– Ивовые прутья, – ответил Кейн на невысказанный вопрос Кристи.
– Смотри, – воскликнула она, – здесь какой-то узор!
Она дотронулась до эллипса, выложенного белыми камешками, вставленными в необычайно толстый слой глины.
– Этот слой глины вовсе не укрепляет стену, – отметила Кристи. – Он здесь просто для красоты.
– Как и краска.
Кристи удивленно подняла глаза кверху. Верхняя часть комнаты когда-то была расписана узорами, напоминающими те, что она видела на горшках и вазах.
– Приглядись, – сказал Кейн. – Видишь отпечатки рук?
Кристи подошла ближе к стене. На поверхности глины действительно виднелись отпечатки рук. Она приложила свою руку к одному из них. Ладонь Кристи легко легла в холодный отпечаток, сделанный почти тысячу лет назад.
Рука, когда-то построившая этот дом, была меньше, чем рука Кристи, с короткими, словно обрубки, пальцами. Кристи пощупала стену другой рукой, словно желая лучше понять жизнь древних обитателей этого дома.
– Так давно… – сказала она. – И так по-человечески.
Кейн положил свою руку поверх руки Кристи, словно сравнивая их величину.
– Да, – сказал он, – так по-человечески.
От его прикосновения по телу Кристи пробежала теплая волна. Ее рука ощущала холодный отпечаток древности и тепло жизни.
– И целых тысячу лет здесь не ступала нога человека, – прошептала Кристи.
Кейн хотел было что-то ответить, как вдруг его взгляд упал на пол.
– Черт побери!
Он поднял с пола какой-то предмет и поднес его к слабому свету.
– Не может быть! – разочарованно сказала Кристи.
– Как видишь, может.
То, что нашел Кейн, было окурком вполне современной сигареты.
С некоторым отвращением Кейн понюхал окурок.
– Он был брошен здесь полгода или год назад, не раньше, – заключил он.
Он прочитал надпись на окурке:
– «Данхилл».
– Кто такой Данхилл? – спросила Кристи.
– «Данхилл» – это сорт сигарет.
Кристи побледнела.
– В Ремингтоне такие сигареты не продаются, – сказал Кейн. – Здешняя публика предпочитает сигареты попроще и покрепче. «Данхилл» – сигареты для элиты.
Кристи вспомнила красивую белокурую четырнадцатилетнюю девочку, которая как-то увидела в журнале рекламу сигарет и после этого не давала прохода всем местным мальчишкам, пока одному из них наконец не удалось каким-то образом раздобыть для нее пачку.
– Ты… – Кристи откашлялась, – ты знаешь кого-нибудь, кто курит этот самый «Данхилл»?
– Угадай.
– Джо, – прошептала Кристи.
Это был не вопрос, но тем не менее Кейн ответил:
– Да, эта шлюшка, что успела побывать под всеми местными ковбоями.
Кейн щелчком отбросил окурок и вытер пальцы о джинсы.
– Ну что ж, посмотрим, насколько ее дружок успел здесь все попортить, – сказал он.
– Какой дружок? Хаттон?
– Не думаю. В последнее время Джо-Джо больше клеится к индейцам.
Кейн устремился вперед. Он быстро обходил пещеру, заглядывая в каждую комнату, словно больше не боялся что-нибудь здесь повредить. Лишь один раз он вернулся из очередной комнаты с черепками.
– Они подчистили здесь все, что можно, – с горечью сказал он, показывая их Кристи, – но не догадались, что черепки тоже представляют ценность.
Кейн соединил черепки, и они сложились в изящный ковш. Даже несмотря на то что не сохранилась ручка, ковш был очень красив.
Кейн разжал руку, и черепки упали на землю. Кристи попыталась было протестовать, но слова замерли у нее на губах, когда она увидела, что он вытирает руки о джинсы, словно коснулся чего-то нечистого. Этим он явно выражал свое презрение к Джо-Джо.
Комнаты на втором этаже были еще меньше. Они были совершенно пусты, если не считать глиняной кружки и нескольких объеденных кукурузных початков, хорошо сохранившихся в сухом воздухе.
Движимый интуицией, выработавшейся за много лет занятий археологией, Кейн прошел в другое крыло помещения, построенное под прямым углом к первому, и остановился на небольшой площадке, находившейся как раз на самой вершине этого угла.
Кристи шла по нижнему этажу, повторяя путь Кейна, и добралась до такой же площадки, огороженной небольшим барьером.
– Осторожно! – окликнул ее Кейн. – Там как раз и может быть кива, а то, что тебе кажется полом, – ее крыша.
Кристи оглядела площадку, вглядываясь в плохо освещенные углы. Ее внимание привлек металлический блеск. Это был вход в киву. Из отверстия торчала алюминиевая стремянка.
– Здесь лестница, – сказала Кристи.
– Оставайся на месте.
Кейн съехал вниз по одной из деревянных колонн, поддерживающих крышу, и подошел к Кристи, внимательно разглядывая деревянный пол, который действительно оказался крышей кивы.
Он порылся в лежавшей рядом куче мусора и, найдя кедровую головешку, зажег ее. Головешка вспыхнула, отбрасывая на стены дрожащие блики.
– Так и есть, подчистую, – мрачно произнес он, заглянув в киву.
Кристи тоже заглянула туда. Неровный свет освещал круглую комнату под низким, грубо обмазанным глиной потолком, который поддерживали четыре деревянные колонны. В неровных стенах кивы были выдолблены ниши.
– Как в церкви, – сказала Кристи.
– Ты права, Рыженькая. Это и есть церковь анасазей, иконы в которой разграблены и проданы неверующим.
Свет выхватил что-то блестящее на дне кивы.
– Подержи. – Кейн передал головешку Кристи.
Он показал ей, куда направлять свет, и быстро спустился по лестнице. Через минуту он зажег спичку и поднес ее к фитилю керосиновой лампы.
– Спускайся, – сказал Кейн. – Увидишь, что такое настоящее гробокопательство.
Кристи спустилась. Кейн был так зол, что, казалось, вся кива тряслась от его негодования. И было отчего!
Весь пол разворочен лопатами. Одну из деревянных колонн почему-то пытались подрубить топором. На полу валялись черепки, перемешанные с грязью и глиной, отвалившейся с потолка.
Кейн подобрал горсть черепков и принялся их тщательно рассматривать.
– Этот горшок вполне можно восстановить, – обрадовался он. – Они брали только целые вещи.
Кейн сердито бросил черепки обратно. Вдруг перед его глазами мелькнул рисунок. Он внимательно оглядел деревянный плинтус, идущий по всей окружности кивы.
Некоторые части плинтуса были самым варварским образом отрублены. На оставшихся виднелись необычные рисунки, изображающие Кокопелли в разных ипостасях.
– Никогда не видел ничего подобного, – прошептал Кейн.
– Ты о чем?
– О плинтусе. Когда-то он огибал всю киву.
– А что здесь необычного? – спросила Кристи.
– То, что сохранились рисунки, – это чудо. А они порубили его, словно дрова!
