и схватила Эдварда за руку.
— Роберт, принеси одеяло и горячий чай, — приказал отец сыну и сжал пальцы девушки в своих ладонях.
— А как вас зовут, помните?
Незнакомка чуть нахмурила брови.
— Нет, — в ее глазах заметался дикий страх, но она не отняла руки.
— Это пройдет. Вам нужно больше отдыхать. Я сейчас поставлю вам укол и постарайтесь уснуть, — Эдвард ободряюще улыбнулся и замер. «Что я делаю?» — он только что чуть не погладил по лицу пациентку. Эдвард набрал лекарство в шприц и вернулся к девушке.
Она измученно взглянула на него и виновато улыбнулась:
— Вы, правда, не знаете кто я? — девушка смущенно согнула ноги в коленях и одной рукой прикрыла грудь, выглядывающую из чашечек синего атласного лифчика.
— Нет, но очень бы хотел! — Эдвард смешался и, прикусив язык, сделал девушке укол в плечо. То ли всему причиной была ее виноватая улыбка и молящий взгляд зеленых, как у Элизабет глаз, то ли затянувшееся одиночество, но он до дрожи вновь хотел прикоснуться к длинным хрупким пальцам и не только руками.
Когда Роберт вернулся, девушка уже спала.
— А как же чай? — растерянно спросил он, замерев около нее.
— Это для меня, — Эдвард глянул на сына со скрытой усмешкой, — поставь на стол, пожалуйста. А девушку накрой.
— Она что-нибудь говорила?
— Говорила, что ничего не помнит.
— Красивые волосы… Просто немножко растрепались. — Сын оказался менее щепетильным пригладил ей прическу, поправил лифчик и укутал в одеяло. — Как назло, мне завтра срочно нужно вылететь в Москву.
— Лети. — Эдвард пожал плечами, привычными движениями наводя порядок в смотровой.
— А как же она?
— Я с удовольствием послежу за ней.
— С удовольствием? — Лицо Роберта вытянулось. — Я правильно тебя понял?
— Думаю, я сам себя еще не понял. — Эдвард опустился на стул и кинул в ведро использованные перчатки. — Шутка! А вот ты, похоже, заинтересовался всерьез этой леди.
Роберт покраснел, весь подобрался и прошелся по комнате.
— Я нашел ее и хочу помочь.
— Ты забываешь, что мы в России, а не дома, — усмехнулся отец и, закинув ногу на ногу, продолжил: — Судя по всему, у девушки серьезные проблемы, а ты, мое ветреное дитя, можешь их только усугубить.
— То есть ее проблемы будешь решать ты?
Эдвард поднялся. Крылья его носа вздрагивали. Роберт остановился и смотрел на него настороженно.
— Да. Поговорю с Виктором, определю в больничный корпус при центре, сообщу в полицию.
— Я прошу тебя не заявлять о ней. Хотя бы пока не придет в себя. Думай что хочешь, но мне… Я…
— А ты не подумал, что она может быть замужем? — Эдвард взял руку девушки с кольцом на пальце и внимательно присмотрелся к камням: — Это дорогое украшение, сынок, и она непохожа на женщину, которая прозябает в одиночестве. А на спине у нее имеется очень интересный шрам, правда, уже не имеющий отношение к этому происшествию.
Роберт не нашелся с ответом.
— Что посоветуешь?
— Девушка ничего не помнит, а ты уже пытаешься залезть к ней в трусы. Отправляйся лучше в лес и поищи ее сумку, телефон. Не с неба же она свалилась. А вернешься, перенесем ее в гостиную. Тут еще на час капельница.
— Никуда я не лезу, — вспыхнул Роберт. Он взял куртку девушки и обыскал ее карманы. — Мда, ни документов, ни мобильника. Может и правда с неба? Она как ангел с обложек фэнтези.
На щеках девушки появился румянец, а на губах заиграла безмятежная улыбка.
— Боюсь тебя разочаровать, но наша новая знакомая из плоти и крови, — Эдвард положил руку на плечо Роберту. — Хорошее снотворное — хорошие сновидения. Ну да ладно, что мы застыли как перед картиной Рембрандта. Даю тебе час на поиски, у меня еще море работы.
— Врачи — известные циники! — Роберт изобразил поклон.
— По шкале циничности вы — журналисты — недалеко от нас ушли.
***
Когда Роберт дошел до места, где днем нашел девушку, уже вечерело. В тишине только ветки звонко хрустели под ногами. В суматохе он не переобул кроссовки, и сырость вконец допекла его. Роберт сел на поваленное дерево, разулся и посветил вокруг себя карманным фонариком. В траве что-то блеснуло. Он поднял черную кожаную сумку с золотой пряжкой и, отбросив правила приличия, стал копаться в содержимом. Ключи, духи, помады, ручки, блокнотики, всякая женская дребедень. Роберт открыл боковой карман.
— А вот и паспорт. Юлия… Юлия-Джулия, — он словно пробовал имя на вкус. — Джу! Мне нравится. Двадцать четыре года. Пять лет разницы — очень даже. Так, семейное положение — пусто. Что у них тут еще интересного есть? Адрес… Санкт-Петербург — логично.
Из паспорта выпала небольшая лиловая открытка с витиеватым шрифтом. Роберт поднял ее и несколько раз пробежал глазами текст: «Дамы и господа! Мы рады пригласить вас на наше бракосочетание, которое состоится…» Роберт запнулся и закусил губу: «Завтра? Я тебе сочувствую парень, но свадьбы не будет!»
Он включил Юлин телефон. Зарядка была практически на нуле, и Роберт быстро просмотрел вызовы и входящие сообщения.
— Да ты ей еще и угрожаешь? — присвистнул он. — You can lead a horse to water, but you can’t make him drink it![1]
По дороге домой у Роберта родился план. Он спрятал сумку в шкафу и направился в смотровую. Юля по-прежнему спала, а Эдвард сидел за компьютером и стучал пальцами по клавиатуре как заправская машинистка.
— Нашел? — спросил отец, не прерывая работы.
— Черта с два! Уже темнеет, ничего не видно. Вернусь из Москвы, прочешу лес еще раз.
Эдвард встал и освободил Юлину руку от иглы.
— Тогда отнеси девушку в гостевую и приходи — поужинаем. Зоя Михайловна уже все приготовила.
— Спасибо, я не голоден.
Роберт поднял Юлю, прижал к себе и понес на первый этаж. Она обвила его шею руками и глубоко вздохнула. Он распахнул ногой дверь, дошел до кровати, бережно уложил ношу и включил ночник. Юля по-прежнему безмятежно спала. "Срочно мыться и бриться" — приказал себе Фаррелл-младший.
Горячий душ разморил уставшее тело, гладковыбритые щёки просили поцелуев. Роберт вернулся в гостевую, сел в кресло около спящей Юли и прикрыл глаза. "Как Джулия очутилась в лесу в такую непогоду? Судя по туфлям на каблуках, она явно не грибы собирала. И кто поднял на нее руку?" — пальцы крепко сжали подлокотники. Как много вопросов, и какой страшной может оказаться правда. Роберт задремал, а когда проснулся, маленькая стрелка на его часах перевалила за двенадцать. Он снял со стены гитару и машинально взял несколько аккордов.
[1] You can lead a horse to water,
