Ксюшу глазами и, наконец, нашёл ее. Она стояла совсем рядом, но не замечала меня, а я видел ее профиль и часть спины. Казалось, за этот вечер я изучил каждый миллиметр ее тела.
Она опять была с той же девчонкой с непонятной прической. Они о чём-то говорили, иногда смеялись и пили. Я сперва не мог понять, что именно, но попросил бармена повторить для Марины.
Сок манго, клубничный сироп, сливочный ликер и ром на самом низу. Марина сморщила носик: такое она не пьет. Наплевать! Раз такое пьет Ксюша, только это было важно для меня в тот момент. Я отметил, что она не опускает трубочку до конца, потому что боится алкоголя. Правильно: в этом коктейле для нее слишком много рома. Я вгляделся в ее лицо и понял, что она плакала. Но почему? Из-за чего… или кого? Больное воображение нарисовало сладкую картину, что из-за меня. Мечты… Присмотревшись, заметил на ее руках красные пятна, которых не было еще полчаса назад. Что за фигня?! В душе вскипела ярость. Кто-то посмел ее обидеть! Кто-то посмел притронуться к ней, и, судя по всему, против ее воли! Я был готов рвать и метать! Проклинал себя за то, что, упиваясь жалостью к себе, допустил подобное.
– Котик, поехали ко мне? – Марина, как кошка, потёрлась об меня, прижимаясь ко мне всё крепче. Зараза, как не вовремя! Я чувствовал, что надо ее послать: хватит, наигрался. Но в этот момент Ксюша заметила меня. Холодная война голубых и черных. Она долго, неотрывно смотрела на меня усталым, потухшим, разочарованным взглядом. А я был в бешенстве. Заметил, что она размешивает свой коктейль и быстрыми, жадными глотками начинает опустошать бокал. Глупая, алкоголь еще никому не помог!
– Марина, с этого момента я больше не твой котик. Ключевое слово – «не твой». Надеюсь, ты поняла? – не отрывая глаз от Ксюши, холодно ответил Марине.
– Ну, ты и гад, Черниговский! А меня ведь предупреждали! А я не послушала! Дура! – Марина резко отстранилась от меня и начала закудахтала: – Погоди! Ты ведь сейчас пошутил, да? Это просто шутка, а я не поняла. Так?
– Это не шутка. Я от тебя устал. На этом точка.
– Нет-нет, погоди. Давай попробуем еще раз. Тебе же нравилось. – Руки Марины снова оказались на моей груди. – Просто скажи, что не так, и я изменюсь. Буду такой, как тебе надо. Не бросай меня!
Черт меня дёрнул сойтись с этой тупой овцой! Ну, неужели так сложно было просто оставить меня в покое?! Тем более, в тот момент, когда я начал замечать неладное.
Я понял, что с Ксюшей что-то происходит. Она придерживала голову руками, немного наклонившись вниз. Ее волосы упали на лицо, не давая рассмотреть его, но было видно, что девчонке явно плохо. Подруга принялась ее трясти, бармен налил воды. Но ей стало только хуже. Ноги уже не держали её, я видел, что еще немного, и она упадет. Подруга уже с трудом справлялась.
– Что с ней? – Бросив Марину с ее завываниями, я подлетел к Ксюше. Она почти потеряла сознание. Не смотрела на меня, не узнавала.
– Непереносимость алкоголя, видимо, – испуганно ответила ее подруга.
– Тогда какого хера она пила?! – Копившаяся в душе ярость рвалась наружу. Я обнял Ксюшу и дал ей возможность опереться на меня.
– Ей было больно… Короче, я не знаю… Захотела и пила! Какая разница?! Ее надо на свежий воздух вывести! Поможешь?
– Помогу. – Я взял Ксюшу на руки и стал протискиваться сквозь толпу к выходу. Лёгкая, невесомая, моя…
– Ты выходи с ней, а я одежду возьму.
Я вынес Ксюшу на улицу. Воздух стал прохладным, а на ней было одно лишь тонюсенькое платьице, и я боялся, что она простынет.
– Ненавижу тебя… – Тоненький безжизненный голосок прорезал тишину. Я взглянул на нее. Она постепенно приходила в себя. Открыла глаза, посмотрела на меня и опять закрыла. «Черт, по уму ей бы в больницу! – подумал я.
– Вот, ее плащ. Давай укрою. Ты подержи еще немного, сейчас такси вызову, – суетилась её подруга.
– Себе вызови, я отвезу ее домой. – Я понес девчонку к машине. Подруга бежала за нами, то и дело поправляя плащ, чтобы Ксюшу не продуло. – Как тебя зовут?
– Катя.
Мы дошли до машины, и я положил Ксюшу на пассажирское сиденье.
– Скажи мне, Катя, кто это сделал? – указывая на Ксюшины запястья, спросил девчонку.
– Урод один!
– Имя?
– Козулин. Стас Козулин. Ну, ничего, я ему завтра мозги прочищу! Это я с виду такая робкая…
Пристегнув Ксюшу, закрыл дверцу и пошёл к водительскому месту. Завтра чистить там будет уже нечего: в ближайшие пару месяцев парень вряд ли сможет появиться на учебе.
– Погоди! Ты знаешь ее адрес? А если обидишь? Смотри у меня, я прямо сейчас наберу Ксюшиного отца и сообщу ему номер машины. И если…– Я не дал Кате договорить.
– У тебя отвратительное гнездо на голове, Катя, но подруга ты хорошая. Я отвезу ее домой, не переживай.
Я сел за руль, завёл двигатель, и мы умчались из этого проклятого клуба.
К ее дому мы подъехали минут через десять. Ксюша все так же находилась в отключке. Создавалось ощущение, что просто беспокойно спит. На секунду приходила в себя и опять проваливалась. Я понимал, что надо отнести ее домой и сдать Мироновым, но не мог. Сидел и, как идиот, смотел на нее.
Тишину нарушил звонок моего мобильного. Даня. На часах было начало первого. Я понял, что если он звонит в такое время, значит, хочет сообщить мне что-то важное.– Слушаю, – произнёс я как можно тише, чтобы не потревожить Ксюшу.
– Черный, я нашел! Я все нашел! Представляешь, никогда не существовало никакой Соболевой Ксении Максимовны и никакой Мироновой Ксении Геннадьевны! Их просто не было. Ни у Миронова, ни у Соболева вообще никогда не было дочерей!
– Тогда кто она? – спросил я, глядя на девчонку. В тот момент я не был уверен, что хочу знать правду.
– Романовская Ксения Николаевна, – не без гордости ответил Даня.
– И что это значит?– Я и впрямь не понимал его. Фамилия мне совершенно ни о чем не говорила.
– Романовская – девичья фамилия ее матери, ныне – Соболевой Екатерины Михайловны. – То, что Екатерина Соболева ее мать, я понял и без Дани, и уже давно.– Но самое интересное ты пропустил мимо ушей, Черный!
– И что же я пропустил?
– Ее отчество! Она Николаевна.
– И что?
– А если не догоняешь, спроси своего батю, кто такая Романовская Екатерина и почему ее дочь Николаевна.
