Лешка резанул его огненным взглядом и отрубил:
– Никаких переговоров не будет. Я сказал – собирайтесь! И… извольте выполнять мое указание, пока я еще ваш начальник!
– Нет! Вы как хотите, а я весь мрамор на крыльце лично каким-нибудь ломом раскурочу! – истерично прокричал Глеб Сергеич, соскочил с Анжелкиного места и забегал по холлу. – Двери тоже надо снять! – Он показал грозно вытянутым пальцем на каждую из трех дверей в отдельности. – Кафель в туалетах тоже стоит отбить! Жалко, конечно, что попортим, но не отдавать же этим гадам! И сантехнику выворотим! Там такие смесители стоят… По домам разберем, вот. А они пусть тут как хотят…
– Успокойтесь наконец! – рявкнул Лешка. – Неужели вы не понимаете, что если мы снимем хоть один новый унитаз, то вынуждены будем поставить на место старый, и двери старые навесить и вообще все… Тут и в неделю не управишься, а не то что в три дня. Нам же еще надо где-то суметь разместить всю нашу технику, пока новое помещение не подыщем. Это вы понимаете?
– А еще сколько всего в комнате отдыха… – всхлипнула Анжелка.
Я потерянно молчала, потому что в моей голове не рождалось ни одного дельного предложения. Хотя я и года еще не проработала в фирме, мне жалко было ее почти до слез, как и всем остальным. Я бы с удовольствием вместе с Глебом Сергеичем крушила крыльцо и унитазы, только бы они не достались новым владельцам.
– Мебель из комнаты отдыха можно временно отвезти ко мне на дачу в Александровку, – предложил Борис Иваныч. – Мы только что отстроились и свою пока не завезли, так что место есть.
– Ишь ты какой! – подскочил к нему совершенно не владеющий собой Глеб Сергеич. – На халяву решил мебелишкой разжиться? На чужом, значит, несчастье устроиться решил? Глядите, как хорошо! И тратиться на обстановку не надо!
– Ша! – Шаманаев хрястнул по хлипкому Анжелкиному столику своим пудовым кулаком.
Глеб Сергеич сразу скис, сник, сгорбился и присел на неудобный стул для посетителей.
– В общем, так! – опять взял командование на себя Лешка. – Сейчас вы собираете документы в папки, все книги и справочники из шкафов и стеллажей – в картонные ящики, которые я уже заказал. Их примерно через час привезут. Для дисков и дискет получите специальные контейнеры. Комнату отдыха тоже надо разобрать. Снять, что можно: шторы там… ковер, картины, светильники…
– А цветы? – истерично крикнула Анжелка.
– Анжела Сергеевна! Вы тоже возьмите наконец себя в руки! – поморщился Лешка.
На моей памяти он впервые обратился к секретарше так официально, и это произвело на нее должное впечатление. Анжела Сергеевна шмыгнула носом, расправила плечи и уже довольно спокойно спросила:
– А что все-таки делать с цветами? В комнате психологической разгрузки у нас чуть ли не целая оранжерея. Такие огромные горшки по домам не разберешь. У нас, например, дома совершенно негде поставить!
– При чем тут горшки, когда компьютеры не знаешь куда перенести?! – отмахнулся Шаманаев. – Предложите цветы соседней школе… или детскому саду… Библиотека рядом есть. В общем, пошевелите мозгами и что-нибудь придумайте. И побыстрей! А я поехал искать помещение… Времени у нас в обрез!
Лешка зашел в свой кабинет, набросил куртку и, стараясь не смотреть на сотрудников, быстро вышел из офиса.
Некоторое время все ошарашенно молчали.
– Ага-а-а… в библиотеку отдать… – первой нарушила молчание Анжелка. – Легко ему говорить! А мы с Ирмой каждый цветок вот из такусенького росточка… – она показала пальцами его величину, – вырастили. Представляешь, Надя! От фирмы мы только горшки покупали, а цветы – это же наш с Ирмой сад! Дашка иногда только поливала, мы и книжки всякие читали, и удобрения вносили, чтобы все лучше росло… А теперь возьми и отдай все чужим тетям в библиотеку или в школу мерзким детям, которые все вмиг разнесут вдребезги?!
– Многим придется поступиться, Анжела, – глубокомысленно изрек Дроздецкий. – Слушайте, а хорошо бы все-таки узнать, что означает вся эта смена собственности… Кто это помещение купил-то? Вроде бы принадлежало муниципалитету… Мы арендную плату внесли сразу за пять лет, и была договоренность, что по истечении срока аренду продлим. Никаких возражений не было. И почему нас не спросили, когда по истечении пятилетнего срока решили продать наше помещение другим лицам?
– Видать, те предложили большую сумму, – предположил Борис Иваныч.
– Странно все это…
– По-моему, сейчас ничему не стоит удивляться. У кого больше денег, тот и прав. А здание, где расположено наше агентство, стоит на бойком месте: тут тебе и метро, и автобусное кольцо, и маршрутки останавливаются напротив. Наверняка какой-нибудь крутой магазин забабахают.
– Для крутого магазина наше помещение слишком маленькое.
– Мы же не знаем, Пашка, кого еще выселят из этого дома. Тут на всех этажах одни офисы. Выселяй – не хочу!
– Знаешь, Павлик, – вмешалась я, – с первого этажа моего собственного дома не так давно выселили небольшой книжный магазин, а на его месте тут же образовался частный зубоврачебный кабинет. Ему много помещений и не надо было. Честно говоря, я там даже уже зуб лечила.
– Дорого взяли? – спросила Анжелка, потерев рукой щеку. Я поняла, что у нее в наличии тоже имеются зубы, которые надо бы полечить.
– Как везде.
– Да-а-а, – опять протянул Пашка. – Вот и разберись, что обывателям нужней: книжный магазин или зубной врач под боком.
– Если вместо нашей фирмы тут будет какой-нибудь солярий, массажный кабинет или даже просто хорошая булочная, местные жители муниципалитету еще и благодарность напишут, – сказала я. – Так что жаловаться, по-моему, некому. Надо идти паковаться.
Мои слова оказались завершающими в дискуссии, после чего сотрудники веб-консалтингового агентства «Ирма» отправились в рабочую комнату собирать вещи.
Сзади меня шел Борис Иваныч. Его догнал Глеб Сергеич и заискивающе произнес:
– А ведь как прав я сегодня был, Боря, когда сказал, что вывеска нашего агентства словно погребальная плита. Как в воду смотрел, да? Ты не…
– Да пошел ты! – грубо оборвал его второй страстотерпец.
– Ну… ладно… Борь… не сердись! Чего не наговоришь в состоянии аффекта!
– Все мы сегодня в состоянии аффекта, а только никто никого во всяких гнусностях не подозревал. Один ты тут… распоясался!
– Ну, Борь… ну, прости… И на старуху бывает проруха…
– Тоже мне старуха нашлась! – еще довольно зло процедил Борис Иваныч, но я поняла, что он уже готов пойти на мировую.
Глеб Сергеич это тоже моментально просек, потому что зачастил:
– Я, Борь, сейчас разложу по папочкам все, что мы вчера с тобой начертили, чтобы не перепутать… У меня хорошие папочки есть. Такие, знаешь, с кнопочками. А другие так вообще – с молниями! Ничего не вывалится.
