– А что ты предлагаешь?
– Не знаю. Но пассивно смотреть на все это я не могу.
Кирилл Андреевич как-то странно посмотрел на меня.
– Слушай! Ася молчит из-за смерти матери?
Он буквально прорычал.
– Это тебя не касается.
На моих глазах выступили слезы. Я-то хотела проявить искреннее участие, помочь ему и Асе, а он отшвырнул меня как назойливого глупого щенка, который тычется в ноги и грызет тапки. Я ринулась из кухни, кипя от обиды.
Утром я не слышала, как Кирилл ушел, и проснулась от звенящей тишины. Одевшись, я пошла на кухню. Мне хотелось крикнуть и узнать, дома ли Ася, но я передумала.
Я выпила кофе и съела черствое печенье. Хлопнула входная дверь, и я вышла в коридор. Там стояли Ася и Вероника Николаевна.
– Добрый день, Ася!
Та ничего не ответила.
– Добрый, добрый! – суетливо заговорила Вероника Николаевна. Сегодня она была во всем розовом – розовая блуза, розовые брюки и розовая панама. Прямо розовая мечта. – Как вы тут? Освоились? – ее глазки изучающее скользили по мне.
– Вполне. Спасибо за заботу, – не выдержала я.
– Сейчас я Асеньку покормлю и уйду.
Я поняла, что мне нужно освободить кухню.
– Если что, я в комнате.
– Конечно, конечно, – пропела Вероника Николаевна. – Ася, деточка, давай пообедаем.
В комнате я включила телевизор, прислушиваясь, позовет ли меня на кухню Вероника Николаевна. Но она не позвала.
Когда она ушла, я крикнула:
– Ася!
В ответ была тишина. Я вышла в коридор и снова позвала:
– Ася!
Где-то близко, совсем рядом был едва различимый шорох. Я наугад открыла одну из дверей и увидела там Асю. Она сидела, забившись в угол, и смотрела на меня своими большими глазищами. В обнимку с белым медведем.
– Привет! Ты все время здесь сидишь?
Брови слегка поднялись вверх.
– Это, наверное, скучно?
Белый медведь – смешной, огромный укоризненно смотрел на меня. «Кто ты такая, чтобы задавать подобные вопросы?», казалось, говорил его неживой взгляд.
– Асенька! Может быть, мы вместе порисуем?
Она никак не реагировала.
– Не хочешь и не надо, – пробормотала я, выходя из комнаты. Я была здесь всем чужой. Кирилл явно дал понять, что я не имею права задавать ему «неприличные» вопросы, касающиеся его дочери, а Ася не видела меня в упор.
Мне захотелось выйти на улицу.
– Ася! Я пойду пройдусь, – сказала я. Но с таким же успехом я могла обращаться в пустоту.
В коридоре я бросила на себя взгляд в зеркало и пригладила волосы.
Куда идти, я не знала. Просто шлепать, куда глаза глядят, было рискованно – я могла не найти дорогу обратно… Или, может, просто посидеть на лавочке во дворе?
К моему счастью, лавочка была свободна, и я присела на нее, задумавшись. Я не видела, чем я могла помочь Эве. А время шло. И оно работало не в нашу пользу…
Тяжелые крупные капли дождя расплющили асфальт. Как-то внезапно потемнело, и большая распластанная туча накрыла город. Нужно было бежать домой – зонтика нет, а мокнуть в мои планы не входило.
Я уже захлопывала дверь подъезда, когда увидела маленького котенка – серого с голубыми глазами, который жался к подвальной решетке.
– Вот незадача, – буркнула я. – Как же ты сюда попал? Свалился что ли?
Я подхватила его, и он легонько царапнул меня по ладони.
– Сиди! – пригрозила я ему. – А то оставлю на улице – тогда будешь знать.
Со своей ношей я поднялась на лифте и позвонила в дверь.
Меня внимательно изучали в глазок, и я не вытерпела.
– Ась! Это я! Свои.
Дверь открылась медленно. Девочка стояла со своим белым медведем и не мигая смотрела на меня. Ее отсутствующий взгляд зацепился за котенка и глаза распахнулись, как будто ледокол рассек мощную ледовую корку.
– Ась, этот малыш, наверняка, хочет есть и пить. Молоко найдется?
Она повернулся и пошла в сторону кухни. Я – за ней.
Ася достала из холодильника пакет молока и потрясла им.
– Теперь блюдечко.
Я налила молока в белое блюдце, которое мне протянула Ася, поставила его на пол и, присев на корточки, ткнула котенка в него мордочкой. Он фыркнул и попятился назад. Я подтолкнула его вперед, и все четыре лапы оказались в блюдце.
– Нет. Так дело не пойдет. Неаккуратный ты товарищ и несмышленый еще. Давай-ка я научу тебя пить молоко.
Ася села на табретку, положив медведя на пол, и смотрела, не отрываясь, на котенка. Я взяла его на руки и скомандовала Асе:
– Поставь блюдце на стол.
Окунув палец в молоко, я поднесла его малышу. Тот довольно зачмокал.
– Так уже лучше. Хочешь сделать это сама?
Ася часто-часто закивала.
Передав ей зверюгу, я сказала:
– Я нашла его около дома. Надо дать объявление – вдруг он потерялся.
– Не надо, – едва слышно сказала Ася. – Пожалуйста, – прибавила она.
Я пожала плечами и пошла в комнату. Легла ничком на кровать и зарылась лицом в полушку.
В голове гудело; как-то все стало безразлично и неинтересно. Я подумала, что Эва на меня надеется, а я подвожу ее.
Я твердо решила, что когда придет Дмитриев, я откланяюсь и побегу из этого дома без оглядки. Вернусь обратно в свой город; Эве скажу, что после родов ей нужно возвращаться в Париж. И мириться с Франсуа. А если ее снова будут преследовать представители «Медицины будущего», пусть обращается в полицию. Вряд ли они захотят иметь дело со стражами закона.
Громко хлопнула входная дверь, и этот звук болезненно отозвался в голове. Я услышала звонкий голос Аси, низкий – Кирилла Андреевича. Она показывала ему котенка. Сейчас он войдет сюда и всыпет мне за то, что я тащу животных в чужой дом без спроса. Невольно я вжала голову в плечи. Вот сейчас. И….
Дверь в комнату открылась.
– Надо сказать Асе, пусть отнесет котенка на улицу. Это твоя идея притащить его в дом?
– Моя.
– Здорово придумала, ничего не скажешь. Только микробов девчонка нахватает.
От злости у меня даже губы затряслись.
– А ты думаешь о ней? – закричала я. – Она сидит тут в четырех стенах и чахнет. Ни друзей, ни подруг. И ты палец о палец не ударишь, чтобы как-то помочь ей. А животное как раз может здорово отвлечь и вывести ребенка из этого ступора. Странно, что ты врач и не понимаешь этого. Любой психолог такие вещи тебе в два счета разъяснит…
– Слушай, ты! – и глаза Дмитриева сузились. – Не влезай в чужую жизнь, когда тебя не просят. Я ради нее готов на все. Мне о ее будущем думать надо. Кормить и одевать. Я ей и мама, и папа. И что ей надо, я лучше тебя знаю. И ты мне не указывай! Поняла?
– Поняла, ты особо не разоряйся. Я тебе не подопытный кролик. Черт с тобой! Хочешь издеваться над девчонкой, продолжай дальше в том же духе. А меня тут ты больше не увидишь. Чао!
Я вылетела из комнаты, с силой хлопнув дверью. От злости и обиды у меня дрожали руки. Я думала, что он пойдет за мной и извинится, но мои иллюзии разбились вдребезги – Дмитриев даже не вышел, когда я шебуршилась в коридоре. Что ж! Я сама хотела уйти – вот и ушла!
