— Вы уверены? — спросила Берта.
— Относительно мадам? Конечно, не уверена. И все же...
— Вы уверены, что его здесь нет? — сказала Берта.
Я посмотрела на девушку:
— Что вы хотите сказать?
Она слегка передернула плечами, словно малейшее движение причиняло ей боль:
— Это очень большой дом.
Я вся похолодела, словно от порыва ледяного ветра:
— Вы хотите сказать... что он может быть где-то здесь... что он спрятался?
Берта молча кивнула. Ее глаза, полные боли и страха, внезапно ожили, осветились надеждой.
— Но ведь он уехал. Его должны были видеть, — сказала я с раздражением. — «Бернар сказал», — это ведь еще не доказательство, не так ли? Его машины здесь нет. Я заметила это сегодня днем, когда мы проходили по двору.
— Да, он уехал. Я сама это видела. Но он мог вернуться. Есть такая штука — алиби, — к моему удивлению, добавила девушка.
— Да, есть, — медленно сказала я. — Но что Рауль здесь... прячется... Нет, это слишком надуманно и нелепо.
— Ну и что же, — возразила Берта, — так же нелепо думать, что мадам может подобное сделать, верно?
— О господи! — почти крикнула я. — Нелепо думать, что кто-нибудь вообще способен такое сделать. Но не могу поверить, что Рауль хоть как-то замешан в этом. Нет, — остановила я девушку, видя, что она хочет что-то сказать, — не только по той причине, о которой вы думаете, но еще и потому, что не могу понять, какое место отведено мне во всей этой истории. Если хотите знать, это просто невероятно.
— Что невероятно?
— Если он имеет что-то общее с этим жутким планом, зачем ему понадобилась я? Вы ведь, конечно, знаете, что он ухаживает за мной?
— Все знают.
— Все знают, вот как? — с горечью спросила я. — Ну хорошо, зачем ему это? Ведь для него это очень опасно и совершенно бесполезно.
— Ну, может быть, — смущенно пролепетала девушка, — он просто ничего не мог с собой поделать. Вы страшно красивая, правда, и Альбертина говорит, что, когда они были в Париже, слышала...
— О да, — перебила я, — Альбертина ужасно много всего слышала, не так ли? Вы хотите сказать, что он автоматически включается при виде каждой встреченной юбки? Его папаша именно такой, вы это заметили? Он выработал специальный метод: сначала обезоруживает трогательным рассказом о своих бедах, а потом включает свое очарование, как вольтову дугу. Ну что ж, все может быть, но я так не думаю. Рауль не похож на отца; ему не нужно зря тратить время на ненужное нытье. А в этом случае для него было бы действительно очень опасно связываться со мной, если бы он был... третьим убийцей.
— Если бы он был с ними и стал бы... стал бы по-настоящему...
— Ухаживать за мной?
— Да, мисс. Если он пошел на такое и если, как вы говорите, это для него опасно, то, может быть, поэтому мсье и мадам так недовольны его поведением?
— Сначала я тоже думала, что они очень недовольны, но это не так, уверяю вас, Берта. Сегодня мсье Леон был очень любезен со мной.
— О, они действительно были недовольны, мисс. Альбертина сказала мне, что вас уволят. Все это знали. Все только и говорили об этом. Почему же они хотели вас уволить, если мсье Рауль не был с ними заодно? Если это было действительно опасно для него, как вы говорите, и они собирались вас отослать, значит, и мсье Рауль с ними! Иначе они вряд ли стали бы забивать себе голову его похождениями, потому что... о, простите, мисс, я не хотела...
— Неважно, пусть будут «похождения». Мсье и мадам могли быть недовольны просто потому, что Филипп оставлен им на попечение, а я... нет, это чепуха. Если уж они решились убить ребенка, им наплевать на моральный облик его гувернантки. Нет, Берта, все это не то. Это бессмысленно. Я все еще не могу понять, какое место здесь занимает мсье Рауль, понимаете? И вовсе не из-за своих чувств к нему. Его «похождения», как вы их называете, зашли слишком далеко и в высшей степени неразумны, если он участвует в играх своего отца. Он предложил мне выйти за него замуж.
— Да. Я знаю.
— Вы знаете?!
— Да, мисс, все знают.
На целых пять секунд, не меньше, у меня отнялся язык.
— Знают? Это что, ясновидение или сплетни?
— Не понимаю, что вы имеете в виду. Бернар сказал Альбертине, а она уж передала всем.
— Когда это было?
Она смущенно посмотрела на меня:
— Ну, она говорила о вас всякое довольно давно. Она говорила, что вы... ну...
— Да?
— Она говорила, что вы лезете из кожи, чтобы поймать мсье Рауля, мисс, и что мсье и мадам в бешенстве и решили выгнать вас. А вчера она сказала, что он вроде сделал вам предложение.
— Вчера? Вы хотите сказать, после бала?
— Да, верно.
— Она говорила, что знает это точно?
— Я не знаю. Она говорила довольно уверенно. Она сказала... да бог с ней, эта женщина иногда говорит ужасные вещи.
— Да. Бог с ней, не важно. Мне порядком надоела Альбертина. Но давайте подумаем, — я с трудом сдерживала отчаяние, — если она и все другие говорили о нашей помолвке, значит, хотя им никто об этом не сообщал, мадам и мсье Леон тоже должны знать?
— Наверное, должны.
— Но вы сказали, что они были в бешенстве из-за наших отношений с Раулем раньше, когда они только узнали, что мы... ну, понравились друг другу.
— Да, уж наверное.
— Но я вам повторяю, это бессмыслица. Вчера днем я видела мсье де Вальми — он, наверное, был в курсе не меньше, чем остальные, — и он был со мной крайне любезен. И никто из них не вызвал меня, чтобы расспросить об этом или... или сказать что-нибудь еще. Я... я никак не могу сообразить... У меня от всего этого чуть не лопается голова. Если они знали и не имели ничего против, значит, Рауль не может быть замешан ни в чем, верно? Когда я видела мсье Леона, он, наверное, уже все обдумал, получив утром телеграмму от Ипполита...
Мой голос замер. Я с трудом проглотила слюну. Заплетающимся языком повторила:
— Он уже получил телеграмму от Ипполита.
В наступившей тишине было лишь слышно, как скрипнула кровать, когда Берта переменила положение.
— Леон и мадам раньше были очень сердиты на меня, я это точно знаю, — медленно произнесла я. — Думаю, они решили меня уволить. Но телеграмма от Ипполита все изменила. Они должны были спешно составить новый план, и я стала частью этого плана. Ну как, все сходится?
— Ну...
— Все сходится, вы прекрасно это понимаете, Берта. Но как? Каким образом? Вы уверены, что Бернар ничего не сказал об этом?
— Уверена, — с отчаянием сказала Берта. — Не бойтесь, мисс, клянусь, с вами ничего не случится.
— Почему вы думаете, что я беспокоюсь о себе? — резко сказала я. — Разве вы не понимаете, что мы просто обязаны все выяснить? Только так мы сможем помочь Филиппу. Какую роль я могу играть в их плане? Какую еще чертовщину они задумали?
— Вероятно, вы не имеете никакого отношения ко всему этому, — предположила Берта. — Может, они подумали, что будет очень подозрительно выглядеть, если с Филиппом случится что-нибудь в тот самый день, когда вас отослали, поэтому решили вас оставить.
— Да, но выдать замуж меня за Рауля — как-то слишком.
— Может быть, они думают, что тогда вы будете держать язык за зубами и никому не расскажете о своих подозрениях, — сказала девушка.
— О господи, — устало вздохнула я. — Неужели они могут питать надежду, что я буду молчать, если у меня появятся подозрения, что готовится убийство?
— Но если вы выйдете за него замуж; а ведь все знают...
— Какая разница? Неужели они могут быть такими идиотами, чтобы думать, что я буду им помогать? Нет, это ерунда. Вряд ли им придет в голову использовать замужество для того, чтобы заставить меня молчать. Ради бога, каким образом...
— Я не хотела говорить... — В голосе Берты появились новые нотки, которые поразили меня, и я замолчала. Она все еще говорила тихо и мягко, но с какой-то странной интонацией, на которую я сразу же обратила внимание. — Все знают, что вы обручены с мсье Payлем. Если Филипп умрет, вы когда-нибудь станете графиней де Вальми.
— Что вы хотите сказать? — И тогда все стало понятно. Я тихо добавила: — Вы хотите сказать, что, когда пришла телеграмма и они составили свой план, я стала его существенной частью? Что они состряпали для меня мотив убийства? Они не могут рисковать еще раз и устраивать еще один «несчастный случай», не имея козла отпущения, которого могут подставить в случае, если не все пройдет гладко и данным делом заинтересуются. Вы это хотели сказать, да?
— А иначе зачем он просил вас выйти за него замуж? — простодушно спросила Берта.
— Действительно, зачем? — повторила я.
Я снова заглянула к Филиппу. Он мирно спал. В доме царила полная тишина. Я вернулась на цыпочках к себе в спальню и нашла ощупью халат.
— Все в порядке? — спросила Берта.
Я надевала халат неловкими, дрожащими руками.
— Да, все в порядке. Понимаете, Берта, они, вероятнее всего, попытаются что-то сделать сегодня ночью, сейчас, когда все на танцах и дома осталась только миссис Седдон.
