Георгий Ланской - Оглянись на пороге

Можно «случайно» потерять документы на получение адресной социальной помощи и заставить человека заново собирать документы. Между прочим, очень часто оказывается, что из-за одной, самой мало-мальски важной, бумажки или нерадивости сотрудника зависит очень многое. Даже сейчас, когда все компьютеризировано, проблем хватало. Нажал не на ту кнопку, и нет человечка в базе.

Красота!

Ах, если бы она все еще работала, если бы через ее руки проходили документы, как бы осложнилась жизнь этой наглой выскочки!

Голова болела с самого утра, наверное, давление опять подскочило. В висках разливалась привычная тяжесть. Надо будет не забыть принять таблетки, а то с этими мыслями недолго и в ящик сыграть. Ольга выпила две чашки сладкого чаю и долго думала, чем еще можно осложнить Наталье жизнь, но в голову ничего интересного не лезло, так, мелкие пакости. Тяжело было играть вслепую, не имея никакой информации.

И спросить-то не у кого… Не к Сереже ведь обращаться. И уж тем более не к его жене.

Разве что…

Она сделала пару звонков и суетливо собралась, потому что в больнице вот-вот должен был начаться сон-час, и тогда внутрь не пустят, разве что по блату. Как раз этого у Ольги хватало. Заехав на рынок, женщина прикупила немного фруктов, пакет с соком и несколько пошлых газетенок со сплетнями о звездах шоу-бизнеса. Все развлечение.

В маршрутке было тепло и тихо. Ольгу слегка укачало, и, чтобы не заснуть, она достала газеты и быстро пробежала глазами по заголовкам. Ничего особенного. Примадонна надумала рожать, Распутина — разводиться, а Киркоров вновь поругался с Басковым, не поделили не то корону, не то стульчак.

Хорошо им. Весело. Не жизнь, а праздник. А у нее вот сын завел интрижку и, возможно, разведется, учитывая невыносимый характер супруги-балерины, непримиримой, твердой как гвоздь и такой же несгибаемой, за десять лет ни разу не назвавшей ее мамой. И не то чтобы Ольге хотелось этого, но, с другой стороны, немного почтения совсем не помешает.

«Здравствуйте, мама. Как ваше здоровье, мама? Что вы хотите на обед, мама?» И тапочки в зубах.

Как же, дождешься от такой…

Ирина, по примеру несносной мамаши, звала свекровь Лелей, но хоть на «вы», что выглядело почему-то издевательством. Во всяком случае, уважением от невестки не пахло.

К Алле посетительницу пропустили без проблем, несмотря на сон-час. Пациентка, с перебинтованной головой, лежала в отдельной палате и, прикрыв один глаз, читала Донцову. При виде гостьи опустила книгу и удивленно вытаращила сперва один глаз, а затем и второй.

— Леля?

— Аллочка, здравствуй, — пропела Ольга и бросилась к кровати, изобразив на лице сочувствие, которого совершенно не ощущала. — Как же ты так неосторожно, дорогая?

Та поморщилась, швырнула книгу на тумбочку, не потрудившись вложить закладку. Книжка прокатилась по гладкой поверхности и свалилась на пол. Алла проводила ее взглядом, но поднимать не стала.

— Ну, пути хулиганья неисповедимы, — сказала она, брезгливо скривив губы. — Ходишь вот так и не знаешь, когда тебе по макушке кирпичом стукнут.

— Кирпичом? — ахнула впечатлительная Ольга. — Да неужто?

— Ну, может, и не кирпичом. Но чем-то таким. Хотя господин полицай мне не поверил.

— Как же так?

— Да вот так. Сказал: «Стары вы, матушка, небось поскользнулись на ровном месте».

— А ты?

— А я ногу за голову закинула и спросила: ты так можешь? После этого господин полицай мордой запунцовел и удалился в полном восхищении. Больше с глупостями не приставал.

Ольга захихикала и даже рот рукой прикрыла, потому что получилось громко. Спохватившись, она схватила сумку и стала выкладывать из нее фрукты.

— Я вот тебе прикупила витаминов, а то в больницах кормежка так себе, даже в платных палатах. Еда-то из одного котла… Хотя у тебя тут и микроволновка, и холодильник, но все-таки…

— Спасибо, — снисходительно поблагодарила пациентка. — Запеченные в микроволновке апельсины наверняка пойдут мне на пользу.

— И газет свежих принесла… А то поди скучно одной лежать.

— Да я мало читаю, — отмахнулась Алла, принимая гостинцы. — В глазах двоится, лежу тут как циклоп, если надо что прочитать или вон телевизор посмотреть. Хорошенько же меня приложили.

— Ирочка-то давно была? — осторожно поинтересовалась Ольга. Та помедлила с ответом самую малость, но затаившая дыхание Леля это мгновение безошибочно уловила.

— Сегодня зайдет после работы. А что?

Гостья устроилась поудобнее и, взяв привычную ноту, заканючила:

— Ой, Аллочка, не знаю, как быть. Ведь разойдутся, ей-богу, а из-за чего? Из-за, тьфу, глупости, ерунды. Десять лет прожили, и все коту под хвост. Им бы встретиться, поговорить по-людски, авось и договорились бы до чего.

— Лель, это их дело, — с холодным безразличием, показавшимся фальшивым, сказала Алла. — Разберутся сами, жить вместе или нет. Не тебе решать и не мне.

— Да как же… Неужто тебе все равно?

— Конечно нет. Но от моего желания тут ничего не зависит. Не могу я заставить свою дочь простить, а твоего сына — держать хозяйство при себе.

От этих слов Ольга зло поджала губы, но вспомнив, что пришла не за тем, чтобы обсуждать возможность соединения Ирины и Сергея, сдержала рвущиеся наружу слова.

Все же эти балетные — ненормальные. На сцене чувства напоказ, заламывания рук, гротескное страдание на лицах, нервные суетливые движения, создающие, усиленные костюмами, трагический образ. А в жизни — холодная отстраненность, почти неприличная. Разве Алла могла любить свою Ирку неистовой любовью, такой, какой Ольга любила своего Сереженьку, единственного сыночка, свет в окошке? Наверняка нет. Где ей, Шамаханской царице, королеве Марго, Черной лебеди!

— Так разве я спорю? — запричитала она вместо того. — Я ж не о том. Жили вместе, конечно, всякое меж ними бывало. Я Ирочку не осуждаю ни за что, да уж больно она женщина… холодная. Сережа виноват, да, да только он же мужик. Эта сучка перед ним хвостом вертела, а он, дурак, уши-то и развесил. Сама же знаешь, мужики все одинаковые. А она, подлюка, еще и живет рядом.

Алла нервно передернула плечами и потянула одеяло кверху. Разговор явно был ей неприятен, но посетительница не собиралась отступать.

В конце концов, она не виновата, что на ее Сережу бабы заглядывались, а на Ирку, воблу тощую, никто не смотрел! Вот только вслух бы это не сказать!

— Ты же там жила. Небось, хорошо ее знаешь? — вкрадчиво произнесла она.

— Да откуда? — вяло возразила та. — Я ее свекровь знала да мужа, пока тот пацаном был и по кривой дорожке не пошел. А эту… как ее…