Оттарабанив речь, Культурист взглянул на меня с гордостью студента, сумевшего наизусть выучить определение предела, не вникая в его смысл.
— Это она вам так сказала? — в обалдении уточнила я.
— Нет. Она разве скажет!
— Тогда кто?
Молчание. Очень любопытно. Очевидно, что сам столь сложной фразы составить Сергей не мог.
— А как же Андрей Алов? — заметила я. — Она его бросила, но не размазала по стенке, а совсем наоборот — купила ему фитнес-центр.
Лицо Сергея вытянулось.
— Я слышала, что на любовников Алина тоже денег не жалела, — настаивала я. — А месть… зачем мстить, раз сама же бросила?
— Правда, — недоуменно выдавил Культурист. — Я не подумал.
Я вдруг вспомнила недавний разговор с Иванченко. После встречи со мной Анна Сергеевна окончательно убедилась, что в мужчинах ее привлекают исключительно физические данные, зато в женщинах — ум. Это весьма согласуется с моим о ней представлением — в отличие от странного сообщения Культуриста. Нужен ей ум в мужчинах, как же! Этого добра у нее своего хватало. Ряд из Андрея, Сергея и Дениса четко показывает ее предпочтения.
— Кто вам сказал, что она самолюбивая и что ценит в мужчинах ум? Надиров? Олеся?
Молчание.
— Надиров пытался узнать у вас планы Алины Аловой? Про книгу, например?
Молчание и сопение. Очевидно, такова стандартная реакция на фамилию политика, и напрямик ломиться дальше не стоит. Я решила подойти к теме с другого бока.
— А меня подозревают в убийстве, — сообщила я. — Кто-то наврал милиции, будто Алина обещала мне заплатить и обманула.
— Почему подозревают? — нахмурился Сергей.
Я медленно и разборчиво повторила:
— Потому что кто-то наврал милиции, будто Алина обещала мне заплатить и обманула.
— Это они зря подозревают, — уверил меня собеседник. — Неправильно.
— Неправильно, что злые люди обо мне наврали, — парировала я.
— Ну… она же не нарочно! Что думает, то и болтает, дурочка, — снисходительно поведал Культурист.
— Вы об Олесе?
— Да. Вы на нее не обижайтесь. Не все ж такие умные, как вы. Она сама не понимает, что делает.
Я не выдержала.
— Вы ошибаетесь, Сережа. Олеся не дурочка и прекрасно понимает, что делает. А делает то, что идет ей на пользу, и врать она умеет — дай бог каждому. Поверьте моему опыту. Кстати, Анна Сергеевна собиралась ее уволить, и правильно бы поступила. Олеся наверняка связана с Надировым. Ведь да?
— А я вот как могу, — после паузы сообщил Сергей, тронув меня за локоть. — Смотрите!
Он напряг живот, на котором рельефно обозначились мускулы — очевидно, знаменитые квадратики. И я сломалась. Культурист неожиданно напомнил мне любимый кактус.
Кактус этот подарила мне в день рожденья Настя. Не то чтобы я была в восторге от цветов в горшках. Мамины фиалки и герани возмущают меня до глубины души. Она возится с ними, как дурень с писаной торбой, поливает, удобряет, чуть не вылизывает, и они в результате выдают огромное количество мясистых листьев, напрочь отказываясь цвести. А подруга подсунула мне и вовсе длинный колючий столб. Но дареному коню в зубы не смотрят. Единственное, что я сделала, — потребовала от мамы, чтобы она не смела баловать мой кактус. Свои пускай обихаживает, а мой будет спартанец. Полью иногда — и хватит с него, тунеядца.
Однако через некоторое время я обнаружила, что он совсем не тунеядец. Столб попытался выпустить листья и стать похожим на пальму. У него не слишком-то получалось. Чуть прикроет себе лысину — листочки опадают. Но он не отчаивался, а начинал трудиться снова. Каждый день я смотрела на него и видела: он старается. И, представьте, я его нежно полюбила. Я даже видела его на месте моих студентов. Честное слово, он бы у меня выучил не только определение предела, но даже таблицу производных!
Вот такие ассоциации вызвал у меня несчастный Культурист. Жестоко требовать от человека больше, чем тот способен дать. Да, шевелить мозгами парень не может, но он старается — шевелит, чем умеет.
— Звоните мне, если надумаете что-нибудь рассказать, — предложила я. — Вот мой телефон. А мне дайте ваш телефон и Олесин.
Спасибо!
Мне пора на работу.
Я действительно опаздывала. У нас в институте идет борьба с терроризмом, поэтому приезжать нужно заранее. Точнее, сия героическая борьба ведется лишь в нескольких отдельно взятых корпусах и состоит в том, что там установили вертушки с магнитными пропусками. Причем будочка, где хранятся ключи от аудиторий, расположена снаружи — очевидно, из непонятных штатскому стратегических соображений. В результате происходит следующее. Перед началом пары преподаватели выстраиваются в очередь в вестибюле, получают у вахтера ключи (если, конечно, наш бодрый старичок как раз в это время не отправился выпить и закусить) и расписываются в специальной книге. Потом мы бросаемся к вертушке, оккупированной толпой рвущихся к знаниям студентов, на фоне чего даже Ходынка представляется событием не слишком массовым. Прибавьте к этому мои особые, глубоко личные взаимоотношения с магнитными картами. Что та, на которую мне переводят зарплату, что проездной, что пропуск — все они считают своим долгом держать меня в тонусе, как умная жена способного заскучать мужа. Непредсказуемость поведения — залог успешных взаимоотношений. Так что я никогда заранее не знаю, сработает карточка или нет.
Но и это еще не все! Корпус, где у меня сегодня занятия, выглядит так, словно террористы там уже неоднократно побывали. Причем особо извращенные, со склонностью к бессмысленной разрушительной деятельности. Много лет я с нетерпением ждала ремонта. Иногда, когда в институт в очередной раз приезжала какая-нибудь делегация, мне страшно хотелось подкараулить ее и силой привести в любимое здание, дабы они там переломали себе ноги. О делегациях я с моим логическим мышлением всегда догадываюсь заранее — в коридоре у ректората в очередной раз начинают красить стены. Еще меняют бачки в расположенном неподалеку туалете — причем исключительно мужском, что наводит на печальную мысль о половой дискриминации в высших эшелонах нашей власти.
Итак, много лет я ждала — и дождалась. У нашего корпуса отремонтировали лестницу — очевидно, на нее должна была ступить начальственная нога. Отремонтировали — и крепко заперли до следующего визита начальства. А то, ежели всякие студенты с преподавателями начнут по ней шастать, протрут, мерзавцы, и придется постоянно делать ремонт — каждые двадцать лет, наверное. В результате на верхние этажи у нас проникнет не каждый, а лишь особо смышленый, подобно тому, как редкая птица долетит до середины Днепра. Надо пройти по длинному коридору, там обнаружить узкую лесенку, подняться по ней, а потом по аналогичному коридору вернуться обратно. Не сомневаюсь, любой террорист плюнет и отправится искать себе местечко попроще!
