— Ты голодная? — ласково спросила Карли. — Я принесла тебе поесть.
Глядя на нее, псина припала к земле. Карли поставила тарелку и увидела, как у собачонки задрожали ноздри.
— Иди сюда, — сказала она. А затем, вспомнив смешные звуки, которые издавал Мэтт, поцокала языком.
Как ни странно, это подействовало. Собака поджала хвост, легла на живот и поползла к ней. Карли продолжала подманивать ее, пока псина не добралась до края куста. Здесь она замешкалась, переводя взгляд с еды на Карли, явно пытаясь решить, можно ли доверять этому человеку.
— Я тебя не обижу, — сказала Карли. — Честное слово.
И придвинула ей тарелку.
Собака смерила ее долгим подозрительным взглядом, выползла из-под куста, добралась до тарелки и начала жадно глотать креветки, словно не ела несколько недель.
У Карли сжалось сердце. Собака была такой худой, что напоминала скелет. Она была крупнее Хыого, но ненамного. Тем более что кот имел добрых три килограмма лишнего веса. Аристократическое происхождение Хьюго было видно с первого взгляда. Как и дворовое происхождение собачонки. Это была самая обычная дворняжка со слишком большими глазами и ушами для такой маленькой треугольной мордочки, с тонкими ногами и мохнатым грязным хвостом колечком. Шерсть у нее была тусклая и спутанная, черная, с маленьким белым пятном на груди.
Карли протянула руку и погладила животное. Погладила осторожно, потому что собака явно была бездомной, никому не принадлежала, как известно, не любила кошек и могла укусить. После прикосновения собачка оторвалась от дочиста вылизанной тарелки и вскинула голову так резко, что Карли инстинктивно отдернула руку. На мгновение их взгляды встретились. Глаза псины были большими, темными и печальными, словно она знала, что мир — неподходящее место для маленьких, никому не нужных собачек, и смирилась с этим. А затем она еле заметно вильнула хвостом.
Карли решила, что это добрый знак.
— Хорошая собака, — прошептала она, подбираясь ближе. Собака снова начала вылизывать тарелку, но когда прикосновение стало более решительным, подняла голову, снова посмотрела на Карли, и ее хвост замелькал в воздухе. Самка, поняла Карли, проведя рукой по животу собачки. Когда она взяла сучку на руки и встала с ней, та дрожала, но не сопротивлялась.
— Хорошая собака, — снова сказала Карли, бережно прижав ее к себе. Извивавшееся тельце было теплым и удивительно легким. Она ощущала дрожь животного и видела сомнение в устремленных на нее глазах. Было ясно, что собака не привыкла к доброте. Ее живот пересекал глубокий шрам, похожий на только что зарубцевавшийся порез, кожа была покрыта каким-то веществом, делавшим ее почти колючей на ощупь. У нее наверняка были блохи, если не что-нибудь похуже.
Как ни странно, собака напомнила Карли ее самое. Не ту, которой она была сейчас, а маленькую одинокую девочку, которой была Карли, пока в ее жизни не появилась бабушка. Она вспомнила себя — нелюбимую, голодную, грязную, заброшенную и не доверявшую людям. Она слишком хорошо знала, каково это — быть маленькой и беспомощной.
— Не бойся, — сказала она, глядя в полные тревоги карие глаза. — Все будет хорошо.
Собачка негромко заскулила в ответ, как будто что-то поняла. Карли, тронутая как никогда в жизни, крепко прижала ее к себе. Та подняла морду и лизнула ее в подбородок.
Карли поняла, что теперь они связаны на всю жизнь. Сандра убьет ее. А Хьюго умрет сам от страха и возмущения. Но им придется смириться. Она сохранит эту собаку.
В один прекрасный день ей самой пришли на выручку. Теперь она выручит из беды эту бедняжку.
— Тебе нужно имя, — сказала Карли, и вдруг ее осенило. Собачка — сирота, значит… — Энни! Как, подойдет?
Энни, кажется, сообразившая, что с ней впервые в жизни произошло что-то хорошее, завиляла хвостом, давая понять, что Карли может называть ее как угодно, она согласна на все.
— Хорошая девочка, — нежно сказала Карли. — Хорошая девочка, Энни.
И понесла собаку в дом.
Наступило Четвертое июля.
Стоял прекрасный звездный вечер, Карли и Сандра сидели на стеганом одеяле, окруженные веселой толпой, которая собралась на городской площади и дожидалась начала фейерверка. Сандра жевала сандвич с ветчиной. Карли сделала глоток густой кисло-сладкой смеси лимона, сахара, колотого льда и воды, которую они с Сандрой подавали в «Трихаусе» под названием «Лимонный жом».
Сандра, как обычно, одетая в черное, надела длинные серьги с крошечными светящимися буквами «США». Карли тоже облачилась соответственно случаю. На ней были синие шорты, красная майка, расшитая белыми звездами, и джинсовая бейсбольная шапочка с американским флагом на тулье. Шапочка служила трем целям: демонстрировала ее патриотические чувства, была симпатичной и хорошо прикрывала ее кудри, собранные сзади в конский хвост.
— Слушай, кажется, шериф догадывается, кто сбил его почтовый ящик. — Голос Сандры звучал тихо; подруга явно не хотела, чтобы их подслушали. Она посмотрела на Карли,а потом отвернулась.
— Почему ты так думаешь? — спросила Карли. Невинное выражение лица Сандры говорило само за себя. — Ты говорила с Антонио, верно?
За три дня, прошедших после переезда, Антонио стал такой же неотъемлемой частью их дома, как веранда. Когда он не работал и не спал, то торчал у них на кухне. Но Карли ничего не имела против. Ей нравился помощник шерифа: он был таким надежным и всегда был готов помочь. Например, принес свою косилку и подстриг газон. Кроме того, она была рада, что роман отвлекает Сандру от таких мелочей, как появление в доме Энни. Однако при всех плюсах у Антонио Джонсона был один серьезный минус: этот человек постоянно напоминал ей о Мэтте.
— О'кей, кажется, он проговорился, когда рассказывал мне, как помогал шерифу заливать бетоном шест для нового ящика. — Голос Сандры был слегка виноватым. — Я подумала, что тебе следует это знать. Понимаешь, он сам сказал это шерифу…
— И что? — несмотря на все свои благие намерения, Карли не могла не задать этот вопрос. — Что он сказал? В смысле Мэтт.
Сандра снова посмотрела на нее и замешкалась. Карли ждала.
— Он сказал: «Эта девчонка была чирьем на моей заднице с тех самых пор, как я впервые ее увидел».
Карли со свистом втянула в себя воздух.
— Ах, вот как? — она сердито посмотрела на полицейский участок — длинное и низкое кирпичное здание рядом со зданием пожарной охраны, стоявшее на другом конце площади. Но Мэтта там не было. Он находился где-то здесь, в толпе. Она один раз видела его на расстоянии и решила, что Мэтт не заметил ее. Пока. Но скоро заметит.
Ее желание перестать быть хорошей девочкой так и рвалось наружу.
