По пути к двери я нырнула в шкаф, выхватила свадебные туфли и запихала их в ту же сумку. Потом босиком подскочила к двери спальни и с трудом открыла ее. Гулко ухнув, пламя в гостиной взметнулось чуть ли не до самого верха лестницы. В воздухе плясали искры, черный дым заполнил коридор. Но я точно помнила, где нахожусь я и где – дверь второй спальни. На четвереньках, повесив сумку на плечо, я быстро-быстро поползла по коридору. Чтобы уберечь глаза от едкого дыма, я просто закрыла их. Конечно, я не видела, куда ползу, но нашла дверь ощупью, поднялась на колени, нашарила ручку, повернула ее и ввалилась в спальню, где воздух был сравнительно чистым.
Вот именно – был. В открытую дверь сразу рванулся дым, и я поспешила захлопнуть ее. Черная гадость как-то ухитрилась просочиться сквозь мокрое полотенце, от нее запершило в горле. По крайней мере, здесь хватало света, чтобы рассмотреть прямоугольник окна. Я подползла к нему, раздернула шторы и задергала шпингалеты. Черт, черт! Один не поддавался, и я грубо выругалась. Ну нет, я не позволю какой-то дряни сжечь меня заживо!
Я сдернула сумку с плеча, сунула в нее руку и каким-то чудом не лишилась пальца, наткнувшись на острый как бритва кухонный нож. Схватив нож за ручку, я принялась дубасить им неподдающийся шпингалет.
Снизу снова донесся грохот лопнувшего стекла. Я быстрее заработала ножом, и шпингалет начал поддаваться. Еще два удара – и он открылся.
Кашляя и хватая ртом воздух, я подняла раму окна и перевесилась через подоконник, чтобы не оказаться на пути черного дыма, который повалил из комнаты. Легкие горели, несмотря на защиту мокрого полотенца.
Мне показалось, что я слышу сирены, а может, моя сигнализация по-прежнему работала. Наверное, сработали и сигнализации в квартирах соседей. Или выла сирена пожарной машины. Определить на слух я не могла, вглядываться не стала.
Я содрала покрывало с большой кровати с четырьмя столбиками, стащила с нее обе простыни так быстро, что чуть не свалила на пол тяжелый матрас. Стараясь не терять ни секунды, я привязала один угол простыни к ножке кровати, к противоположному углу простыни привязала вторую – получилась импровизированная веревка от кровати до окна. Ее конец свисал по стене здания.
Даже не взглянув, где болтается свободный конец простыни, я бросила в окно сумку, схватилась за простыню и залезла на подоконник.
Забавно устроено человеческое тело. Соображать, как вылезти в окно, мне не пришлось – тело само знало, что делать. Сначала я спустила вниз одну ногу, потом повернулась лицом к комнате, чтобы упираться ногами в стену.
Крепко держась за простыню, я начала по очереди перехватывать ее руками, одновременно «шагая» по стене, пока стена и простыня не закончились. Мгновение я висела неподвижно, охваченная паникой; слева от меня из окна кухни рвалось пламя. Стены спальни для гостей образовывали выступ над первым этажом, ее пол служил крышей внутреннего дворика. Под моими ногами зияла пустота, до земли оставалось добрых два с половиной метра.
Ну и что, черт возьми! Пирамида, которую мы строили в команде поддержки, бывала и выше, а я забиралась на самый верх. Мой рост – не меньше метра шестидесяти. Если вытяну руки над головой, длина тела вместе с руками составит метр восемьдесят плюс-минус несколько сантиметров, верно? Значит, до земли останется всего-то сантиметров семьдесят!
Не подумайте, что я занималась вычислениями, болтаясь над землей. Я просто смотрела вниз и прикидывала, далеко ли до нее, и одновременно съезжала вниз по простыне. А когда полностью вытянула руки и ноги, то разжала пальцы.
Все-таки лететь вниз пришлось не семьдесят сантиметров, а побольше.
Но я приземлилась так, как меня учили – согнув колени. Холодная сырая трава смягчила удар, я перекатилась и поднялась.
Стоя на коленях, я уставилась на пожар. Искры взвивались в воздух, как зловещие фейерверки. Огонь ревел, будто живое существо. Я никогда не слышала, как бушует огонь, никогда прежде не оказывалась возле горящего здания – в общем, пожар оставил у меня совершенно свежие впечатления. Огонь был жив и не собирался умирать без борьбы.
А я по-прежнему находилась в ловушке в тесном дворике между высоких стен; пламя, пожирающее мой дом, высилось надо мной, почерневшие стены грозили обрушиться. Я поднялась на трясущихся ногах, нашарила в траве темную сумку, повесила ее через грудь наискосок и метнулась к калитке. Дернув тяжелый засов, я рванула ручку – и ничего не произошло. Калитка не поддавалась.
– Сука! – завопила я хрипло и так яростно, словно хотела вылезти из кожи. Нет, нож мне теперь ни к чему: если я доберусь до этой долбаной психопатки, я и без ножа с ней разделаюсь. Задушу, горло зубами перегрызу. Вцеплюсь в волосы и поджарю ее над огнем, как зефир.
Нет, стоп. Это примитивно. Отставить зефир.
Если я выбралась из дома через окно второго этажа, ограда не выше двух метров для меня не препятствие! Подпрыгнув, я схватилась за верх ограды, подтянулась, закинула на ограду правую ногу, села, перекинула обе ноги и спрыгнула на землю.
Всю улицу заполонили машины с мигалками. Люди в защитных желтых костюмах куда-то бежали, тянули толстые пожарные рукава, крепили их к пожарным гидрантам. На улицу высыпали люди в ночных рубашках и пижамах, некоторые – в спешно надетых брюках, пламя и вспыхивающие лампы отбрасывали зловещие тени. Какой-то пожарный схватил меня за руку и что-то крикнул, но я не поняла ни слова, потому что пожарные машины подняли страшный рев, вдобавок трещал огонь и выли сирены «скорой».
Догадавшись, что пожарный спрашивает, нужна ли мне помощь, я проорала:
– Я в порядке! – потом указала на горящую квартиру и добавила: – Это моя!
Одной рукой схватив за шиворот, он потащил меня подальше от огня, осыпающихся дождем искр и лопающихся стекол, ревущих струй воды из шлангов, обвисших проводов под напряжением и отпустил только на противоположной, безопасной стороне улицы.
Мое лицо все еще было закутано мокрым полотенцем, второе полотенце, с головы, я где-то потеряла. Вытерев лицо, я присела на корточки и с наслаждением вдохнула свежий воздух, которым поперхнулась и закашлялась. Когда кашель утих и я смогла подняться, я сразу двинулась к собравшейся толпе, ввинтилась в нее и продолжала путь, лавируя между людьми. Ненавистная психопатка, которую я искала, наверняка не в пижаме или ночной рубашке, а в уличной одежде.
Уайатт!
Внезапно вспомнив о нем, я прекратила поиски и полезла в сумку за телефоном. И на этот раз порезалась, задев нож, черт бы его подрал. Выругавшись, я заснула нож лезвием вниз в один из внутренних карманов – как я раньше до этого не додумалась? Ах да, я же выбиралась из горящего дома! Порезанный палец я сунула в рот, пососала, потом вытащила и осмотрела, но, поскольку порез напоминал тончайший красный волосок, волноваться было не о чем.
