Невольно улыбнувшись действу, разворачивающемуся за моей спиной, я направилась к своему столу – разбирать бумаги и складывать их в собственные обыкновенные папочки, без всяких кнопочек и молний.
Через некоторое время действительно привезли большие картонные коробки и контейнеры для дисков, куда мы принялись укладывать наше имущество, почти не разговаривая между собой. Основное уже было сказано, перемалывать все еще раз не хотелось.
День вообще получился суматошным и очень тяжелым. Кроме сборов, мы продолжали еще и работать, пока были включены компьютеры. Как говаривал старик Кутузов, с потерей Москвы еще не потеряна Россия, с потерей армии – будет потеряна и Россия. Сотрудники веб-консалтингового агентства «Ирма» смирились с потерей помещения, но армию клиентов терять не могли. Без клиентов не будет и самого агентства.
Когда совсем стемнело, вернулся Шаманаев, издерганный и, казалось, даже похудевший.
– Ну что? – бросились мы все к нему с одним и тем же вопросом.
– Пока ничего не нашел, – ответил он. – Сдаваемых в аренду помещений в Питере полным-полно, но пока ничего не подошло.
– Может, вы, Алекс, излишне кочевряжитесь? – спросил Пашка. – Нам ведь сейчас не до жиру.
Лешка покачал головой.
– Нет, не кочевряжусь, – устало вздохнув, ответил он. – То, что мне предлагали, либо шикарно, огромно и дорого, а потому нам сейчас не потянуть, либо захламлено и загажено так, что надо делать ремонт. Откуда у нас силы и время? Всех клиентов растеряем, а что потом? Опять с нуля начинать, как пять лет назад? Дайте кофе и… чего-нибудь… С утра ничего не ел…
Анжелка тут же включила электрический чайник и насыпала в первую попавшуюся чашку растворимого кофе и сахара. Горячий кофе она подала боссу, но он не стал задерживать ее руки в своих. В этот момент, думаю, не одна я вспомнила Ирму.
– Еще есть куча конурок, где и компьютеры-то не расставишь, – продолжил Лешка, – или помещения, более или менее подходящие, но даже крана с холодной водой нет, не говоря уж о туалете…
– Может, мы пока как-нибудь того… без туалета? – предложил Глеб Сергеич, который уж не знал, как и загладить свою вину с мебелью и дачей Бориса Иваныча. – Временно, конечно…
– Не говорите ерунды, Глеб! – рассердился Пашка. – У нас женщины работают, им за деревце не спрятаться!
Мы с Анжелкой в унисон фыркнули, но не могли не признать его слова справедливыми.
– В общем, завтрашний день у нас еще есть в запасе, а сегодня, если вы, Борис Иваныч, не пошутили, то я вызову фургон, и мы перевезем к вам на дачу мебель из комнаты отдыха, – сказал Лешка.
– А ко мне можно цветы перевезти, у меня сейчас комната сына как раз пустует, – предложила я. – Жалко такую красоту отдавать в чужие руки. Я буду их поливать, честное слово!
– Ну, пожалуйста, Алешенька Ильич! – сложила руки на груди Анжелка. – Зимний сад – это наше все! Не надо отдавать его в библиотеку!
Шаманаев согласно махнул рукой и начал набирать на мобильнике чей-то телефон. Довольно скоро к крыльцу агентства подъехало целых два фургона.
Уже совсем поздно вечером я сидела в зимнем саду, в который преобразилась комната моего сына, и размышляла о том, не надо ли Егору Евгеньевичу Воронцову рассказать о беде, свалившейся на фирму Шаманаева. Пришла к выводу, что надо непременно.
Дрожа всем телом, я набрала номер Горыныча. Трубку сняла молодая женщина и так жизнерадостно прокричала в трубку «Алло!», что мне стало ясно: с проблемами фирмы я могу быть не понята на половом празднике жизни Воронцова. Я осторожно опустила собственную трубку на рычаг и, чтобы не расплакаться, начала поливать цветы, хотя сегодня утром мы с Анжелкой их уже поливали.
Следующий день агентства «Ирма» отличался от предыдущего тем, что в его полупустых интерьерах стало уже невозможно толком работать. Компьютеры отключили и упаковали в коробки, и мы по очереди, пользуясь уже хорошо известным вам лазерным многофункциональным факсимильным аппаратом фирмы «Panasonic», связывались со своими клиентами. Мы говорили всем одно и то же: что всего на два дня наша фирма объявляет технический перерыв в работе, но по истечении этих дней мы снова будем на посту и выполним заказ даже раньше, чем было указано в договоре, или, по крайней мере, не позднее ни на день. К вечеру почти у всех болели головы от усталости, переживаний и элементарного голода.
Когда наконец вернулся Шаманаев, мы пили голый кофе даже без сахара, потому что он у нас кончился. Лешка будто чувствовал это, потому что вернулся с пакетами продуктов.
– Неужели нашли помещение? – осторожно спросила Анжелка, с опаской разглядывая копченую курицу, батон салями, фирменные пирожные «Райская жизнь» и бутылку водки «Флагман».
– Нашел, – ответил босс, и по тому, как он ответил, совершенно нельзя было понять его настроения.
– И что, прямо завтра мы уже будем на новом месте? – спросила я, жадно поглядывая на терракотовый ковролин, который мы, конечно, не посмели содрать с пола.
– Кровь из носу мы должны быть там именно завтра, иначе с нас сдерут штраф, – ответил Лешка.
– И что, хорошее помещение? – тоже очень осторожно спросил Павел.
– Плохое.
– Так зачем же… – начала Ажелка, но закончить побоялась.
– Затем, что выхода у нас нет, – глядя в пол, ответил Шаманаев. – Единственное, что вы можете еще сделать для себя, так это подать заявление об уходе. Собственно, можно и не подавать никакого заявления. Скажите, что вам все надоело, и Анжела рассчитает вас. Надеюсь, навыки еще не утеряны, Анжела Сергеевна?
– Нет, – пропищала секретарша и одновременно бухгалтерский работник, спрятавшись за могучую спину Дроздецкого.
– Ладно вам, Алекс, – прогудел тот. – Куда мы денемся? Срослись уже с фирмой.
– А если так, – поднял на нас измученные глаза мой бывший одноклассник Лешка Шаман, – тогда давайте выпьем, чтобы все у нас получилось.
Страстотерпцы неестественно весело бросились кромсать салями половинкой старых ножниц и руками рвать на куски копченую курицу.
– Черт, хлеб-то я забыл… – огорчился Лешка.
– Ничего, я сейчас схожу, – предложила я. – Гастроном «24 часа» недалеко, за углом.
Меня хотели остановить, что, мол, уже поздно, что вполне можно поесть и без хлеба и что есть еще в фирме настоящие мужчины, которые запросто могут сбегать в гастроном в три секунды. Я была неумолима. Мне хотелось дохнуть свежего воздуха. Мне совсем не хотелось пить водку «Флагман». Я надеялась, что, пока буду неторопливо брести в магазин и обратно, все уже будет съедено и выпито без хлеба и нечаянно. Во-первых, все здорово проголодались и устали, а во-вторых, находились в таком стрессовом состоянии, когда дожидаться чего-нибудь очень трудно.
