– А как еще я мог заставить тебя прийти сюда? Рисовать стрелки мне не хотелось – в этом случае все было бы слишком просто. «Идите по стрелкам». Нет, это чересчур примитивно. Бечевка – это потоньше. Она как бы дает надежду. Ну ладно, мое терпение кончается, Марти. Входи в лабиринт. Эй, Марти, что ты делаешь? – В последних словах Марлина явственно прозвучала, холодная злоба.
– Кроссовка расшнуровалась. Я просто завязывала шнурок. У меня нет желания наступить на него и упасть.
– Что-то непохоже было, что ты завязываешь шнурки. Начинай сейчас же, или мне придется сделать нечто такое, что тебе придется совсем не по вкусу.
– Хорошо, я иду.
Лейси прошла через узкий вход в тесный коридор, образованный листами фанеры, окрашенными зеленой краской, – видимо, для того, чтобы имитировать кустарник. Продвинувшись вперед, она оказалась на перепутье – ей следовало выбрать какое-то одно направление из четырех возможных. Она свернула в левое ответвление, однако оно завело ее в тупик.
– Неверный выбор, Марти. – Марлин захохотал. – Может, если бы ты поменьше сквернословила, Всевышний подсказал бы тебе дорогу. Возможно, если бы ты получше относилась к своему мужу, Бог не допустил бы, чтобы ты попала ко мне в руки. Попробуй еще раз. И учти, мое терпение кончается.
Однако именно после этой его фразы Лейси поняла, что никакого особого нетерпения Марлин не испытывает. Наоборот, он наслаждается каждой секундой устроенного им представления. Ей стало ясно, что чем дольше она будет идти к центру, тем больше удовольствия получит маньяк.
– Ты идешь слишком медленно, Марти. Советую тебе поторопиться. Не забывай о времени, я ведь сказал тебе, что время имеет очень большое значение в этой игре.
Теперь в голосе его слышалось нескрываемое радостное возбуждение, от которого ее чуть не затошнило. Скорее бы увидеть его, подумала она.
Вернувшись на пересечение коридоров, она двинулась в другом направлении, однако в итоге снова уперлась в стену. Только с третьей попытки ей удалось найти проход. Идя по нему, она вскоре снова оказалась на перепутье и через некоторое время, опять ошибившись в выборе коридора, в очередной раз обнаружила, что попала в тупик. Дыхание Марлина участилось, у него едва хватало сил сдерживать охватившую его радость. Откуда-то по-прежнему просачивался тоненький лучик света, слегка рассеивающий тьму и позволяющий Лейси видеть лишь то, что было от нее на расстоянии вытянутой руки. Судя по всему, она находилась уже неподалеку от центра лабиринта.
– А зачем нужен этот лабиринт, Марлин?! – выкрикнула она, остановившись. – Зачем тебе так нужно, чтобы я дошла до центра? – Разыскивая выход к центру лабиринта, ты как бы ищешь путь к своей собственной душе, Марти. – Голос маньяка дрожал от сдерживаемого ликования, никто прежде не задавал ему таких вопросов, и ему страшно хотелось ввести очередную жертву в курс своего замысла. – В лабиринте очень много ходов, ведущих в никуда, много тупиков, но если ты как следует постараешься, ты в конце концов найдешь путь к своей душе и узнаешь правду о том, кто ты и что ты есть.
– Для полоумного психопата это очень поэтично, Марлин. Кто выпустил тебя из психушки?
– Мне придется наказать тебя за это, Марти. Я не твой муж. Ты не имеешь права оскорблять меня.
– А почему бы и нет, жалкий, вонючий, тщедушный ублюдок?! – заорала Лейси.
– Прекрати кричать! Ну вот, так-то лучше. Ну что же, Марти, я жду тебя. Твое время заканчивается, так что тебе, я думаю, следовало бы прекратить говорить мне дерзости и поторопиться.
Лейси последовала его совету. Она больше ни разу не ошиблась в выборе направления и теперь двигалась к центру кратчайшим и единственно возможным путем. Добравшись до цели, она увидела, что Марлин уже поджидает ее. Как она и предполагала, на нем были инфракрасные очки. Он нажал кнопку выключателя, и все вокруг залил ярчайший свет. Марлин был одет в камуфляжный военный комбинезон и обут в черные, тщательно зашнурованные до самого верха высокие армейские ботинки. Когда он снял очки, Лейси обратила внимание, что в ярком свете лицо его, в котором не было ни кровинки, похоже на маску. На этот раз он действительно выглядел заморышем.
– Ты умеешь ходить быстро, когда захочешь, Марти, – сказал он, и физиономию его перекосила кривая улыбка. – Видно, я здорово тебя напугал, и ты поняла наконец, что, если не поторопишься, тебе придется плохо.
– Напугал? Меня? Кретин ты безмозглый, да ты даже только что вылупившегося цыпленка не в состоянии напугать. Ну что, я уложилась в твой лимит времени, ты, дерьмо вонючее?
Улыбка разом исчезла с лица Марлина, уступив место странной гримасе, скорее сконфуженной, чем злобной.
– Почему ты не боишься? Почему ты не умоляешь меня, тобы я тебя отпустил? Ты же знаешь, я просто с ума схожу, согда слышу, как ты ругаешься, как…
– Козел ты вонючий, да ты и так уже давно свихнулся.
– Заткнись! Я ненавижу, когда женщины сквернословят, ненавижу, ненавижу, ненавижу! Ты просрочила время, Марти, так что теперь мне придется тебя наказать.
– Ну и как же ты собираешься это сделать, недоносок?
– Заткнись, гадина! – Он достал из ножен на поясе охотничий нож, и клинок длиной в добрый фут холодно блеснул в свете лампы.
– Так зачем все-таки тебе потребовалось устраивать этот лабиринт, Марлин? Объясни мне это, прежде чем ты начнешь наказывать меня.
– Посмотри на эту штуковину, Марти. Это для тебя. – Марлин поигрывал ножом, осторожно поглаживая лезвие кончиком большого пальца. – Он очень острый, Марти, по-настоящему острый.
– Конечно, острый – это же нож, придурок. Ты не только жалкий болван, ты еще и лжец. Ты лжешь, когда говоришь, что построил этот лабиринт именно для меня. Эта твоя игра неоригинальна. Ты вообще не способен придумать что-либо новое и оригинальное и потому повторяешь раз за разом одно и то же. Все женщины, которых ты убил, должны были искать проход к центру лабиринта. Так почему именно лабиринт, Марлин? Или ты боишься об этом сказать?
Он сделал шаг вперед и снова остановился.
– Откуда ты знаешь про других женщин?
– Я медиум, тварь. Я вижу насквозь все, что творится в твоем жалком умишке, мне это ничего не стоит. Я медиум, а ты – психопат. Вот такие дела. Так почему лабиринт, Марлин? Ты ведь боишься мне сказать, верно? Я так и знала, что ты жалкий трус.
– Черт побери, заткни свою поганую пасть! Хорошо, я расскажу тебе, но потом я отрежу твой грязный язык и заставлю тебя сожрать его, а затем искромсаю тебя на мелкие кусочки, как корень сельдерея. – Марлин тяжело дышал, словно только что пробежал добрую сотню ярдов. – Мой отец обожал лабиринты. Он говорил, что хорошо сделанный лабиринт – это произведение искусства. И он научил меня строить лабиринты. Мы жили в пустынной местности неподалеку от Юмы. Там не растет зеленый густой кустарник, мы сами его сажали, а потом его стало столько, что мы устроили из этих зарослей лабиринт. – Он покачал головой и, взглянув на Лейси, нахмурился. – Ты меня отвлекла. Из-за тебя я отошел от своего сценария. Такого никогда раньше не было. Мне придется наказать тебя за это, Марти.
