— Где девка, я тебя спрашиваю! — кричит в камере один из вошедших. — Не будешь говорить, стану убивать янки по одному.
— Да их всего-то четверо. — Эд сплюнул. — И мне на них плевать. Толку тебе от них…
Бешеный Педро захлебнулся кровью — я всадила нож в его затылок, прямо между четвертым и пятым позвонком. А вот второго сама убить не успеваю, но он падает — из темноты выныривает полуголая девица, недавно оставленная мной отдыхать одной в комнате наверху. Удачно брошенный нож да в подходящее время…
— Тебе надо спешить, Койя, — шепчет индианка.
Все случилось быстро и тихо. А в гараже наверняка есть машина. И телефон здесь тоже имеется. Надо выбираться из подвала.
— Быстро все наверх.
Пленники молча подчиняются. Мерион, впечатленная количеством трупов, с опаской косится на меня.
Наверное, Педро считал себя бессмертным — все подобные ему парни, дорвавшись до дармовых денег, начинают считать, что обрели бессмертие, а потом ужасно удивляются и обижаются, когда оказывается, что все совсем не так. Но тут ничего не поделаешь, смерть — самая большая окончательность.
Дом по-настоящему большой, хотя на первый взгляд таким не кажется. Индианка, постоянно оглядываясь на меня, ведет нашу группу по коридору, потом открывает какие-то двери — ага, кажется, апартаменты хозяина. Логично, они ему больше не понадобятся, зато сюда никто не ввалится.
Конечно же, посреди комнаты огромная кровать. Кроме нее, здесь шкаф с бельем и одеждой, кресла, столик, вазы и сундук. Но мне это неинтересно, потому что я нашла ванную.
— Сюда никто не зайдет. Охрана снаружи.
Индианка говорит по-английски с жутким акцентом.
— Располагайтесь и отдохните, я скоро присоединюсь к вам, — бросаю я спасенным.
Мерион надула губы:
— Мне надо в ванную!
— Мне тоже туда надо. И это важнее. Следи за ними, чикита. Как твое имя?
— Меня зовут Мария, Койя. Я буду следить.
В шкафу у Педро полно одежды, некоторая совсем новая. Я выбираю себе чистую футболку и носки, прихватываю рюкзак и закрываюсь в ванной. Пена мягкая и ароматная, вода горячая и чистая. Сейчас бы еще поспать… Но не удастся. Что мне теперь делать с этой публикой? Луису досталась порция для взрослых, да и Эд недалеко отъехал. Да еще богатеи на мою голову. Как все запуталось…
Мне слышно, как Брекстон пытается поговорить с Марией.
— Почему ты называешь ее Койя?
— Она — Койя, Солнечная Властительница. Шаман рассказывал, и мы все знаем пророчество Виль-Таэна.
— О чем ты говоришь?
— Инка вернул на землю нашу Койю и двух Синчи, сыновей Виракочи. Так было сказано в пророчестве.
— Девчонка дикарка и болтает чушь. — Мерион в своем репертуаре. — Может, никогда не видела белых?
— Почему же? Наш гостеприимный хозяин был белым…
— Глупости! Наверняка мексиканец или что-то такое. Какой же он белый?
— Второй мужчина, судя по произношению, англичанин. Был англичанином, — поправляется Брекстон. Да и к нам девушка не выказывает никакого почтения, тогда как мисс Величко вызывает у нее буквально трепет, если не сказать страх Божий. Нет, здесь что-то другое. Вы видите рисунок на груди мистера Краузе? Такой же я заметил на плече у мисс Величко. И у незнакомца, который лежит на кровати, я уверен, тоже где-то есть такой рисунок. Керри?
— Да, я на груди у него видела.
— Вот видите! С уверенностью могу сказать, что когда мы садились в самолет, у мисс Величко этого рисунка не было, иначе я бы обязательно заметил. Подозреваю, мистер Краузе тоже раздобыл его уже после падения самолета. Что-то случилось с ними в джунглях такое, что заставляет дикарку относиться к ним с обожанием. И я хотел бы знать, что именно. Нужно спросить у мисс Величко…
— Так она нам и скажет! — Джейк хохотнул. — Скорее вам горло перегрызет, чем что-то объяснит. Чем-то мы ее ужасно раздражаем.
— Вообще-то неудивительно. Разве вы сами себя сейчас не раздражаете? Наш общественный статус наложил на нас свой отпечаток: мы привыкли действовать определенным образом, общаться с людьми тоже определенным образом, разделяя их на касты. Но это все там, в нашем мире. А здесь такие вещи не проходят, здесь другой мир, мы же продолжаем вести себя по-прежнему, словно и тут сохраняем свой статус. На самом деле мы его утратили в тот момент, когда отказал мотор нашего самолета. Мисс Величко это поняла, а мы — нет. Вот и все.
— Как-то уж слишком сложно вы, Фрэнк, изъясняетесь, — хмыкает Хиксли-младший.
— Ладно, попробую проще, Джейк. Для этой женщины мы — обуза, балласт. Когда упал самолет и стало ясно, что мы живы, она сперва проверила, все ли целы. А убедившись, что раненых среди нас нет, оценила запасы еды и воды и, я уверен, в кабине пилотов завладела каким-то оружием. Мы же в то время спорили о вещах несущественных. Потом возникла необходимость перенести трупы, и мы оказались неспособными переступить через свой статус — за нас всю жизнь работу выполняли другие люди. И тогда мисс Величко решила, что без нас у нее больше шансов остаться в живых. Она взяла лишь ту часть продуктов и воды, которая принадлежала ей, и ушла в джунгли. Мы для нее не были приемлемы в роли спутников.
— Она не должна была нас бросать!
— Почему? Джейк, мы все — взрослые люди и, по идее, должны сами о себе позаботиться. Не ее же вина, что никто из нас на это не способен? Например, ваша мать…
— Хватит, понял. Если смотреть на проблему под таким углом, то она была права.
— Абсолютно! Мы можем позаботиться о себе там, в нашем мире, — у нас есть деньги, власть, связи. Но тот мир искусственный, и наше существование со всеми его условностями и правилами такое же искусственное. А здесь, в реальном мире, мы словно младенцы — ничего не понимаем, не способны решить самые простые проблемы.
— Вы ее так защищаете, словно и не возмущались так же, как мы! — каркает, как ворона, миссис Хиксли. — Когда мы вернемся, я ее просто уничтожу!
— Видите ли, Мерион, ваше возвращение целиком зависит от мисс Величко. Она может вывести нас отсюда, а может плюнуть и уйти. Особенно после того, как вы пытались сдать ее бандитам…
Ну все, хватит мне нежиться, а им болтать. Тоже мне, устроили психологический диспут… А Брекстон — умный сукин сын. Мне будет очень жаль, если окажется, что именно он все безобразие устроил.
Я выхожу из ванной.
— Эд, теперь ты. И давай перенесем Луиса.
Янки подождут. Все равно ночь только началась, трупы в подвале вряд ли обнаружат до утра, если не до обеда. Я заперла их там, а ключи у меня.
— Только ничего не говори.
