— И поэтому ты послал Суитуотера.
— Который взял его на безопасном расстоянии. К твоему сведению, я использовал Суитуотера только как последнее средство и при единогласном одобрении Совета и магистра. И уж мы точно не направляли его на Мауи.
— Тот, кто направил его — кто бы это ни был, — знал, как выдать себя за клиента Номер Два. Суитуотер сказал, что она использовала правильные коды.
— Интересно, — мрачно произнес Фэллон.
— Ладно, вернемся к нашей маленькой проблеме. Когда ты собираешься прислать сюда людей для долгосрочного наблюдения? Эти ребята могут уехать в любой момент.
Грейс снова подняла руку.
— Я могла бы проследить за одним из агентов «Найтсшейд».
Лютер устремил на нее грозный взгляд. Она сделала вид, будто ничего не заметила.
— Я и это слышу, — сказал Фэллон. — К сожалению, у Грейс нет навыка такой работы.
Лютер улыбнулся ей.
— Он говорит, что у тебя нет навыков такой работы.
Она поморщилась и откинулась на подушки.
— Я работаю над этим вопросом, — сказал Фэллон. — В течение двадцати четырех часов на Мауи прибудут пять моих агентов. А пока следить за объектами придется вам с Грейс.
— Грейс нам больше не нужна. Я хочу, чтобы она поскорее уехала отсюда.
— Но могут приехать еще люди из «Найтсшейд», — сказал Фэллон.
— Я сам смогу выявить их.
— Да, но профиль-то ты составить не сможешь. Кстати, вспомнил: передай Грейс, что я получил профили, составленные сегодня. Очень глубокая проработка.
В следующее мгновение в телефоне воцарилась тишина.
Лютер посмотрел на Грейс.
— Ему понравились твои профили.
Она просияла.
— Я рада. Как я понимаю, мы все еще напарники?
— Ага.
— Твой безграничный энтузиазм греет душу. — Грейс встала, взяла его за руку и потянула в спальню. — Пойдем. Тебе нужно отдохнуть. Ты уже на последнем издыхании.
— Слишком много энергии ушло на Суитуотера. Я немного посплю. Будь бдительна. Держи все двери на замках. Не выходи из номера и никого не впускай, даже того типа, который пополняет мини-бар. Ясно?
— Я все поняла.
Лютер сел на кровать и задумчиво оглядел свои кроссовки. И зачем человеку, который ходит с тростью, спортивная обувь, подумал он. Прежде чем он успел ответить себе на вопрос, хватит ли у него сил снять их, Грейс встала перед ним на колени и принялась развязывать шнурки. Ее темные волосы блестели в неярком свете лампы.
— Тебя не беспокоит, — спросил Лютер, глядя на ее макушку, — что за все путешествие мы увидели только один пример идеальной семьи, да и та оказалась кланом наемных убийц?
— Семья есть семья.
Он проснулся с ощущением, что она в комнате. Ему не понадобилось открывать глаза, чтобы увидеть ее. Он знал — хотя не мог объяснить, откуда такая уверенность, — что всегда почувствует ее присутствие, когда она окажется рядом. То ощущение узнавания, которое охватило его, когда она шла по аэропорту, усилилось в сотни раз, когда она испытала первый оргазм в его объятиях; и в тысячу раз сегодня утром, когда ему показалось, что их ауры каким-то образом слились на одно бесконечное мгновение и между ними образовалась неразрывная связь.
Черт, может, она и права? Может, он действительно романтик?
— Ты проснулся, — сказала Грейс. — Как себя чувствуешь?
Вот теперь он открыл глаза и приподнялся на локтях. Она стояла у сдвижной двери на балкон. Шторы были раздвинуты на пару футов, и за окном было видно яркое утро.
Лютер обратил внимание, что Грейс одета в ту же одежду, что и вчера вечером. В ней ощущалась неестественная настороженность. Он сразу понял, что с ней. Он и сам не раз впадал в такое состояние после бессонной ночи.
— Я-то в порядке. — Он внимательно оглядел ее. — Но ты, похоже, даже не ложилась.
— Ты спал как убитый. Я и решила, что при сложившихся обстоятельствах будет лучше, если один из нас будет бодрствовать.
Лютер спустил ноги с кровати.
— Другими словами, ты боялась, что я не смогу выполнить свою работу, то есть защитить нас, если кто-то ворвется в номер.
— Ты забыл, что мы команда?
Он потер затылок. Пусть между ними и существует некая неразрывная связь, но это не значит, что он не может злиться на нее.
— К твоему сведению, — ровным голосом произнес он, — я в состоянии справиться с побочными действиями от своей работы.
— Я в этом не сомневаюсь. Я просто думала, что будет нелишним принять меры предосторожности.
— Я бы проснулся, если бы кто-то попытался проникнуть в номер. Поверь мне.
— Ты всегда просыпаешься в плохом настроении? — спросила Грейс скорее с любопытством, чем с осуждением.
— Нет, только тогда, когда я обнаруживаю, что клиент, которого я должен защищать, думает, что сам должен защитить меня.
— Я не твой клиент. Я твой партнер.
— Я здесь, чтобы выполнить работу.
— Вчера вечером ты ее выполнил. Господи, до чего же дурацкий спор. Может, примешь душ?
Лютер задумался над этим. Идея, наверное, неплохая.
— А ты? — спросил он. — Тебе надо поспать.
— Я подремала в кресле.
— Зря ты всю ночь стерегла меня.
— Мне не впервой бодрствовать ночь напролет. Со мной все в порядке. А теперь иди в душ.
Лютер схватил трость и встал. Оглядев себя, он сообразил, что все еще одет в брюки и рубашку. Он поднял голову и поймал свое отражение в зеркале. Одежда была помята, под ввалившимися глазами образовались темные круги, щетина отросла. Плохо. Нелицеприятное зрелище.
Ко всему прочему он был голоден, но ему хотелось не есть. Он посмотрел на Грейс, пытаясь оценить степень ее усталости.
— Знаешь… — сказал он, проводя рукой по подбородку, чтобы понять, насколько жестка отросшая щетина. — Чуткий мужчина, вероятно, не стал бы спрашивать у женщины, проведшей бессонную ночь, не заинтересует ли ее идея вместе принять душ?
Брови Грейс сошлись на переносице, ее взгляд стал суровым.
— Ты прав, чуткий мужчина точно не предложил бы вместе отправиться в душ в такой момент.
Лютер покорно кивнул:
— Да, ясно. Уж больно потрепанный у меня вид.
— Господи, да при чем тут твой вид! — всплеснула руками Грейс.
— А что тогда? — спросил Лютер, озадаченный.
— Мы только что поссорились, — ответила она. — Ты рычал на меня всего минуту назад. А теперь как ни в чем не бывало предлагаешь заняться сексом.
— Ты называешь это ссорой?
— А ты как назвал бы?
Лютер задумался.
— Дискуссией. Она закончилась, и я собираюсь принять душ. Вот и поинтересовался, не присоединишься ли ты ко мне, и все.
