.
— Просто случайно взбрело в голову, мисс Милдмей. Без всякой задней мысли, уверяю вас. Ваши глаза сверкают, как бриллианты. Вероятно, от вина. — Блейн откинулся назад, и его голос из добродушного стал повелительным. — Вы вернетесь в усадьбу Маллоу, мисс Милдмей. Я принимаю ваше объяснение, что у вас разболелись зубы и что от усталости после длительного путешествия и мучительного лечения вы оступились, взбираясь по лестнице. Страдать от последствий этого несчастного случая придется прежде всего вам самой, и давайте закроем эту тему.
— Лорд Маллоу, вы хотите сказать, что у вас, возможно, есть сомнения относительно истинных причин моего пребывания здесь?
Блейн прищурился, и на мгновение лицо его сделалось непроницаемым. Потом он закинул голову и громко расхохотался, приводя Сару в замешательство.
— Никогда нельзя доверять красивым женщинам. Моя жена была, мне кажется, права, когда хотела уволить вас. Но вы вернетесь в Маллоу, потому что Тайтус очень привязался к вам.
В эти дни казалось, что вечерние сумерки наступают слишком быстро. Снег, падавший на Лондон, не достигал побережья, хотя небо обложили тяжелые тучи и дул холодный северный ветер. Никто не знал, почему мисс Милдмей не вернулась, как обещала, на следующий день. Соумс ездил за десять миль на станцию и, возвратившись, доложил, что с поезда вообще никто не сошел. Амалия не ждала мужа так скоро, но ее возмутило отсутствие мисс Милдмей.
Как назло, в этот день у нее не было званого чая, который мог бы отвлечь от неприятных мыслей, и она бродила по дому в состоянии крайнего беспокойства. Только вчера она была знатной дамой, одетой в дорогое платье из темно-синей тафты с такой широкой юбкой, что ее тонкая талия казалась просто осиной; в ушах сверкали крупные бриллианты.
Было трудно понять, как семейства Блантов и Фортескью восприняли подобное щегольство.
«Раньше они никогда не видели что-либо подобное в усадьбе Маллоу», — подумалось леди Мальвине.
Ее собственные вечеринки всегда протекали как-то беспорядочно, она никогда не знала заранее, сочтет ли нужным ее муж вообще присутствовать, а если и явится, то будет ли учтив с гостями. И внешне она сама с каждым годом выглядела все более захудалой и старомодной, особенно с тех пор, когда пришлось закладывать драгоценности.
Леди Мальвина была не в восторге от Амалии — этого маленького ничтожества из тропиков, разыгрывающего из себя светскую даму, но то была неизбежная дань, которую следовало платить за возвращение сына домой.
Во время вчерашнего званого чая леди Мальвине удалось на несколько минут завладеть всеобщим вниманием, когда Амалию вызвали из комнаты, чтобы встретить какого-то неожиданного и незнакомого посетителя. Вернулась она несколько озабоченной и какой-то рассеянной, без прежней самоуверенности образцовой хозяйки.
— Просто портниха, которая ищет работу, — объяснила Амалия как-то неопределенно. — Могли бы с этим и подождать… Еще чаю, полковник Фортескью? О, я вижу у вас уже есть. Миссис Блант?
— Вы наняли ее? — спросила леди Мальвина.
— Просила ее подождать. Поговорю с ней позже. О Боже! — Амалия опрокинула одну из чашек, пролив чай на ковер. — Какая я сегодня неуклюжая! Мама, позвоните Бетси, пожалуйста!
Леди Мальвина потянула за шнурок, связанный где-то с колокольчиком, и с удивлением взглянула на невестку. Обычно Амалия даже в сильнейшем раздражении умела держать себя в руках и прекрасно контролировала свои движения.
— Попало и на ваше платье, дорогая. Но не расстраивайтесь. Если останется пятно, новая портниха сможет замаскировать его какой-нибудь складкой. Этого материала у нас предостаточно. Когда вы собираетесь привести сюда Тайтуса? Вы должны видеть моего внука, — продолжала леди Мальвина, обращаясь к гостям. — Сможете сами убедиться, насколько в нем сохранилось фамильное сходство. Просто удивительно. Именно это убедило меня прежде всего, что мой сын вернулся домой.
Полковник Фортескью поднял голову и неожиданно заметил:
— А я слышал, что Амброс отправился в Вест-Индию. Интересно, зачем его туда понесло. Если он, конечно, — добавил он галантно, не ищет такую же очаровательную женщину, как леди Маллоу.
Пальцы Амалии, вцепившиеся в край стола, побелели. Затем она, овладев собой, с завидным хладнокровием, которое вызвало восхищение даже у леди Мальвины, сказала:
— У меня практически не было возможности поближе познакомиться с Амбросом. По понятным причинам он не особенно стремился к дружбе с нами. Но мы оба, я и мой муж, надеемся исправить положение, когда Амброс вернется в Англию. Не правда ли, мама?
— Можете попробовать, — ответила леди Мальвина. — Амброс не любит проигрывать. И что он делает в Вест-Индии?
— Морское путешествие — прекрасное лекарство от множества недугов, — проговорила миссис Блант, которая, несмотря на свою старомодную деревенскую наружность, обладала превосходным тактом. — Я вспоминаю то время, когда у мужа разыгралась подагра. Мы отправились в плавание по Средиземному морю. Какое успокоение! Флора, дорогая, нам пора собираться домой. Боюсь, что скоро пойдет снег.
Компания поспешно разошлась, а когда последний гость удалился, Амалия резко повернулась к леди Мальвине.
— Вы слышали? Амброс отправился в Вест-Индию! Зачем? Что он рассчитывает обнаружить?
Сердце леди Мальвины вновь затрепетало от данного, невысказанного страха.
— Вам лучше знать, моя дорогая.
Амалия опустила глаза. Слишком поздно. Леди Мальвина успела заметить в них похожий страх.
— Нет ничего, о чем уже не говорилось в суде. Блейн скажет вам то же самое. Амброс зря теряет время. Мне хотелось бы, чтобы он отнесся к нам с большим доверием. Нам следовало остаться друзьями. Ну а теперь я, пожалуй, пойду и поговорю с той несчастной женщиной.
— Несчастной?
— О, она выглядит совершенно изголодавшейся, бедняжка. По-моему, нужно дать ей шанс, раз уж она проделала столь дальний путь.
Но Амалия не была человеком, способным проявлять жалость. В этом леди Мальвина имела возможность убедиться. Не скрывалось ли за всем этим разговором о бездомной женщине что-то достаточно тревожное, заставившее Амалию опрокинуть чашку и потерять самообладание?
