– Юля, возвращайся! – снова потребовала Роза.
– Оставь её, – послышался голос Александра.
– Ты представляешь, о чём меня просишь! – спросила Роза.
– Догадываюсь. Оставь её там, здесь она всё равно не сможет.
– Ты сошёл с ума! И зачем мне труп в квартире!
– Это тебя должно волновать меньше всего. Я разберусь. Отпускай.
– Хорошо. Но это целиком на твоей ответственности.
– Я понял. Надеюсь, там она будет счастлива.
Голоса в голове Юлии стихли, тьма медленно сгустилась и так же медленно рассеялась. С трудом разлепив отяжелевшие веки, Юля поняла, что находится в спальне, её держит на руках Дмитрий, из глаз его текут слёзы.
– Димочка, – прошептала она, коснувшись кончиками пальцев его мокрой щеки. – Я остаюсь с тобой. Меня отпустили. Навсегда.
– Боже, как же ты меня напугала. Любимая, – произнёс он, целуя её лицо.
Через два дня возле могилы Дмитрия Ненашева появилась свежая могила его жены, вся усыпанная лилиями. Матери сказали, что Юлю нашли без сознания на улице. Она умерла в больнице, от инфаркта, у неё просто не выдержало сердце.
Через два дня, где-то в другом мире, в маленькой сельской церквушке звучало хоровое пение, величающее милостивого Бога, и голос священника, отца Михаила торжественно возвестил:
– Венчается раб божий Димитрий, рабе божией Полине отныне и во веки веков. Аминь!
Не пугайся, не пугайся, детка,
Заходи в мою большую клетку.
Хочешь мне помочь,
Только на одну ночь
Ты притворись моей.
Она сказала: «Oh, Yeah!»
(Из песни репертуара группы Инь-Янь.)
Конец июня – начало июля 2010 год
Уже полчаса я наблюдаю за этим высоким мужчиной из окна своей «волги». Даже не поняла сразу, что привлекло меня в нём. Фигура? Ну да, конечно, не часто встретишь такое пропорционально сложенное атлетическое мужское тело. Узкие бёдра, обтянутые синими джинсами, подтянутый торс, ни намёка на животик, широкие плечи, рукава футболки так туго обхватывают бицепсы, что кажется, на нём одежда меньшего размера. Тёмно-русые коротко подстриженные волосы. Но не это, конечно же, привлекло моё внимание. Мало ли мускулистых парней ходит по улицам, не всем же сниматься в рекламе.
Этот мужчина всё время, что я за ним наблюдаю, тщетно пытается завести старенькие «жигули» седьмой модели. Он и подержанная семёрка – две несовместимые вещи. Это как… балерина в валенках. Я даже не представляю, как он со своим ростом и телосложением может комфортно разместиться в этом шедевре отечественного автопрома. Логичнее представить его рядом с каким-нибудь джипом или уазиком, на худой конец. Тут сработал, наверное, мой профессиональный взгляд психолога. Ой, громко сказала! До профессии психолога мне ещё год учёбы, но кое-что я уже понимаю и иногда тренирую навыки на незнакомых, да и на знакомых, чего уж греха таить, людях.
ИТАК, мужчина никогда не купит себе машину, в которую с трудом поместится, автомобиль не новый, но он в нём не может разобраться. Значит, это не его машина, он взял её на время. Я, конечно, могла бы ему помочь. В этих автомобилях есть такая болезнь, под названием бензонасос, который отказывается выполнять свою функцию в самый неподходящий момент.
Но я уже несколько лет не ставлю подобные эксперименты – очень уж неадекватной бывает реакция мужчин, когда девушка пытается помочь им отремонтировать машину. Не будешь же каждому объяснять, что автомобили – моя страсть. Конечно, лучше всего я разбираюсь в «волгах» – любимая машина моего отца, но и другие русские авто мне по зубам.
«Волга» – это наша с отцом жизнь. Точнее, жизнь отца, а я так, помогаю ему, стараясь не очень показывать, что с большим удовольствием стала бы таксисткой, как и он, чем педагогом-психологом. Но он и так комплексует по поводу того, что неправильно воспитывает девочку, и она больше интересуется деталями автомобиля, чем косметикой. Погонять на его рабочей «волге» для неё большее счастье, чем сходить с подругами в клуб, а собрать и разобрать двигатель она может самостоятельно, но не признается в этом.
Чтобы успокоить его совесть, пришлось после школы поступать в университет, выбрав вполне женскую профессию. Тогда мне было всё равно, что выбирать, если не таксист-механик, как папа. Просто на этот факультет конкурс был меньше, и я имела шанс поступить на бюджетное отделение. За четыре года учёбы я немного влезла в шкуру психолога и теперь иногда применяла знания в личных интересах, как сейчас.
Автомобиль этого Аполлона всё-таки не завёлся. В досаде пнув по колесу (ха! – это точно не поможет, но душу облегчит, по себе знаю) он отошёл от колымаги на два шага, вскинул руку, пытаясь остановить проезжающий транспорт.
Сейчас! Так они и остановились! Голосовать придётся минут десять, если не больше. А мог бы посмотреть направо, моё такси с шашечками уже полчаса стоит на стоянке. Но к нему же нужно идти целых пятьдесят метров! Он не пойдёт! Это подсказывает мне мышление психолога.
Да он даже голосовать перестал! Как будто считает, что достаточно один раз махнуть рукой, и к тебе выстроится очередь из автомобилей. Что же он сделает? Он возвращается к своей «семёрке», опирается на переднее крыло, и ждёт, скрестив руки на груди. Чего? С неба погоды?
А дальше в моём организме включается то, что называется: сначала делаю, потом думаю. На каком-то автопилоте я завожу «волгу», и, проехав злосчастные пятьдесят метров, торможу у его ног. Жаль, мне не видно его лица, когда он решил, что такси подъехало, повинуясь его мысленному приказу. А может в его жизни всё так и происходит? Потому что когда он садится на переднее сиденье, на лице его ни тени удивления, ни намёка на благодарность.
– Мне показалось, вы пытались поймать такси? – спрашиваю я.
– Вам не показалось. Пытался. Деревня Авдеевка, – произносит он неповторимым голосом.
Всё внутри меня перевернулось, небо и земля поменялись местами. Его голос. Спокойный, уравновешенный, низкий, слегка хриплый. Я думала, таким неповторимым тембром обладает только мой любимый актёр-комик Владимир Зеленский. А ещё он принёс с собой запах. Запах свежеспиленного дерева, листвы, и чего-то тяжёлого, говорящего о движущемся сильном теле. Аромат идеален. Очень естественен. Восхитителен.
Множество образов, вызванных тембром голоса и нотами запаха, закружилось в голове. Некоторые настолько чувственны, что я смущённо гляжу на него, проверяя, не наблюдает ли за мной, не читает ли мысли по лицу. Конечно, наблюдает!
– Проблемы? – снова звучит бархатный баритон, парализующий все основные чувства, кроме самых низменных.
