Трель звонка разрезала его монолог. Вилор скривился. Ему не хотелось сейчас никого видеть. Противно, когда хотят разрушить твое одиночество. Щукин тяжело вздохнул и поплелся к входной двери. Большой коридор его квартиры был похож на дворцовый зал. Паркет блестел и переливался в полумраке. Одежда на вешалке выглядела как застывшая стража у ворот. Вилор медленно подошел к двери и посмотрел в глазок. Гость продолжал непрерывно давить на кнопку звонка. Мелодичная трель уже стала походить на адскую какофонию. Щукин раздраженно крикнул незнакомцу:
– Ну, что трезвонишь? Что-надо-то?
Вилор попытался рассмотреть человека в глазок. Но тщетно. Какое-то смутное пятно. Стекляшка запотела и, образ размылся.
– Откройте дверь, пожалуйста, – прозвучал низкий и уверенный колос из коридора.
– Хм, открой, а ты кто? Может бандит?!
– Нет, я не бандит. Вам будет очень интересно со мной пообщаться…
– Чего мне с тобой общаться? А? Проваливай!
За дверью повисла тишина. Гость держал паузу. Но через мгновение уверенно и требовательно сказал:
– Вы Щукин?
– Хм, я-то Щукин, а вот ты кто? – разозлился Вилор.
– Я Маленький…
Щукин вздрогнул. Непроизвольно потянулся и отодвинул щеколду. Дверь медленно распахнулась. На пороге стоял невысокий коренастый человек. Он буравил тяжелым взглядом Вилора. У гостя было слегка округлое лицо, большие глаза и тонкие губы. Прямой нос и немного полноватые щеки. Рядом с мужчиной стояли два здоровенных парня, в кожаных крутках. Короткий ежик спортивной стрижки и толстые щеки. Вилор покосился на горилоподобных удальцов и вяло спросил:
– Вы, что хотите ко мне в квартиру с этими монстрами зайти?
Мужчина посмотрел на помощников и кивнул одному из них. Здоровяки отвернулись и сделали два шага назад. Гость ухмыльнулся и уверенно спросил:
– Ну, а сейчас я могу зайти?
Щукин отступил, освобождая вход гостю. Тот сделал шаг и переступил порог. Дверь щелкнула, и они остались один на один в полутемной прихожей. Вилор немного занервничал. Он не смог вынести тяжелого взгляда визитера и скрестив руки на груди, отвернулся.
– Вы, Щукин? – вновь напористо спросил гость.
– Да, Я Щукин. Я же сказал, – Вилор слегка разозлился. – А вы, впрочем, я знаю, кто вы, можете не представляться…
– Мне нужно с вами серьезно поговорить, – мужчина деловито осмотрелся. – Куда я могу пройти?
Вилор махнул рукой, указав на свой кабинет. Гость медленно, но уверенно прошел по коридору. Щукин шел за ним следом и рассматривал его походку. Она пластичная, немного напоминала поступь леопарда в саванне. Хищник крался, чтобы разорвать жертву. Мужчина деловито плюхнулся в мягкое кресло и покосился на окно. Затем, взглянув на стоящего возле Вилора, тихо сказал:
– Я Маленький… Леонид Андронович Маленький.
– Я уже понял… – Вилор медленно сел в соседнее кресло.
Нашарил рядом с ним рукой бутылку коньяка. Покосился на гостя и радостно воскликнул:
– Хотите выпить?
Маленький удивленно посмотрел на хозяина и брезгливо ответил:
– Нет. У вас все равно нет того, что бы я выпил. А пить бурду я не буду. Да и вообще. Я сюда не пить пришел!
Но Вилор не обиделся. Напортив, он демонстративно приложился к горлышку бутылки губами и сделал несколько глотков. Смачно крякнул и весело спросил:
– И, чем же я обязан столь высокому визиту?
– Вы не валяйте дурака. Я пришел к вам насчет моей дочери! – Маленький зло ухмыльнулся.
Щукин равнодушно пожал плечами:
– Поверьте. Я, честно не знаю, чем я могу помочь вам и вашей дочери.
– Послушайте вы! Не стройте из себя идиота! Вы прекрасно знаете, чем вы можете помочь мне в отношении моей дочери! – разозлился гость.
Щукин тяжело вздохнул и развел руками:
– Ей Богу! Ну, я тут не причем! Я ей и сам несколько раз говорил. Она меня не слушает! Поверьте!
– Значит, плохо говорили! Плохо! – Маленький вскочил с кресла и брезгливо посмотрел на хозяина сверху вниз. – Посмотрите на себя! Вам же почти сорок, а ей двадцать три! Вы же ей почти в старшие братья, да что там в братья, в папочки годитесь! Я же ровесник ваш почти! Я ее отец, мне же сорок девять всего!
Вилор отмахнулся. Потянулся за бутылкой и, сделав еще один глоток, раздраженно ответил:
– Причем, тут возраст?! Хотя и тут вы не правы. Мне тридцать пять, вернее тридцать шесть, но не это главное. Не это! Отец, возраст. Глупо все! Глупо и старомодно! Хрень какая-то! – Щукин, достал сигарету и, щелкнув зажигалкой, закурил. – Вы, о чем? Извините. Вы же не за это боитесь. Вы боитесь за то, что я никто, а она ко мне ходит и влюбилась в меня. А у меня нет ничего за душой. Вот чего вы боитесь и не надо тут разыгрывать чистоту нравственности! Не надо! Если бы у меня был солидный счет в швейцарском банке, вы бы не так говорили, наоборот бы, наверное, наседали на меня жениться поскорей на вашей дочери!
Маленький выслушал молча этот монолог. Он не перебивал. Напротив, в его глазах мелькнул огонек любопытства. Злость немного отступила. Леонид медленно сел в кресло.
Грустно ухмыльнулся и миролюбивым тоном сказал:
– Да! Да если на то пошло, вы правы! Что вы можете ей дать? Вы несостоявшийся гений пера? Вы же нищий! У вас же нет ничего за душой? Что вы ей голову-то морочите? Отстаньте от девочки! Дайте жить спокойно! Ей! И моей семье! Вы ведь ей судьбу сломать надеюсь, не хотите?
Вилор замахал руками и рассмеялся. Гость ждал, когда он успокоится. Маленький внимательно рассматривал хозяина. Щукин затушил окурок в пепельнице, что стояла на полу и, вновь взялся за бутылку.
Глоток и Вилор с пьяной издевкой в голосе, спросил:
– Ну и что же вы от меня хотите? А, господин депутат и папа? Что мне сделать?
Маленький ответил не сразу. Выдержал паузу. Отвернулся, глядя в окно, загадочно сказал:
– Я хочу, чтобы вы уехали. Просто исчезли. Я вам дам денег. Куплю билеты. Оплачу отель. Куда хотите. Хоть в Париж… хоть в Лондон. Нет… лучше в Париж. Там ваша братья, поэтическая шушера всегда любила тусоваться! Хотите в Париж?! А?! Монмартр! Елисейские поля? А хотите по Монмартру прогуляться? – Маленький взглянул на Щукина и зло улыбнулся.
Щукин тяжело вздохнул. Задумался. Посмотрел в который раз на картину авангардиста на стене и печально произнес:
– Да, Монмартр, был я на Монмартре. Это действительно завораживает свободой…
Мечутся негры по ступеням Монмартра
Черные тени в сумерках вижу.
Седой Базилик, как вершина азарта,
Голгофа любви над вечерним Парижем.
Ржавая штанга ЭйфЕлевой башни…
(в слове «ЭйфЕлевой» он ударение поставил не стандартно на первую букву Е.)
Мажет лазурь непристойного неба!
Сена – заводит со свободою шашни,
Вселяя надежду в тех – кто здесь еще не был!
Остров Сите – словно вкусная специя,
Сбросил тонкие трапы у пристани Лувра
Римский осколок, старинной Лютеции —
Тысячелетие людского разгула…
Висит аромат – любви и разврата,
Счастливы все от каштанов до арок
Быть здесь свободным – просто приятно,
Быть здесь влюбленным – просто подарок!
А по Конкорду ходят арабы,
На Елисейских, бродят цыгане,
Гранд опера изогнулся ухабом —
Изящным напыщенным и музыкальным!
И в винегрете людского веселья,
Париж искупается в сумраки ночи,
А утром забыв о вчерашнем похмелье —
Станет он, как дитя – вновь непорочным!
Как вам такие стихи? А? Понравились? Мне бы хотелось вот услышать ваше мнение? Просто, как человека? А? Только честно!
