– Здесь есть другой выход, – сказал Кемаль, вставая.
Марина и Настя поспешили вслед за ним – в сторону, противоположную бетонному крыльцу, на перилах которого сидел в ожидании щедрого подарка от русской любовницы тридцатилетний турок.
За последние несколько часов Таня перебрала-передумала всю свою жизнь. Много ли было в ней радости? В детстве – да, но ведь дети умеют радоваться и самому малому. А бабушка с мамой всегда старались, чтоб Таня не чувствовала себя обделенной. Чтоб не было у девочки комплекса безотцовщины.
Танина мама замуж не выходила. Дочку она родила в 42 года, и об отце ей никогда не рассказывала. По обрывкам случайно услышанного однажды разговора бабушки и матери Таня знала, что он какой-то большой начальник и о ребенке слышать не хочет.
«Все правильно, – бесстрастно, будто речь шла не о ней самой, а о ком-то постороннем, рассуждала Таня. – Все, как бабушка Валя говорила. В нашем роду любовь всегда горем оборачивается. Прапрабабка Матрена была монахиней, а родила. Из монастыря ее прогнали, от церкви отлучили. Она позора не вынесла, покончила с собой. Два ее смертных греха на весь род проклятьем и легли… Просила же меня бабушка быть осмотрительней с мужчинами… – Таня сжала голову ладонями – в висках бухало так, будто еще немного, и черепная коробка разлетится на куски. – Эх, Дронова, Дронова… А ведь в твоей жизни уже было два “звоночка”. Но ты их не услышала…»
Красный диплом давал некоторые преимущества, ее приглашали в фирму, занимающуюся разработкой новых полимерных материалов, но Татьяна пошла работать учителем в обычную школу.
Это была ее первая осень в ранге педагога. Вечером, возвращаясь домой, она накупила гору продуктов и, выйдя из магазина, поняла, что все не донесет. Свалила пакеты на лавочку в скверике, потрясла в воздухе онемевшими кистями и огляделась в поисках частника, который согласился бы подбросить ее до дома.
Через низенькую ограду перемахнул парень:
– Танька, привет!
– Семенов, ты, что ли? – не поверила глазам Дронова.
– Надо же, узнала, а мне все говорят, изменился. Когда мы с тобой последний раз виделись, на выпускном?
Таня кивнула, хотя неоднократно следила сквозь щелку в занавеске, как он с очередной девицей заходит в свой подъезд, кусала губы и плакала. А потом одноклассник, в которого она была безответно влюблена, куда-то пропал – соседки говорили, съехал на съемную квартиру. И вот, пожалуйста, такая встреча…
– Я на машине, подброшу тебя до дома, – заявил Семенов и поволок пакеты к стоявшему неподалеку блестящему черному джипу.
Танина мать лечилась в санатории и должна была вернуться только через два дня. Семенов прошел в гостиную, вальяжно развалился на продавленном стареньком диване и попросил чаю.
Вспомнили школу. Семенов похвастался, что сумел отмазаться от армии и вот уже четыре года работает охранником у одного из депутатов Госдумы. Получает хорошо, купил джип. С квартирой пока не получается, живет на съемной, но это дело времени.
– А ты… женат? – выдавила из себя Таня.
– Не-а! – загоготал Семенов. – На хрена мне это нужно! А ты чего интересуешься, до сих пор по мне сохнешь, что ли?
На глазах у Дроновой выступили слезы.
– О! В точку попал! – изумился Семенов. – А чего ревешь? Я ж рядом! Пользуйся!
После той ночи Таня еще несколько раз встречалась с Семеновым то у него на квартире, то на чьей-то даче… Иногда слышала в ответ: «Не, сегодня не могу. Позвони через недельку».
Все закончилось через год. Таня услышала в трубке знакомое радостное гоготание: «Танька, привет! А я в Америке! Живу теперь здесь! Клево, да? Прилечу на побывку, пересечемся!»
Еще три года она жила воспоминаниями. А потом в ее жизни появился учитель информатики из соседней школы Вадим Снедаев. Они познакомились на окружной олимпиаде.
Когда работы старшеклассников были проверены и протоколы с результатами оформлены, в учительской накрыли стол. Татьяна, у которой с самого утра маковой росинки во рту не было, захмелела с одного бокала шампанского, и ее, по выражению любимых ученичков, пробило на хи-хи. А Вадим, найдя в лице коллеги благодарную слушательницу, принялся травить анекдоты. Учительницы из его школы кривились, но он их кислых физиономий не замечал.
После пьянки Вадим вызвался проводить смешливую химичку домой. По пути они забрели в какую-то кафешку, выпили там коньячку и неожиданно для Дроновой оказались в однокомнатной квартире Снедаева, заставленной коробками и огромными тюками с каким-то барахлом. Хозяин небрежно извинился за беспорядок, мол, квартиру бабушка в наследство оставила, он совсем недавно переехал, нет времени вещи разобрать.
Сначала Вадим включил музыку и они немного потоптались в обнимку на свободном от узлов и коробок пятачке, затем хозяин предложил Тане посмотреть на видео мягкую эротику. Сеанс длился не больше пяти минут, а потом Вадик старательно воспроизвел действия киномастеров эротического жанра.
В этой квартире они встречались еще несколько раз, но уже без вина и танцев. Не сказать, что секс с Вадимом доставлял Тане большое удовольствие, но она решила, что постель в семейной жизни не главное. В том, что Вадим сделает ей предложение, она не сомневалась. Еще в первый вечер на вопрос, был ли он когда-нибудь женат, потенциальный супруг ответил: «Не у всех же складывается». И Таня почему-то решила, что Вадику не везло с женщинами и он очень хочет создать семью.
А в канун весенних каникул ее пригласила к себе в кабинет директор. Разговор начался с вопроса: «Татьяна Леонидовна, это правда, что вы встречаетесь с учителем информатики Снедаевым из школы №…? А вам известно, что он женат и имеет двоих детей? Советую вам подумать над тем, как ваше поведение согласуется с моральным обликом советского… то есть русского учителя».
Когда Вадим в очередной раз позвонил с предложением встретиться, Таня сказала, что не хочет его больше видеть.
В замке повернулся ключ. Вошедший в камеру охранник поставил на скамью пакет и пятилитровую канистру питьевой воды. Посмотрел на Дронову сверху вниз. По-доброму посмотрел, с сочувствием. Сокрушенно покачал головой. Таня хотела спросить, что это за посылка и от кого, но вспомнила, что парень не понимает по-английски.
Охранник ушел, и Таня заглянула в пакет: мыло, паста, зубная щетка, коробка с рахат-лукумом, коробка с халвой, прозрачный кулек с яблоками и апельсинами.
«Это Мустафа! Наверное, его выпустили. А передачка – это знак, что он помнит обо мне и делает все возможное для моего освобождения. Но почему нет никакого письма или хотя бы записочки?»
