— Франсин очень талантлива.
— Как и Элли. Подождите, пока отведаете ее новый персиковый пирог…
— Один из моих любимых. — Он тоже сунул в рот кусок запеканки. — Смотрю, вы с Элли подружились? Не ожидал.
— Почему?
— Во-первых, из-за вашего титула королевы красоты и былых неприятностей Элли с Пэнси. Во-вторых, потому что Элли активная и общительная, а библиотекари обычно более замкнуты.
— И в-третьих, потому что я с севера от линии Мейсона-Диксона [13]?
— Отчасти, — ухмыльнулся Картер.
— История с конкурсами красоты раздута моей матерью, — выдала я уже отрепетированную ложь. — Это была ее мечта, не моя. И да, я действительно замкнутая. Люди, как правило, дико бесят своей болтовней. А иногда и когда молчат тоже.
— И все же вы спелись с Герти и Идой Белль — двумя худшими примерами для подражания в Греховодье — едва приехав в город.
— Да, но они нуждались в помощи. Я подумала: «Ну что за милые старушки, а их подругу обвиняют в убийстве… почему бы мне не присоединиться?»
— Вас одурачили.
Я хмыкнула:
— Сейчас я это понимаю, но тогда-то откуда мне было знать? Они кажутся такими безобидными.
Картер кивнул:
— А в следующую секунду вы улепетываете из болотного бара в одном мусорном мешке.
— Есть такое, но я не жалею, что помогла им. Мари — чудесная женщина, и теперь она наконец свободна от тени исчезнувшего мужа, нависавшей над ней точно топор палача. Свободна жить, как ей хочется.
Он вновь какое-то время просто смотрел на меня, затем кивнул:
— Возможно, конечно, что вы просто добрая, милая и наивная, но как-то сомневаюсь. У меня сложилось впечатление, что вам в радость быть в гуще событий.
Я глотнула рутбира, пытаясь сформулировать достойный ответ. Разумеется, мне нравится быть в гуще событий! Вся моя жизнь только из этой гущи и состоит, но реальная Сэнди-Сью наверняка не совершила бы ни одного поступка из тех, что совершила я по приезду в Греховодье.
— Полагаю, я слишком засиделась в библиотеке. А еще люблю «Закон и порядок».
— Я тоже, но знаете, в чем разница? Я настоящий служитель закона, а вы гражданская. И когда мирные жители хватаются за дела полиции — особенно касающиеся убийства, — они, как правило, становятся следующими жертвами.
Истинная правда. Я не понаслышке знала, что случается, когда любители берутся за опасную работу. Я видела мешки с трупами. Но я-то не любительница. Конечно, не коп, но и не рядовая гражданская. Вот только Картер об этом ни сном ни духом, так что с его стороны очень верно отчитать меня и попытаться оградить от беды.
Впрочем, от понимания его правоты менее раздражающими его отповеди не стали.
Безумно хотелось, чтобы Картер узнал, насколько я способная. И насколько мы на самом деле похожи.
— Не волнуйтесь, я не собираюсь становиться жертвой.
«Ни жертвой убийства, ни загнанной в угол подозреваемой».
Я просто не стала уточнять это вслух.
— Итак, какова ваша история? — спросила, меняя тему.
— В смысле?
— Ну… почему вернулись в Греховодье после службы, каковы ваши карьерные планы и все такое?
Картер вскинул бровь:
— Прощупываете почву, мисс Морроу?
Я почувствовала, как жар поднимается вверх по шее, и мысленно выругалась. Разумеется, Картер не интересовал меня в том смысле, какой он вложил в свой вопрос. Я здесь под чужим именем и, как только все проблемы разрешатся, исчезну, будто меня и не было. Но я бы солгала, если бы сказала, что меня к нему не влечет.
Черт, да тут любая бы не устояла! Картер, наверное, самый сексуальный парень из всех, что я когда-либо встречала, да еще и под завязку набит всеми этими альфа-самцовыми примочками. При этом ему удается казаться скорее благородным героем, чем эгоцентричным засранцем, в отличие от прочих альфа-самцов, с которыми мне довелось работать в ЦРУ.
— Ничего я не прощупываю. Я не встречаюсь с мужчинами, которые могут арестовать меня за убийство. Но о чем еще спрашивать? О расследовании говорить нельзя, а моя жизнь до недавнего времени была донельзя скучной и предсказуемой. Я только-только начала смотреть телевизор, так что пока несильна в темах спорта и слухов о знаменитостях.
— Только начали смотреть телевизор? Вас держали в заложниках, или замешаны какие-то религиозные соображения?
Мда, вопрос с подвохом. Вообще меня не раз брали в заложники, но Картер вряд ли говорил серьезно, и ответить надо соответствующе.
— Я, скорее, читатель, — выдавила я и взмолилась, чтобы он не поинтересовался, какие книги я читаю.
— Логично для библиотекаря. А что любите читать?
Твою мать.
Мозг тут же принялся перебирать и просеивать всю хранящуюся внутри информацию, чтобы не только выдать ответ, но и подтвердить его в беседе, если у Картера возникнут еще вопросы. К сожалению, единственное, что я знала от и до, — это моя работа.
— В основном всякую техническую литературу… ну, знаете, как и что делается. И исторические документалки.
Почти не соврала. Я постоянно читаю спецификации к новым видам пушек, а приехав сюда, полистала и несколько книг по истории оружия из внушительной коллекции Мардж.
— Звучит интригующе. Неудивительно, что вы расспрашивали о моей жизни.
Я покачала головой:
— Вам кто-нибудь говорил, что у вас непомерно раздутое эго?
Картер ухмыльнулся:
— Не в лицо.
— Что ж, все когда-то случается в первый раз.
— Все не так.
— Что не так?
— Я не возвращался в Греховодье после армии — по крайней мере, не сразу.
— О. А куда отправились?
Я ожидала услышать «на море» или «в горы», или в любое другое место, которое Картер мог счесть привлекательным, но ошиблась.
— В Индиану, — сказал он.
— Ладно, сдаюсь. Почему в Индиану?
— Потому что там живут вдова и новорожденный сын младшего капрала Стивена Тейлора.
Я опустила вилку.
— Он служил в вашем подразделении?
— Под моим началом.
Сердце сжалось в комок, и я медленно выдохнула. Какой бы ни была ситуация, когда человек, за которого ты отвечаешь, умирает на твоих глазах… чувство вины неизбежно. Мне повезло потерять на совместных миссиях всего двух агентов. И хотя я никак не могла их спасти, этот груз останется со мной навсегда.
— Мне жаль, — прошептала я наконец.
Картер кивнул:
— Мне тоже. В общем, какое-то время я провел там, помогая всем, чем мог, а потом вернулся сюда. Я нуждался в крепкой опоре после всего, что увидел и натворил. А Греховодье, каким бы странным ни было, все-таки дом.
