— Мисс Райн, к вам посетитель. — Прощебетал звонкий голосок. И, обращаясь явно не ко мне, добавил. — Я же вас предупреждала, что она спит.
«Странно». — Вяло удивилась я. — «Отчего это у Сары так изменился голос? Да и говорит по-русски…»
— Я тихо. — Судя по тембру, ответил молодой мужчина. — Только цветы оставлю, посижу немного и пойду.
Борясь с дремотой, всё же решила выяснить, кто этот наглец, шастающий по женскому общежитию в такую рань. Приподняв одно веко, на что, кстати, потребовалось огромное усилие, недоумённо уставилась на военную форму. Продрав глаза окончательно, увидела, что нахожусь явно не на территории университета Бисмарка, штат Северная Дакота, а в совершенно незнакомой больничной палате. Идентифицировать помещение помогла капельница, воткнутая в левую руку.
— Где я? — Сам собой вырвался вопрос.
— В госпитале. — Просветил всё тот же баритон. И забеспокоился. — Ты что, совсем ничего не помнишь?
Уже собираясь дать утвердительный ответ, подняла глаза и, охнув, сунула в рот кулак и стиснула зубы.
— Миша!
После того, как бандиты потеряли сознание, атакующие некоторое время выжидали. Затем не лестнице раздались шаги, и показался черный силуэт.
— Вот и всё, девочка. — Фигура вышла на свет, и я побледнела, узнав Вадима Игоревича. — Надо отдать тебе должное. — Вытаскивая пистолет, негромко заговорил он. — Ты отчаянно боролась, но — увы… Победить Систему ещё не удавалось никому.
— Против лома нет приёма. — В двери обозначились контуры спецназовца в камуфляже. — Если нет другого лома.
— Занимайтесь теми, кто остался внизу. — Резко приказал куратор. — Здесь я разберусь сам.
— Брось пистолет, майор. — Стягивая маску, не подчинился вновь прибывший. И выплюнул в лицо Вадима Игоревича три простых слова, заставивших того побледнеть. — Служба Внутренних Расследований.
Я и раньше не очень любила ковбойские фильмы. Теперь же — просто ненавижу. Несостоявшийся убийца повернулся всем телом и нажал на спусковой крючок. Два выстрела слились в один. Последнее, что отложилось в памяти — капли крови, брызнувшие в разные стороны. И аккуратная дырочка в высоком, переходящем в лысину лбу.
И я провалилась в спасительное небытие.
— Ты жив? — Одними губами ошеломлённо пролепетала я.
— Как видишь! — Молодцевато расправил плечи Михаил.
— Так… Это правда?
— Смотря что.
— Всё.
— Выходит, так. — Согласился он. И резко сменил тему. Причём, настолько, что перехватило дыхание. — После всего случившегося, я понял только одно.
— Что? — Предвкушая очередную серию упрёков, я, на всякий случай заморгала, призывая слёзы.
— То, что за некоторыми молодыми особами, любящими сунуть нос куда не попадя, нужен глаз да глаз.
— Ты меня арестуешь? — Вскинула брови я. — Имей в виду: Я подчиняюсь юрисдикции Соединённых Штатов Америки.
— Нет. — Он таинственно и, немного смущённо улыбнулся. И, почти дотронувшись губами до уха, прошептал. — ВЫЙДЕШЬ ЗА МЕНЯ?
— Сначала скажи. — Пытаясь выиграть время и собраться с мыслями, покосилась я на него. — Кто, всё-таки, убил Павла Миронова?
— Сергей Смирнов. — Обыденно пожал плечами он. — Дело закрыли через пять дней после преступления по причине смерти главного подозреваемого. Но, давай, все же, попытаемся вернуться к основному вопросу.
Теперь, спустя год, сидя в московской квартире и разглядывая свадебный альбом, честное слово, не могу вспомнить, что я тогда ответила.
Нельзя ничего сказать о глубине лужи, пока не попадешь в неё.
Закон Миллера
— Ну, пока! — Мишка чмокнул в щёку и, ласково растрепав волосы, застегнул молнию на куртке.
— До скорого. — Потерянно вздохнула я.
— Не грусти уж. — Он виновато пожал плечами и подхватил объемистую сумку на широком ремне.
— Постараюсь. — Я отвернулась и, что есть силы, заморгала, чтобы не расплакаться.
— Всё, побежал. — Он ещё раз крепко поцеловал, теперь в губы. — Надеюсь, к показу успею. — И, осторожно прикрыв дверь, выскочил за порог.
— Возвращайся скорей. — Еле слышно прошептала я и, несмотря на полное отсутствие обзора, подошла к окну.
Как всегда, смогла разглядеть только угол соседнего дома да слегка тронутые ржавчиной крыши железных гаражей.
Всё-таки плохо оставаться одной. За без малого два года супружества мы, естественно, разлучались. Но, судя по щемящему чувству, в этот раз командировка предстояла непростая. Хотя, как успела убедиться, у мужа не было лёгкой работы. Офицер, в чью задачу входит копание в грязном белье, так или иначе постоянно рискует.
Чтобы не страдать, заварила крепкий кофе и, усевшись под торшером, принялась названивать Элле. Мы познакомились при более чем трагических обстоятельствах. Вернее, за несколько минут до начала очень памятных событий. Следующая встреча тоже оказалась весьма странной. Но, не знаю уж, благодаря так называемому «единству противоположностей», или просто в силу того, что, кроме неё не знала в Москве ни одной живой души, но ненароком возникшая симпатия переросла, если не в дружбу, то во вполне осязаемую привязанность. Спустя шесть месяцев вылившуюся в совместное начинание.
Элла, до этого не то, что безуспешно, но, без особых достижений, испытывала силы на подиуме. Я же, скорее от скуки, чем всерьез на что-то рассчитывая, захотела «просто попробовать». Да и около тридцати тысяч, оставшихся от бесславно погибшего Вадима Игоревича, сыграли не последнюю роль. Короче, мы открыли небольшое модельное агентство. Причём, я жестко настояла на работе исключительно за границей. Благо, статус совместного Российско-Американского предприятия давал в этом отношении некоторые дополнительные возможности. Консультантом и третьим партнёром пригласили, конечно же, Сару.
Столь резкое неприятие русского рынка вполне объяснимо. Ведь профессионального фотобизнеса на постсоветских просторах пока ещё нет. Следовательно, отсутствует и поле деятельности для проектов, вроде нашего. Вообще-то, здесь имеется реклама. Но для девушки, даже если и находится место в кадре, это не серьёзное занятие, а чаще не более, чем халтура: обнять товар и как можно ослепительнее улыбнуться. И абсолютно всем до лампочки: кто фотограф, что за модель? Как наплевать на то, кто натужно-энергичным голосом начитывает текст между музыкальными композициями по радио. Ну, кроме, разве что, раскошелившегося клиента, являющегося главным и, зачастую, единственным потребителем собственного заказа.
