– Почему бесконечности? – удивился Федор. – Нулю.
Марина застонала:
– Да не нулю! Ну как тебе это объяснить! Дай мне бумагу и ручку! У тебя есть? Или ты писать не умеешь?
– Я умею. Не слишком хорошо, конечно, но умею.
– Смотри. Вот луч. Это бесконечное множество точек. Это нуль. Это точка А. Выбираем ее произвольно. Если нам нужно убрать бесконечное число точек…
Он смотрел за ее рукой и не слушал, она поняла это совершенно точно, когда мельком на него взглянула. Он просто смотрел на ее руку, которая проворно и как будто сама по себе рисовала на бумаге.
Она опомнилась:
– Прости, пожалуйста. Тебе это, наверное, совсем не интересно. Я просто увлеклась ни с того ни с сего. Наверное, мне на работу надо.
“Тебе надо ко мне в постель, – мрачно подумал Федор Тучков Четвертый. – И мне надо, чтобы ты хотела ко мне в постель”.
Как это все некстати!
– Твоя задача математически некорректна, – заявил он. – Зря ты так стараешься.
Марина смотрела на него с первобытным изумлением, потом осторожно засмеялась и замолчала. Почему-то ей вдруг подумалось, что говорил он вовсе не о луче с точкой А.
Нужно быстро и аккуратно свернуть в тихое и безопасное место. Если такое еще осталось в непосредственной близости от Федора Тучкова.
– Давай представим себе, что Вадима кто-то убил. Давай просто попробуем.
– Попробуем, – согласился Федор Федорович, думая только о постели и о том, как ему теперь быть с профессоршей.
– Лошадь можно напугать или внезапно причинить ей боль, чтобы она взвилась на дыбы и сбросила седока, особенно если он не слишком умелый.
– Марина, мы стояли там. Никто не пугал лошадь и не причинял ей боль.
– Федор, то, что мы этого не видели, еще не означает, что этого не было.
Ого!.. Он даже засмеялся от удовольствия.
– К лошадям никто и близко не подходил.
– Не подходил у нас на глазах. А если до этого?
– Что значит до?
– Ну, вчера или накануне!
Тучков Четвертый встал и налил им еще по кружке чаю. Полез в какой-то шкафчик и вынул оттуда пузатую круглую бутылку.
– Мне больше не надо! – перепугалась Марина.
– Ну, конечно, – согласился он и налил – довольно много, на палец примерно. Эдик Акулевич всегда наливал ей именно столько вина, примерно на пален. Наверное, боялся, что она впадет в алкогольную зависимость и ее карьера пострадает.
Нельзя, нельзя так думать о старом друге! Он проверенный, близкий человек, и черте ним, с геморроем и долькой чеснока в нагрудном кармане! То, что она так о нем думает, – предательство!
– Ты любишь Дика Фрэнсиса?
– Не знаю. А что?
– Он много писал про лошадей. Он в прошлом был знаменитый жокей. У него есть роман про то. как лошадь приучили пугаться вспышки фонаря. И достаточно было выйти на скаковое поле с фонарем, чтобы лошадь поднималась на дыбы и сбрасывала жокея. У них на этом был целый бизнес построен.
– Красиво, – оценил Федор Тучков. – Но не слишком правдоподобно. Вряд ли кто то тренировал лошадь специально, чтобы убить Вадима.
– Может быть, не Вадима! Но когда он сказал, что пойдет в милицию, от него решили избавиться именно таким способом!
Федор Тучков развернул леденец “Взлетный” и кинул себе за щеку.
– Способ убийства какой-то ненадежный. – высказался он, подумав. – Лошадь может сбросить, человек ушибется, и все дела. Это же не скачки с препятствиями! Они не скачут галопом, а медленно идут.
– Там же обрыв!
– Да ни при чем обрыв, – поморщившись, сказал Федор. – Даже с обрыва можно упасть и не получить никаких серьезных повреждении. Ему просто очень не повезло.
Марина подула на свой чай и проговорила, стараясь быть убедительной:
– Есть два очень странных обстоятельства. Первое. Вадим сказал, что знает что-то о трупе в пруду и собирается заявить в милицию. Второе. Вадим идет кататься на лошади, падает и разбивается. Это не может быть совпадением.
– Это может быть совпадением.
– Федор. Нет.
– Да.
Черт бы побрал этих загорелых полицейских капитанов в выцветших и потертых джинсах! Вечно они уверены, что умнее всех, и упрямы, как мулы!
– Вовсе необязательно, что человек умрет, если его сбросит лошадь. А раз Б этом нельзя быть твердо уверенным, значит, это не убийство!
– Убийство
– Мы толчем воду в ступе, – заявил Тучков Четвертый.
Марина с силой поставила кружку на полированный столик. Немного чаю даже выплеснулось наружу. Она быстро смахнула лужицу ладонью.
Он не заметил. Или сделал вид?
– Если тебе ничего не показалось и у Павлика есть пистолет, зачем ему тренировать лошадей, чтобы они сбрасывали седоков? Почему не выстрелить?
– Павлик не тренировал никаких лошадей!
– Тогда кто тренировал?
– Кто-то еще. Я пока не знаю.
– Если Павлик главный злодей, то, значит, есть еще второстепенный злодей?
– Злодейка, – объявила Марина уверенно. – Вадим сказал, что это “она”. Что он “ее” узнал.
– Это она тренирует лошадей?
– Федор Федорович, мне надоела ваша глупая ирония.
– Ирония и жалость! – провозгласил Тучков Четвертый плаксиво, и Марина уставилась на него. Кажется, он чуть смутился. – Ты что? Это Хемингуэй. Забыла?
Здрасте-пожалуйста! До Хемингуэя добрались! Еще чуть-чуть, и выяснится, что он поклонник Кафки, на ночь почитывает Ричарда Баха, а в столе на работе у него припрятан Пауло Куэльо!
Эта задача математически некорректна!
Поклонник Кафки наклонился вперед и стал задумчиво чесать лодыжку. Чесал громко и со вкусом. Из-за ворота майки опять вывалился странный медальон. Марина отвернулась.
Вот беда.
– С лошадьми неясность, – объявил Тучков Четвертый и перестал чесаться. – Как способ убийства это не годится. Кроме того, мы сами видели, что лошадь никто не пугал. Если только…
Марина замерла.
Он захватил в горсть свой невиданный медальон и несколько раз задумчиво подбросил вверх. Железки на толстой цепи приятно позвякивали.
Он подбросил в последний раз, поймал и решительно зашвырнул их за майку.
– Ты как?
– Что? – не поняла Марина.
– Как ты себя чувствуешь?
– А… хорошо. А что?
– Пройдемся?
– Куда?
– К обрыву. – Он поднялся и протянул руку, для того чтобы помочь Марине встать. Прямо у нее перед носом возникла широкая загорелая мужская ладонь. Она смотрела-смотрела, а потом нерешительно вложила в ладонь свои пальцы.
Он сильно потянул ее. Она поднялась и сразу же отступила, потому что оказалась слишком близко к нему.
– Мне, наверное, надо переодеться. Наверное, ваша майка…
– Это ненадолго, – сказал Федор Федорович Тучков любезно. – Только туда и обратно. Заодно уж навестим и… место происшествия.
