Увлекая ее за собой, Натан повалился на матрас. Вентилятор в углу тихо жужжал, посылая легкий ветерок, который приятно холодил их разгоряченные тела. “Ну, теперь пришло время для самого главного, — подумал он, — сейчас она либо испугается и убежит, либо все будет нормально”. Он стащил с себя трусы и забросил их в угол комнаты, потом приподнялся и сел на край постели, и в лунном сиянии ее взгляду предстал его член, огромный, словно телеграфный столб, установленный еще его прадедом посреди зарослей кудрявой ржи.
Ее глаза заблестели.
Она протянула руку и кончиками пальцев провела по нему. Натан резко выдохнул сквозь сжатые зубы.
— Какой огромный и какой горячий. Удивительно, — сказала Ларк, — мягкий, как бархат, и твердый одновременно.
Натан вздрогнул, и она отдернула руку.
— Тебе больно? — спросила она.
— Это приятная боль, — пробормотал он, и пот заструился по его спине.
Она снова начала трогать и ласкать его член, словно невинное дитя, изучающее необыкновенный цветок. Похоже, она не подозревала, что играет с заряженным оружием. Натан боялся пошевельнуться, чтобы самому потрогать ее.
Убаюканный лаской, он начал уже забывать о том, что от него здесь ожидали роли ведущего, как вдруг она прервала свою игру, сняла трусики и легла на спину.
— Я готова, — сказала она.
Он окинул взглядом ее жертвенную позу, напряженно вытянутые ноги и плотно зажмуренные глаза.
— Не спеши. Должен тебе сказать, что в этом деле значительная часть удовольствия именно в подготовке. И ты далеко еще не готова.
— Правда? — спросила она и удивленно открыла глаза.
Ее тело несколько расслабилось.
— Правда, — ответил он, зачарованный невероятно прекрасным зрелищем ее обнаженного, прикрытого волнистыми волосами тела.
— Научи меня любить это, — попросила она. Конечно. Надо ее учить — последовательно, шаг за шагом, ничего не пропуская. Сначала то, потом это. Словно учишь кого-то, как надо обрабатывать землю — пахать и сеять.
— Самое главное, — мечтательно повторил он, — это подготовка. Тут важно все сделать правильно. Вот, например, если ты собрался сеять, но забыл вспахать землю, можешь сеять сколько хочешь, но все будет напрасно.
— Мне не нравится это сравнение, — ответила она. — Я не земля-кормилица, которая ждет, когда ее вспашут и засеют.
— Но представь себе, что это так.
— Тогда я бы ждала, пока настанет время. Пока придет мое время.
Облако закрыло луну, и в комнате потемнело.
Ларк приникла к его бедрам и щекой потерлась о кончик его члена. Он почувствовал, что вот-вот взорвется и что его оружие вот-вот выстрелит.
— Я готова, — прошептала она. — Теперь я по-настоящему готова.
— Подожди, — пробормотал он, вспомнив, что обещал поберечь ее, — я должен надеть презерватив.
Он отстранился от нее и несколько секунд, показавшихся им обоим вечностью, в темноте шарил в тумбочке, нашел и дрожащими руками натянул резинку. Он вернулся к ней, медленно погладил ее плечи, грудь, живот. Между бедрами у нее было жарко и влажно. Все его намерения учить ее медленно и постепенно полетели к черту — он никак не ожидал, что она может так быстро довести его до последнего момента, и, пока он окончательно не потерял самоконтроль, надо было успеть хоть что-нибудь.
— Ты действительно готова? — спросил он, и, когда из темноты раздался шепот “да”, он, как только мог медленно, вошел в нее.
Внезапно ее тело напряглось, словно не желая его принять.
— Расслабься, — сказал он.
— Не могу! — воскликнула она. — Не могу, не могу, не могу…
“Всему виной темнота, — догадался он, — темнота делает его похожим на насильника”. Натан протянул руку и зажег настольную лампу, стоявшую на тумбочке.
— Теперь открой глаза и смотри на меня, — сказал он.
Она заморгала, силясь разглядеть его в полумраке.
— Натан, — прошептала она, и он ощутил, как какое-то неведомое чувство, словно бутон фантастического цветка, раскрывается в его груди. “Что это, — подумал он, — неужели та самая любовь?”
Он почувствовал, что ее тело расслабляется под ним — мягко, легко и томительно. Он поцеловал ее и еще глубже вошел в нее, и на этот раз ее тело действительно приняло его.
Он оторвал свои губы от ее рта и посмотрел ей в глаза, словно спрашивая, хорошо ли ей. Она легонько кивнула — хорошо.
Ему захотелось снова поцеловать ее, но надо было, чтобы она постоянно могла видеть его лицо.
— Смотри на меня, — сказал он. — Не своди с меня глаз.
Она еще раз кивнула, глядя на него так, словно источник ее силы был в том, что она может видеть его.
— А теперь я буду двигаться, — предупредил он и, все так же не сводя глаз с ее лица, почти совсем вышел из нее, а потом медленно начал входить обратно.
Выражение ее лица резко изменилось — глаза расширились, ресницы затрепетали, а с губ сорвался страстный, восхищенный стон. Он снова вышел и снова вошел, одновременно лаская ее заветный бугорок, спрятавшийся под золотисто-курчавыми зарослями. Она стала коротко постанывать, время от времени вслух шепча его имя, но вдруг выгнулась дугой и без сил упала на матрас.
Он сделал еще несколько движений, дернулся и рухнул на нее сверху.
“Bay, — сказала она про себя. — Bay!” Кто бы мог подумать, что это так прекрасно! Она рассчитывала получить лекарство от своих проблем, но получила гораздо больше. Как гласит старая истина, главные события происходят, когда меньше всего их ждешь.
“Странно, — подумала она, — почему цивилизация до сих пор не развалилась, — видимо, люди чего-то недопонимают. Если бы они поняли, как это здорово, то не вылезали бы из постелей и мир бы погиб”.
Натан все еще лежал на ней, потный и расслабленный, как после стайерской пробежки, и тяжело дышал. Она все еще чувствовала его внутри себя, уже не такого огромного, но он все еще был там, все еще был частью ее. Она бы хотела, чтобы это продолжалось вечно, но все однажды должно кончиться.
Он приподнялся и сполз с нее. Из окна подул прохладный ветер. Кровать скрипнула — Натан встал и потихоньку вышел из комнаты.
Просто взял и вышел — ни слова, ни поцелуя. Впрочем, чего еще она ждала? Чтобы он лег рядом с ней, обнял и попросил остаться? Да, именно этого она и хотела. Но есть одно “но”. Они вовсе не были любовниками. Ведь она не просила его о том, чтобы их отношения продолжились после. Она только просила его помочь ей преодолеть навязчивый страх мужского члена, страх перед сексом — и больше ничего.
Свет лампы резал ей глаза, и она выключила ее. Вот, так все просто. А теперь надо вставать, одеваться и уходить отсюда, уходить самой, пока ее не выгнали. Поблагодарить его за урок и уходить. Ведь сейчас он скорее всего ждет, что она быстренько исчезнет. Может быть, он сейчас вернется и спросит, почему она до сих пор валяется в его постели.
