— Скажу тебе как другу, — произнес он заговорщицким тоном, — мы могли бы неплохо зарабатывать, проворачивая вместе разные делишки. Я владею ломбардом и могу быстро реализовывать «горячий» товар. И никто об этом не узнает.
Джордж бросил быстрый взгляд на свой дом, словно бы опасаясь, что из него выскочат его разъяренные родственнички, кашлянул и сказал:
— Но ведь это незаконно… Попахивает неприятностями!
Конор хмыкнул, надменно посмотрел на него и промолвил:
— Так-то оно так, приятель, но только как иначе нам угодить нашим прекрасным дамам? Сам знаешь, какие у них запросы. Даже при моих доходах я не всегда в состоянии удовлетворить все капризы Джессики. Подумай хорошенько над моим предложением.
— Хорошо, я подумаю. Друзья должны помогать друг другу! — Джордж ослепительно улыбнулся.
Дверь ею дома распахнулась, и на крыльцо вышел небритый пожилой здоровяк, одетый в линялую зеленую майку и джинсы. Бросив в их сторону недобрый взгляд, он смачно плюнул на цветочную клумбу. Это был сам Уиистон Мередит, и вид у него был далеко не миролюбивый.
— Пожалуй, я лучше пойду, — пробормотал Джордж, посерев от страха, и торопливо ретировался.
Уиистон снова окинул Конора злым взглядом и ушел в дом, хлопнув дверью так, что задрожали стекла в окнах. Конор ухмыльнулся и расправил плечи: ему ли, бывалому полицейскому, бояться какого-то уголовника? Он тоже плюнул на дорожку и принял решение позвонить шефу и честно рассказать ему все о ночном происшествии. Но представить все так, чтобы полностью вывести Джессику из-под удара. За допущенные ошибки он обязан был ответить сполна сам, как честный офицер и порядочный мужчина. Она не должна была из-за него пострадать.
Конор застыл в оцепенении в двух шагах от Джессики. Сердце его бешено стучало в груди, в голове прокручивались незабываемые картины событий минувшей ночи, он весь кипел от вожделения. Она тоже трепетала и от волнения крутила пуговицу на вороте блузки, обтягивающей полные груди.
— Оставь пуговицу в покое, — сказал он, думая о ее сосках.
— Это получается непроизвольно, — пролепетала она, ощущая смутное томление от его взгляда, в котором сквозила пылкая страсть. — Я ничего не могу с этим поделать.
Джессика томно вздохнула, покраснела и потупилась. Ей следовало носить майки и блузы без пуговиц, но эта красная блузка была любимой, в ней она чувствовала себя комфортно. Да и вообще в доме не было ни стиральной машины, ни утюга, а ее нынешний гардероб оставлял желать лучшего. В скором времени ей вообще предстояло, очевидно, расхаживать по комнатам в чем мать родила. И вот тогда ее шансы женить на себе Конора, как того хотелось ее папочке, несомненно бы, выросли.
Конор пододвинул к ней поближе блюдо с картофельным салатом. Его выразительный взгляд продолжал ее смущать, однако она не собиралась возражать, потому что сама была переполнена вожделением. После всего того, что произошло между ними прошлой ночью, желание вновь ощутить его в себе не покидало ее ни на минуту. В памяти то и дело воскресали в мельчайших подробностях эпизоды их безумства. И Джессике хотелось возобновить этот сладострастный пир, а не жевать картофельный салат. Вот самого Конора она была готова проглотить целиком.
Однако он по-своему истолковал игру чувств, отобразившуюся на ее лице, и не предложил ей отведать чего-то пикантного, а с озабоченной миной произнес:
— Если хочешь, можешь не ходить на вечеринку, я скажу Труди, что тебе нездоровится. Пожалуй, так и нужно поступить во избежание непредвиденных осложнений. Надо беречь нервы!
Он забрал у нее блюдо, накрыл его пластиковой тарелочкой и убрал в холодильник. Джессика нервно рассмеялась. После забавной семейной сценки, свидетельницей которой она стала, Труди и Джордж ей казались милейшими людьми, не внушающими никакого беспокойства. Странно, что Конор так и не понял, что покоя лишает ее он сам. И хотя он и вел себя так, словно бы никакой интимной близости между ними не было, она могла думать только о новом соитии с ним. Впрочем, пусть он остается при своем ошибочном мнении, она не станет его разубеждать. Он явно удручен их обидным упущением, и лучше не сыпать ему соль на рану.
Она почувствовала укол совести и поджала губу. Как не стыдно ей было предаваться безумной страсти, находясь на задании, от исхода которого зависит судьба ее отца? Кто же она после этого, как не безответственная девица?
У Конора имелись все основания опасаться, что она снова что-нибудь испортит из-за своей самонадеянности. Ничего, она исправит свою ошибку и докажет, что тоже профессионалка.
— Нет, я непременно пойду к соседям на вечеринку! — воскликнула Джессика, собравшись с духом. — А вдруг нам удастся обнаружить в их доме что-то такое, что поможет нам установить личность главаря банды!
— Даже и не думай! — сурово взглянув на нее, сказал Конор. — Вечером к соседям отправлюсь я один, ты же останешься дома. Так будет лучше как для твоей безопасности, так и для дела.
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — согласилась она, видя, что спорить с ним бесполезно. — Я буду играть роль покорной жены-домохозяйки. В конце концов, я всего лишь статистка в этой пьесе, а главную роль играешь ты, образцовый суперполицейский. А я лучше поберегу свои нервы.
Конор нахмурился и спросил:
— Зачем ты вообще поступала в академию, если преступники тебя раздражают? Ты чересчур эмоциональна для полицейского.
Джессика прыснула со смеху. За кого он ее принимает? За психопатку? Впрочем, в сложившихся обстоятельствах он имел право задать ей такой вопрос. А ведь и в самом деле, что побудило ее в свое время поступить в полицейскую академию? Хотя отец был категорически против ее намерений.
— Мне хотелось во всем походить на своего папочку, — подумав, ответила она. — Мама умерла, когда мне было всего четыре года. Отца я боготворила, он был моим кумиром.
Джессика горестно вздохнула, вспомнив, как плакали все они втроем, отец, она и брат Гейб, когда мама скончалась.
Вернувшись из больницы, отец рассказал им, что маму забрал к себе на небо Господь, потому что нуждался в особом ангеле. В памяти Джессики осталась болезненная женщина с вялой, виноватой улыбкой и ее белокурые волосы. Со временем боль от утраты смягчилась, и жизнь пошла своим чередом. Отец стал для своих детей примером, они пошли по его стопам, уверенные, что поступают правильно.
— Разочарование пришло ко мне позже, — сказала Джессика, подперев голову ладонями. — Я поняла, что профессия полицейского мне не подходит, что я не создана для униформы, оружия и ночных погонь за преступниками. — Как и для кратковременных отношений с мужчинами, с большинством из которых она знакомилась, когда выписывала им штраф за превышение скорости. Естественно, папочка был не в восторге от ее хаотической личной жизни и мечтал о том, чтобы поскорее выдать ее замуж. Но об этом Джессика умолчала.
