чувствую, как горячее возбуждение охватывает меня, делая болезненно-твердым, нуждающимся. И уже совсем другой голод выходит на первое место необходимых к удовлетворению потребностей.
Что в тебе есть такое, Фей? Что я каждый раз схожу с ума от похоти, стоит нам оказаться рядом? Я теряю голову, как мальчишка, и не могу ни о чем думать. Только смотреть, вдыхать ее запах, слушать, не понимая слов, осязать, пробовать на вкус, смаковать, остро чувствовать, как мощными толчками закипает кровь в венах, как обжигающее желание свинцовой тяжестью отдается в паху, смеяться над собственной беспомощностью и неспособностью сражаться с ней.
Если бы я верил в колдовство, то мог бы предположить, что она меня приворожила. И, возможно, был бы прав. Кто ты, Фей Уокер? И что ты творишь со мной?
Любовь не входила в мои планы, когда я ехал на тот чертов прием к сенатору. Черт, это вообще самое бредовое, что могло случиться. Несвоевременное, разрушительное.
Любовь никогда не входила в мои планы. Но она никогда и не покидала меня. Дремала в глубине сердца, спрятавшись в укромном уголке, и вырвалась, развернулась, разгорелась диким пожаром, стоило нам с Фей снова приблизиться друг к другу. Я помню, как это ощущалось, когда я стоял посреди сада и смотрел, как она приближается ко мне. И с каждым ее шагом мое сердце билось яростнее, сильнее, кислород покидал легкие, голова кружилась. Это было похоже на столкновение комет, внезапное и мощное, осыпающее все вокруг огненными искрами. Нас примагнитило друг к другу, и сколько бы ни пытался ослабить эту связь, у меня не выходит.
— Да, — прокашлявшись, утвердительно киваю я, вспоминая о заданном вопросе. Она задумчиво блуждает выразительным взглядом по моему лицу. Словно ощупывая его, выискивая изъян или тайную мысль, и размышляя о чем-то своем, глубинном, нелёгком.
— Почему ты не представил нас? — спрашивает Фей, прищурив сине-зеленые глаза, подернутые дымкой печали и горечи. — Стесняешься меня? Или считаешь недостойной знакомства с твоей мачехой?
Заданные вопросы вызывают удивление, если не сказать больше. Я сижу, думая о своей нездоровой одержимости этой девушкой, а она… Как ей, вообще, могут приходить в голову такие мысли?
— Скорее, наоборот, Фей, — натянуто отвечаю я, оглядываясь по сторонам. Наш столик располагается возле панорамного окна с видом на парк и фонтан, вокруг которого по тротуарной плитке расхаживают птицы, бегают дети, прогуливаются туристы и прохожие. Я замечаю, что уже вечереет, на город мягко опускаются розоватые сумерки. Сегодня был первый ясный день за последнюю неделю. Ни одной капли дождя. Ни облачка на небе.
— Ты там уснул? — ироничное замечание Фей возвращает меня в зал ресторана. Неярко освещённый, уютный и полупустой. Рядом с нами ни одного занятого столика. Это к лучшему. Можно говорить, не опасаясь любопытных ушей.
— Нет, закат сегодня будет красивый, — рассеяно произношу я. Фей выглядит озадаченной, я бы даже сказал обескураженной.
— Все в порядке? — накрывая мою руку своей, интересуется она.
— Не совсем. Нам надо поговорить, — мягко отвечаю я, и Фей мгновенно напрягается, хмуря брови.
— О чем? — настороженно уточняет она, одёргивая свою ладонь, но я успеваю поймать ее и нежно сжать.
— О нас, Фей. Я должен кое-что сказать. Нечто важное. И мне нужно, чтобы ты выслушала меня не перебивая. Сможешь?
Она мрачно кивает, краска отливает от ее лица, и, наверное, она уже напридумывала невесть что.
— Я никогда не рассказывал тебе о своей работе и о семье, старался держать тебя подальше от всего, что касалось Морганов и сферы их деятельности. Я знаю, что тебя это задевает и обижает. Ты считаешь, что играешь в моей жизни какую-то второстепенную роль. Но вопрос не в доверии, Фей. А в безопасности. Сейчас вокруг меня происходят разные события, которые я не контролирую. Нехорошие события, фатальные.
— У тебя проблемы?
— Фей, я же просил, — терпеливо напоминаю я. Она замолкает, продолжая сверлить тревожным испытывающим взглядом.
— Рядом со мной находиться опасно. Я обещал тебе, что мы поженимся, но сейчас я не уверен, что это правильное решение.
— То есть ты отказываешься? Берешь свои слова назад? — снова прерывает меня Фей, в глазах вспыхивает обида и разочарование. Стискивая челюсти, я продолжаю:
— Нет. Я хочу объяснить, что не могу рисковать тобой. Если мы поженимся, и со мной что-то случится, то ты окажешься в тяжелом, крайне тяжелом положении. Я обязан предусмотреть все варианты, Фей. Ты не должна бояться. Если опасность исчезнет, то мы сможем сделать все так, как планировали. Свадьба, кольца, медовый месяц.
— Тебе угрожают? Объясни. Я не понимаю, — в ее голосе звучат паника и отчаянье. Схватив бокал с вином, она залпом осушает половину.
— Тебе нельзя здесь оставаться, Фей, — произношу я, глядя в распахнутые в потрясении глаза.
— Ты меня бросаешь? Ссылаешь куда-то?
— Нет. Я хочу, чтобы ты исчезла. Временно. Я все организую. Вопрос с работой решу. Полностью возьму на себя всю материальную сторону. Ты будешь не одна. Я приставлю к тебе людей, заботящихся о твоей безопасности.
— Во что ты ввязался, Джером? — сдавленно просит объяснений Фей.
— Я не могу сказать. Пара месяцев, малышка. Может, чуть больше. Как только все разрешится, ты вернешься, и мы поженимся.
Я замолкаю, наблюдая за сменой выражений на грустном лице. От растерянности до полного недоумения.
— Я не знаю, что ответить, — едва шевеля губами, шепчет Фей, с тоской и горечью глядя на меня.
— Ты же понимаешь, что если бы я хотел тебя бросить, то не стал бы придумывать такую сложную схему? Ты должна мне поверить и не задавать вопросов, на которые я не имею права ответить.
— Когда? — резко спрашивает она, поджимая губы, на лбу пролегает напряженная морщинка. — Когда я должна уехать?
— В субботу. В пятницу тебе придется сопровождать меня на одном мероприятии. Там будут члены моей семьи. И мне намекнули на то, что я должен взять свою подругу. Если и приведу кого-то другого, то может возникнуть подозрение, что я пытаюсь защитить тебя, держа в стороне от семьи. Если мои недоброжелатели поймут, что ты мое уязвимое место, то сделают все, чтобы воспользоваться тобой против меня.
— Ты хочешь сказать, что угроза
