– Так у тебя с Паркером серьезно?
– Серьезнее не бывает. По-моему, для меня это наилучший вариант. Я и сама подумываю о свадьбе, но хочется быть полностью уверенной, что с дурной привычкой покончено. Я имею в виду привычку выбирать неподходящих мальчиков. Эгоистичных, безответственных – вроде Диллона.
– Неподходящих мальчиков?
– Это из книжки по самовоспитанию. Ты что, никогда не читала таких?
Кейди наконец обратила внимание на название. «Как избавиться от привычки выбирать неподходящих мальчиков. Руководство по выработке вкуса для женщин с умом».
– Это очень полезная серия, – как бы оправдываясь, сказала Леандра. – Помогла мне решить много проблем.
– Я вижу, ты много прочла.
– Да, продвигаюсь быстро. Только… – она сконфуженно помолчала, – в этот раз все дается труднее, и Диллон… он не облегчает мне задачу…
– То есть?
– После похорон взял привычку звонить мне чуть не каждый день. Последний звонок был вчера.
– Чего он хочет?
– Чтобы мы снова сошлись.
– А он знает о Паркере?
– Конечно. Я же ему и сказала.
– А он?
– По-моему, разозлился. Сказал, что Паркер мне в отцы годится.
– Значит, он настаивает?
– Еще как!
– И ты думаешь, что пора принимать меры? Что это превращается в серьезную проблему?
– Это превратилось в серьезную проблему, еще когда мы были женаты. Сейчас даже трудно понять, что я в нем нашла.
– Я не об этом. Не пора заявить на него?
Леандра уставилась на Кейди с открытым ртом.
Дверь отворилась, и в галерею прошествовала Сильвия, по обыкновению, безупречно, дорого и строго одетая.
– Заявить? – переспросила Леандра. – Ты имеешь в виду в полицию?! Мне и в голову не могло прийти…
– Кто говорит о заявлении в полицию? – сурово осведомилась Сильвия, переводя взгляд с одной сестры на другую. – Что происходит?
– Я только что узнала, что Диллон взял моду звонить Леандре и давить на нее насчет возвращения к нему. Это началось после похорон.
– Правда? – сразу встревожилась Сильвия. – А я не знала. Это в самом деле так серьезно?
– Трудно сказать. Не то чтобы он мне угрожал или что-то в этом роде, но… я просила оставить меня в покое, а он… – Из глаз у Леандры брызнули слезы. – Нет, я не могу больше об этом говорить!
Она бросилась в коридор, где была туалетная комната. Дверь с шумом захлопнулась. Некоторое время сестры молчали, потом переглянулись.
– Что скажешь? – спросила Сильвия.
– Диллон из таких, с кем все вырастает в проблему, – медленно, взвешивая каждое слово, ответила Кейди.
– Я тоже так думаю. Один раз мы уже посмотрели на его поведение сквозь пальцы – помнишь, когда Леандра собралась разводиться и он прямо-таки разъярился, узнав об этом.
– Он, конечно, думал, что ему все и всегда будет сходить с рук. Что, какой бы фортель он ни выкинул, Леандра его простит. Отчасти он был прав, только не учел, какое влияние на нее имела тетя Веста.
– Да уж, на это у него ума не хватило. – Сильвия помолчала, покачивая ногой. – Вообще-то я собиралась в город, но, когда узнала, что ты хочешь провести здесь целый день, решила заглянуть по дороге. Предстоит много разных событий, я их назову. Будешь записывать или так запомнишь?
– Лучше запишу. – Кейди раскрыла блокнот и не без опаски приготовилась выслушать, что скажет сестра.
– Во-первых, мы с Гарднером хотим познакомиться с мистером Истоном, поэтому приглашаем вас обоих на ужин в клуб.
Ага. Мистера Истона ждет перекрестный допрос! Хотелось верить, что Мак не оплошает.
– Спасибо, мы придем.
– Во-вторых, на завтра в «Шатлейне» запланированы презентация коллекции Брестона и прием по этому поводу. В конференц-зале, в восемь вечера. Вы оба тоже приглашены, и очень надеюсь, что найдете время заглянуть. Это очень важно – первое большое событие в галерее со времени смерти тети Весты. Ваше присутствие более чем желательно.
Откровенно сухой тон сестры вызвал у Кейди то, чего Сильвия, возможно, и добивалась: чувство вины.
– Мы постараемся, – кивнула Кейди.
– И последнее. Раз уж ты здесь, то, конечно, не пропустишь послезавтрашний день рождения наших близнецов?
– Ни за что на свете! – воскликнула Кейди, радуясь тому, что может наконец выразить искренний энтузиазм.
Лицо Сильвии смягчилось, и впервые за все время разговора она улыбнулась.
– Вот и хорошо. Это все, больше ничего пока не намечается. Ну, мне пора. Если опоздаю на паром, придется давать кругаля на машине.
На несколько секунд Кейди испытала сильнейшее желание поделиться с сестрой подозрениями насчет убийства Весты, но здравый смысл посоветовал держать их при себе. Она достаточно хорошо знала Сильвию, чтобы заранее предсказать ее реакцию. Это было бы в точности как с Маком: сначала изумление, потом недоверие и, наконец, опасения за ее рассудок. Нет уж, стоило промолчать хотя бы для того, чтобы и впредь считаться дееспособной.
Чем дальше Кейди размышляла, тем яснее видела, что откровенность обернется против нее. Если Мак, которому она платит, вынужден как-то мириться с тем, что считает ее причудами, мириться и молчать, то Сильвия отнюдь не обязана. Вдруг она сочтет своим долгом созвать семейный совет? Обзвонит всю родню с известием, что у наследницы сдвиг по фазе!
И что самое главное, в глазах Бриггзов это будет веским доказательством того, что Кейди «вся в свою тетку», что «вот у нее уже и ум за разум заходит».
Содрогнувшись от таких перспектив, Кейди ограничилась коротким:
– До встречи в клубе!
Мак сидел за рабочим столом Весты Бриггз в глубоком раздумье. Последний ящик был обшарен. Мак внимательно изучил содержимое папок, пролистал книжку с адресами, просмотрел корреспонденцию за последний месяц – и ничего не обнаружил. Видимо, потому, что и не мог обнаружить.
Все это была пустая трата времени. Заговор против Весты Бриггз – ужасный заговор, призванный устранить все препятствия на пути слияния «Шатлейна» с «Аустри-Пост», – существовал исключительно в воображении Кейди. Что бы там ей ни померещилось, он не должен идти на поводу. Он человек здравомыслящий. Наверное, не стоило соглашаться на эту работу. Брать деньги у человека, который самым очевидным образом заблуждается, – это неэтично. Нужно как-то уладить этот вопрос.
А впрочем, что за чушь! Какая, к черту, этика? Он взялся за эту работу не ради денег и не потому, что нечем себя занять. Свою подпись на нелепом контракте он поставил только потому, что это давало шанс остаться рядом с Кейди.
Мак устремил взгляд за раздвинутые двери, на бассейн и видимую часть сада. Как же быть? Что предпринять, если он и дальше собирается играть в эту игру? Какой шаг можно сделать в этом заведомо безрезультатном расследовании? Ведь нужно хотя бы на сотую долю процента верить, что результат возможен. Сумеет ли он и дальше сохранять серьезную мину?
