Татьяна Корсакова - Ведьмин клад

– Это все из-за меня, – сказала Настя и пошевелила израненными пальцами. – Макар Петрович решил, что охоту надо сворачивать.

Кажется, ее объяснения получились вполне правдоподобными, потому что Софья Семеновна успокоилась окончательно и тут же переключилась со своих проблем на ее.

– С ногами твоими надо что-то делать. Волдыри вон какие.

– Сами заживут, – сказала Настя не слишком уверенно.

– Сами, может, и заживут, но не скоро. – Женщина достала из кармана мобильный. – Сейчас я Игнату Евсеевичу позвоню, у него мазь есть волшебная, заживляет раны всего за пару дней. Заодно и Макару Петровичу пригодится.

– А кто такой Игнат Евсеевич? – спросила Настя.

– Староста наш, местный голова и по совместительству знахарь, – Софья Семеновна улыбнулась. – Умнейший и интеллигентнейший человек. Таких сейчас редко встретишь.

Староста. А матушка Василиса… покойная матушка Василиса, царствие ей небесное, велела отдать книгу старосте Морозову. Речь о нем? Скорее всего. Вряд ли в селе сразу два старосты. Настя нащупала под рубашкой папку.

– Только бы он дома был, – Софья Семеновна набрала номер, – а то времени мало. У меня еще дел полным-полно, хочется все успеть до того, как мужчины баню протопят.

– Давайте я схожу, – предложила Настя. – Вы ему позвоните, а я схожу. Только расскажите, как его найти.

– Да куда ж я тебя отправлю с такими ногами? – сказала Софья Семеновна с сомнением.

– Ничего страшного, мне не больно. К тому же шлепанцы удобные. Я схожу, а вы занимайтесь своими делами.

– Может, надо перебинтовать? – Чувствовалось, что хозяйка колеблется.

– Не надо, все нормально.

– Значит, давай пластырем заклеим. Сейчас, я только позвоню.

Пока Софья Семеновна разговаривала по телефону, Настя сидела, затаив дыхание. Папка со старыми картами жгла огнем живот, и желание избавиться от нее поскорее было просто невыносимым. Казалось, стоит только вернуть папку законному владельцу, как все в ее непутевой жизни сразу встанет на свои места.

– Все, договорилась, – сказала Софья Семеновна, откладывая мобильный. – Игнат Евсеевич будет тебя ждать.

– Как его найти?

– Это просто. Как выйдешь со двора, повернешь направо и пойдешь прямо до конца улицы. Дом старосты последний, стоит почти у самой реки, на крыше флюгер такой красивый в виде железного петушка. И вот еще что, на калитке будет висеть табличка «Осторожно, злая собака», так ты на нее внимания не обращай, заходи смело. Собака месяц назад сдохла, а новую Евсеевич еще не завел. Скажешь, что от меня пришла, я его предупредила.

– Ну, я пошла? – Настя встала из-за стола.

– Подожди, а пластырь?! – Софья Семеновна вышла из кухни, но очень скоро вернулась с упаковкой бактерицидного пластыря. – Вот, заклеивай.

Настя перечить не стала, заклеила свои раны, сунула ноги в шлепанцы. Получилось не особо элегантно, зато удобно.

Выходить во двор было немного боязно, но собака Муха встретила ее как родную, даже хвостом пару раз вильнула в знак особого расположения. Софья Семеновна проводила Настю до калитки, спросила в который уже раз:

– Все нормально, ноги не болят?

И Настя снова ответила, что все хорошо и прогулка по свежему воздуху пойдет ей только на пользу.

Село оказалось намного больше, чем Настя себе представляла. Она все шла и шла, а улице, казалось, не было конца. Несмотря на немалые размеры Бирюково, местные жители здесь, похоже, и в самом деле хорошо друг друга знали, потому что встречали Настю настороженно-любопытными взглядами, а несколько мальчишек даже увязались за ней следом и только тогда, когда узнали, что «чужая тетенька» идет «аж в конец деревни, к реке», отстали – наверное, имели строгий запрет от матерей насчет таких дальних прогулок.

Дом старосты стоял на отшибе и, как и предупреждала Софья Семеновна, виден был издалека. Флюгер-петушок сиял в закатных лучах червонным золотом. Настя толкнула калитку с табличкой «Осторожно, злая собака», вошла во двор. Во дворе царил идеальный порядок. Земля твердая, укатанная как армейский плац и, кажется, даже подметенная. Каждая вещь на своем месте: дрова в поленнице уложены точно под линейку, вокруг никаких опилок и щепок. На поленнице разлегся вальяжный пушистый кот, а больше никакой живности, даже кур не видно. Настя поднялась на крылечко, постучала в дверь.

– Открыто! – послышалось откуда-то из недр дома.

Внутри была та же стерильная чистота, что и снаружи. Крахмальные вышитые занавески на окнах, самодельные полосатые половики на добела натертом деревянном полу, свежевыбеленная печка, икона Божьей Матери в красном углу и запах… Пахло чем-то дурманяще-пряным: луговыми травами, свежескошенным сеном и медом. Источник запаха Настя обнаружила сразу: аккуратные пучки высушенных трав висели на натянутой под самым потолком леске.

– …Добрый вечер.

Увлекшись изучением внутреннего убранства дома, Настя не сразу заметила его хозяина. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Если бы хозяин не выглянул из-за стоящего на столе разобранного телевизора, она бы и вовсе прошла мимо.

– Здравствуйте, Игнат Евсеевич, – она старалась не особо таращиться на сгорбленного старика, проворно выбирающегося из-за стола. Вид у старосты был, мягко говоря, необычный. Именно так любят изображать в исторических фильмах купцов или хозяев рюмочных. Тонкие усики, редкие волосы, зачесанные на прямой пробор, такого неестественно черного цвета, что в голову сразу приходила мысль об искусственных красителях. Рубашка с расшитым воротником-стойкой и синие нарукавники конторского служащего. Картинку довершали сдвинутые на самый кончик мясистого носа очки и выглядывающая из кармана брюк цепочка от часов.

– Прошу прощения за беспорядок, – старик виновато улыбнулся. – Вот, чинил телевизор и увлекся… – он отодвинул паяльник подальше от края стола, поправил очки, сквозь толстые линзы уставился на Настю внимательным и отчего-то вдруг сделавшимся испуганным взглядом, потряс головой, точно прогоняя наваждение, отступил на шаг. Руки его вдруг затряслись мелкой дрожью, и Настя испугалась, что старосте станет плохо.

– Игнат Евсеевич, – она подалась вперед, – меня Софья Семеновна послала за мазью. Я Настя, – сказала и только потом сообразила, что назвалась своим настоящим именем.

– Значит, Софья Семеновна послала? – Староста заметно расслабился. – Проходите, Настасья, не стойте на пороге. Вас по батюшке как кличут?

– Анастасия Павловна, но лучше просто Настя.

– Анастасия – красивое имя, старинное. Мне всегда нравились старинные имена. Анастасия, Анфиса, Василиса…

Сердце болезненно сжалось. Она чуть не забыла, зачем пришла.