Перед тем как лечь в постель, Ксюша снова подошла к тумбочке и только сейчас заметила, что под вазу подсунута какая-то необычная салфетка из жесткой, желтоватой бумаги. Воспользовавшись тем, что Андрей отправился в круиз по местам общего пользования, она вытащила лист и развернула его. Это оказался чертеж. Фрагмент проекта реконструкции их института. Тот самый, на котором она пыталась расшифровать обозначения помещений второго этажа и не смогла. Что-то в нем, тем не менее, было новым. Она присмотрелась внимательнее. Конечно. Это участок, за той самой дверцей, за которую она несколько раз порывалась попасть, и которой уже больше нет. Судя по чертежу, тоннель выходит в короткий коридор, заканчивающийся настоящей дверью (за нею уже соборный зал), но в самом коридоре есть еще один, боковой вход в какую-то комнату выделенную черным фломастером. Судя по схеме в нее можно попасть можно попасть через те самые ворота (вернее калитку в них) того же соборного зала. Ксения села на кровать. Зачем здесь этот чертеж? Она должна воспользоваться им, как предлогом для того, чтобы придти в архив, как бы для того, чтобы вернуть документ или здесь что-то другое? Нет, определенно, что-то другое… Но, что именно? Конечно, эти странности с исчезновением и внезапным появлением архивариуса, они связаны с этим планом. Тогда что, этот клочок бумаги, приглашение?
– Что это? – услышала она за спиной голос Андрея.
– Нашла за столом в прихожей, – повернула к нему лицо Ксюша, на котором ей с трудом удалось скрыть ликование. – Наверное, выронил хозяин. Надо отнести на работу.
– Можно сунуть ему под дверь, – некстати мудро рассудил муж.
– Можно, – вынуждена была согласиться Ксения.
– Так хозяин этой квартиры и пропадает?
– Так и пропадает.
– Во вторник его мучения закончатся.
Это был ушат воды на голову. Ксюша похолодела.
– Через два дня?!
Андрей, нырнув под одеяло, утвердительно мотнул головой.
– У тебя среди предков никто не партизанил? – вспылила Ксюша.
– Нет, а что?
– Больно уж ты законспирированный. Мог бы сказать и раньше…
Утром Ксения проснулась поздно. Андрей уже бродил по коридору, шумел водой в
раковине, гремел посудой, шаркал тапками… Тапки! Ксюша проснулась окончательно. Она забыла их вынуть из ведра. Накинув халат, вышла в прихожую. Ведро пустое.
– Ты вынес мусор?
– Да, – с довольным видом ответил Андрей.
– Молодец, – похвалила Ксюша. – Только там были тапки Корнилыча. Я их сунула в ведро, чтобы не мешали убирать…
Андрей задумался.
– Их уже не найти. Там копаются бомжи…Купим другие. Я перевод получил от родителей. Дипломная премия.
– Я тебя не поздравила, извини, – пробормотала Ксения.
– Купи их сама. Ты, наверное, знаешь размер и цвет, который он любит. Все равно
мы должны отблагодарить его за все…
Ксении в его словах показалась многозначительность, и она ей не понравилась.
– Что ты имеешь в виду?
Андрей посмотрел на нее невинными глазами.
– Ну, как…мы доставали его своим присутствием. Он и дома из-за нас не живет. Наверное такой человек. У нас, на моей родине, тоже один отшельник жил, на окраине. Умер потихоньку, никто и не знал. Охотники обнаружили, когда проходили мимо с собаками,
так те учуяли… Хоронить то уже нечего было.
– Кошмары какие-то несешь с утра, – подскочила Ксюша.
– Ну, ладно, я в школу. Мы там собираемся, теперь уж точно в последний раз.
– Сегодня как будто воскресенье, – пролепетала, не веря в удачу, Ксения.
– Так у нас неформальная.
– Ключ возьми. Я тоже подамся. По магазинам, потом заеду к Жене. Может, зависну у
нее до утра.
– Ей, сейчас, наверное, не до тебя, – хмыкнул Андрей.
– Это тебе так кажется, – уверенным тоном заявила Ксюша.
– Вас черт не разберет, – махнул рукой Андрей.
Когда за ним захлопнулась дверь, Ксения постаралась взять себя в руки и собраться с мыслями. Усадила себя за стол, вынула спрятанный с вечера план еще раз проанализировала его и вновь пришла к убеждению, что это приглашение. Не откровенное, адресное, а что-то вроде записки в бутылке, брошенной в безбрежный океан. Шанс – один из тысячи. Можно было дать телеграмму с открытым текстом, но он предпочел лотерею. Телеграмма обязывала. Бутылка же брошена на волю судьбы. Может быть, надеялся, что волны навсегда скроют этот призыв… Скорее всего. А может быть это наживка. Такая же манящая как ее обнаженные ягодицы сквозь едва просвечивающую ткань или полиэтиленовую пленку которую окатили водой из душевой сетки. Пусть даже наживка. Она заглотит ее и с удовольствием повиснет на его крючке. Она готова ко всему…
Прежде чем отправится к таинственному убежищу Ксюша обошла несколько торговых центров. Тапки она выбрала по своему вкусу и представлениям о целесообразности. Золотисто-коричневого цвета, из материала напоминающего бархат, на подошве из пористой, но прочной, по первому впечатлению резины, с тонкими войлочными стельками. Ксюша долго держала их в руках. То ли представляя, подойдут ли они хозяину, то ли заряжая их теплом своих рук… Дома она поставила их на то место, где столько времени расшатывали ей нервы те, черные, из грубого кожзаменителя. Эти вызывали совершенно иное ощущение. Видимо уже излучался заряд тепла, который вложила в них Ксения. С их появлением не очень уютная, до того, прихожая преобразилась. В лучшую сторону.
– Волшебство, – невольно пробормотала Ксения, с трудом отрывая взгляд от своего подарка. Взглянула на часы и, схватив сумочку, сняла замок с предохранителя, выскочила на площадку и захлопнула дверь.
Входная дверь НИИ, как Ксения и предполагала, была закрыта и в зарешеченном окне над ее головой, ясно помигивала лампочка охранной сигнализации. Ксюша отступила на несколько шагов назад, оглядела второй этаж, нашла оконце архива, конечно же ни в нем, ни в остальных никаких признаков жизни. Хотя это не могло служить показателем – даже в разгар рабочего дня обнаружить в тусклых окнах института что-либо было затруднительно. Потом вспомнила, что попасть из таинственного коридора в архив уже невозможно – дверь заложена – и с уверенностью исключила версию о том, что Михаил может быть на рабочем месте. Оставалась последняя, самая загадочная, самая невероятная…
Ксения отыскала едва заметную тропинку в траве вдоль стены и пошла по ней, обогнула здание с той стороны, с которой собор
не был оккупирован институтом, и остановилась у кованых ворот с калиткой. Хотя замка в петлях не было, следов у калитки она не обнаружила никаких. Ксюша собралась с силами и толкнула ее. Дверца немного подалась. Поднатужившись, Ксения расширила щель и просунув голову разглядела огромный котлован вместо пола посредине, но по его краю вдоль стен большущего помещения карниз, по которому можно пройтись, по кругу. На, противоположной стене, чуть выше человеческого роста выступал порог массивной, на вид, двери, той самой, которой заканчивался коридор обозначенный в плане. Вся остальная часть стены была глухой, без каких либо отверстий или окон.
Ксения перешагнула порог калитки, протиснулась внутрь, и, подняв голову, обнаружила источник света – огромные окна на большой высоте, по окружности купола. На самом потолке были видны хорошо сохранившиеся фрески на библейские сюжеты. Чуть ниже, крест накрест металлические стяжки, вероятно предохраняющие массивный храм от обвала.
Ксюша взглянула вниз. Котлован не очень глубокий, немногим более двух метров засыпанный по дну битым кирпичом и штукатуркой, но если свалиться в него выбраться оттуда будет непросто. Внизу нет никакой конструкции, по которой можно было бы это сделать. Потому Ксения пробиралась вдоль стены осторожно, боясь оступиться, хотя ширина прохода позволяла бы разойтись, без осложнений двум людям. Добравшись до двери, Ксюша поняла, что просто боится высоты.
Задрав голову, она осмотрела хорошо сохранившееся полотно двери орехового цвета, замочную скважину… Тут же неподалеку она нашла деревянную рейку и попыталась толкнуть ею дверь. Если судить по плану это единственный вход в тот коридор, где находится та таинственная комната. Ее усилия открыть дверь ни к чему не привели.. Закрыта. Она постучала. Тишина.
– Корнилыч! – крикнула она в отчаянии, и сама испугалась звука своего голоса. Окрик получился мощным, как в оперном театре. Однако ее эффектное выступление никто не оценил, и наверху было по-прежнему тихо. Наконец, Ксюша сообразила:
– Корнилыч, я ключ потеряла от твоей квартиры. Мне никак в нее не попасть…
Над головой, на этот раз, что-то зашуршало, что-то щелкнуло, и дверь медленно сдвинулась, словно проваливаясь внутрь. В проеме возник архивариус, ссутулившийся больше обычного, с бледным вытянувшимся лицом.
– Господи, Корнилыч, что с тобой? Ты что, в самом деле, болен?
Архивариус молчал.
– Ну, дай же мне руку или лесенку, чтобы я могла подняться… Да не смотри ты так, словно прощаешься с этим миром. Я помогу тебе, я спасу тебя, дай мне руку!
