перестаёшь быть собой прежним. А когда всё заканчивается, с тобой остаётся лишь боль.
Хорошо, что я люблю боль. Она не вредит мне, наоборот, помогает. Открывает глаза на новые грани моей личности. Очищает. Снимает шоры. Даёт понять, чего я стою. Из этих отношений я вынесла ценный для себя опыт. Конец – это всегда начало чего-то нового. Надо просто не бояться отпустить и пойти своей дорогой.
Выхожу из машины, говорю охране, чтобы ждали меня здесь, и скрываюсь в переулке. Через минуту я уже вхожу в чёрную дверь без вывески. За бронированной дверью находится закрытый клуб для любителей продвинутых удовольствий. Полная конфиденциальность и анонимность. День выдался напряжённым, мне нужно расслабиться. А что может расслабить лучше, чем парочка ударов плёткой? Разумеется, когда плётка в моих руках.
Я здесь уже второй раз и, видимо, далеко не последний. Это место мне посоветовал один знакомый. У меня нет времени на отношения, нет времени на свидания вслепую, никто так и не смог меня заинтересовать. Я по-прежнему не хочу никого, кроме Джо. Но любовь всегда побеждает только в любовных романах, а я… выбрала не ту книгу.
Не спеша переодеваюсь, убираю ценные вещи в сейф. Каждому гостю выделяют отдельную комнату. Можно пригласить сюда работников заведения или развлечься с кем-то из гостей. А можно отправиться искать приключения в других зонах клуба.
Подкрашиваю губы красной помадой и с минуту смотрю на своё отражение. Чёрные ботфорты с шипами, микроскопические кожаные шорты, корсет, еле скрывающий соски. Волосы зачёсаны и убраны наверх.
Усмешка трогает губы. Сейчас я похожа на шлюху, а не на скучную недоступную бизнесвумен. Иногда полезно почувствовать себя кем-то другим. Беру в руки плеть и выхожу из комнаты.
Сегодня я выбрала последний вариант.
Глава 17. Джозеф
Рубашка Тони быстро пропитывается кровью. Я не прощаю предателей, не слушаю их сбивчивые оправдания или гневные проклятья. Таким людям не место рядом со мной. Не место среди живых. Я могу понять и простить многое, но предательство – нет.
После истории с Камилем, всплыла кое-какая информация, обличающая ещё троих. Одним из них был Тони. А ведь я доверял ему. Так же, как и Камилю. Они оба проработали со мной столько лет, а у меня даже подозрений не возникло, что их ко мне подослали. Даже предположить не мог, что Тони прекрасно осведомлён о теневой стороне моего бизнеса. Неужели я разучился разбираться в людях?
Хреново. Если не можешь распознать волка в овечьей шкуре, то какой ты, на хрен, лидер? Тебя потопят, а ты и не заметишь.
Окровавленная рукоятка проскальзывает, и лезвие вонзается в землю.
– Полегчало? – с сарказмом спрашивает Томас, а я кошусь на бездыханное тело.
– Пусть приберут здесь.
– Угу.
Снимаю перчатки, кидаю их в траву и направляюсь к дому. По пути к кабинету отдаю кому-то распоряжения, но мыслями я совсем не здесь. Застрял в прошлом. Всё ещё воюю со своими демонами.
Наливаю себе выпить, опустошаю бокал и откидываюсь на спинку кожаного кресла.
Адова агония.
Именно так и только так я могу описать то, что со мной творится всё это время, хотя внешне я абсолютно спокоен. Ну… почти.
Лишь один раз вышел из себя: сразу после того, как очнулся на холодном асфальте. Я не погнался за Валэри, не приказал своим людям найти её и привести обратно, а пошёл в её комнату и разнёс там всё к херам.
Томас сразу понял, в чём дело. Он не задавал вопросов, не ждал, пока я просплюсь и протрезвею, просто поставил меня перед фактом. Едва я открыл глаза, он сказал, что пока я громил мебель, затем опустошал содержимое бутылки, а после дрых почти до вечера, он нашёл беглянку. Игнорируя его брюзжание, я велел приставить к ней охрану и незаметно приглядывать, но меня отчётами не беспокоить.
Я знал, что она сбежит сразу, как увидит моё истинное лицо. Валэри не смогла принять меня таким, какой я есть. Знал, что не сможет. Знал, но всё равно надеялся на другой исход. Неоправданные ожидания – это больно. Наверное, ей тоже было больно узнать обо мне всю правду. Я не изменюсь, и она это прекрасно понимает.
Я ошибся. Мы не созданы друг для друга. Поэтому я оставил её в покое.
Первая неделя после её побега прошла бурно. Навестил всех своих любимых фей. Убедившись в том, что меня хочет каждая из них, пытался понять, какую хочу я. В памяти постоянно всплывал образ Валэри, но я гнал его прочь. Само собой, забыться не удалось.
Хотел ли я её вернуть? Да. Но она ясно дала понять, что я ей на хрен не сдался. Насильно мил не будешь, правда же?
Опекать – опекал, но незаметно. Проблему её пусть до конца и не решил, однако основную угрозу устранил. Конечно, Гибсон ещё на свободе и вполне жив-здоров, но сейчас ему явно не до Валэри. Он остался с голой жопой, обзавёлся незавидной репутацией, да ещё и в международный розыск угодил. Люди Томаса тоже его ищут. Повезёт ему, если Интерпол до него доберётся раньше.
Но и я не в шоколаде, а в полной заднице. Вся верхушка Лондона на меня ополчилась из-за того, как вышло с Бекером и Нельсоном. А ведь не я организовал засаду, у меня даже идей нет, кто стоит за этим. Зато все думают, что это я таким образом избавился от конкурентов. А подстрелили меня, видимо, для отвода глаз. Ну да, конечно. Ещё бы на пару сантиметров левее – и я бы сейчас не сидел в своём кресле.
Валэри, Валэри… Моя ж ты головная боль.
Когда увидел её в том вонючем переулке, прикоснулся, поцеловал, стало ещё хуже. Это не я её самый страшный кошмар, а она мой. Не я для неё самый ужасный человек из всех живущих, а она для меня. Хотел подсадить её на себя, в итоге подсел сам. Больше месяца живу воспоминаниями.
Той ночью я отпустил её. Смирился с тем, что она хочет меня,
