— А ну, катись обратно! — прошипел полковник и перевел взгляд на Никиту. — Недолго осталось! Погоди чуток!
Мужчина все так же на четвереньках пополз обратно. Завадский направился следом. Никита, помедлив, тоже вошел в комнату, но тут же пожалел об этом. Все там было перевернуто вверх дном, а на кровати, поверх развороченной постели сидела, скукожившись под махровой простыней, пожилая женщина с искаженным от ужаса лицом. В лице у нее не было ни кровинки, губы тряслись, а в больших глазах с припухшими веками стояли слезы. При виде Никиты она отпрянула к стене и вытянула вперед руки, словно защищалась от смертельной напасти.
Но он дальше порога не прошел, замер возле косяка. Завадский схватил мужчину за волосы, рывком поднял на ноги и бросил его на кровать рядом с женщиной. Отталкиваясь пятками, та отползла на край постели и, прижав стиснутые кулаки к губам, видно, чтобы не закричать, закрыла глаза и привалилась головой к стене. Завадский схватил мужчину за плечо и приставил ко лбу пистолет.
— Все-таки сливал, морда? Кому? Говори!
— А что мне оставалось делать? — взвыл хозяин дома. — Пахать на родину? За копейки? Жена… Операция… Вас бы на мое место!
— Копейки? — Завадский отступил назад. — Ты считаешь, что получал копейки? — и кивнул на Никиту. — Ты свою зарплату юноше озвучь, а он посчитает, сколько ему нужно пахать за такие деньги! И про жену не заливай! Где она сейчас? Не в Испании ли случайно, в милом двухэтажном домике? Страдалец ты наш! Не бедность тебя подвела под монастырь, а жадность непомерная! Что, скажешь, этот домишко тоже на копеечную зарплату выстроил?
Мужчина молчал, с ненавистью смотрел исподлобья и изредка шмыгал носом, подбирал кровавую юшку, что скатывалась по верхней губе.
— Не слышу ответа! — Завадский, поигрывая пистолетом, снова сделал шаг к конструктору и замахнулся. Инженер съежился, втянул голову в плечи и прикрыл ее руками!
— А, боишься? — злорадно изрек полковник. — Жить хочешь? Говори, кому слил информацию?
— Харламову, — буркнул инженер. — Он в Министерстве обороны сидит. Он меня и… того…
— А Харламов на кого работает?
— Понятия не имею! — взвыл инженер. — Может, на америкосов, может, еще на кого! Что, он мне докладывал? Давай, мол, я тебе, Игорь Николаевич, расскажу про свои шпионские связи. Я сообщил о результатах тестирования, слабых местах системы, а дальше — не моя забота.
— А деньги от него получал?
Инженер не ответил и зашелся вдруг в кашле. Завадский цапнул его за майку и рванул на себя. Инженер икнул, но кашлять перестал. Откинув голову, он со страхом взирал снизу вверх на своего мучителя. Никита дернулся, едва справившись с желанием бежать отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Женщина на кровати открыла глаза и глухо взвыла, но тотчас зажала рот рукою. А инженер неожиданно всхлипнул и провел под носом ребром ладони.
— Отвечай, падла! — почти ласково сказал Завадский. — Мне с тобой церемониться некогда!
— Вы ж меня все равно прикончите! — простонал инженер. — Только Галю не трогайте! Сестра здесь ни при чем!
— Да сдался ты, руки о вас пачкать! — хохотнул Завадский и выключил диктофон, лежавший на тумбочке. — Тебя теперь свои же и прихлопнут, только мне до этого дела нет. Значит, так: сейчас мы отсюда уйдем. Тебе, если жить охота, советую делать ноги и никому не сообщать, куда уехал. Лучше, конечно, если ты сам придешь и во всем сознаешься, но что-то мне подсказывает — не будешь ты этого делать. Или пойдешь?
Инженер не ответил. Завадский толкнул его, и он опять упал на кровать, но тут же и сел. По щеке скатилась слеза, то ли от боли, то ли от злости. На мгновение он поднял глаза и посмотрел на Никиту с такой лютой ненавистью, что тот невольно попятился. Завадский неприятно ухмыльнулся.
— Смотрите, какой грозный! Слушай ты, дерьмо от желтой курицы, глазенками не зыркай, а то влеплю пилюлю! В общем, мы пошли! А ты сиди и думай. Хочешь — сдавайся, хочешь — беги! Далеко все равно не уйдешь, но хоть свежим воздухом подышишь напоследок. Ну, все, пишите письма мелким почерком!
Завадский подтолкнул оторопевшего Никиту в плечо и кивнул головой: дескать, двигай вперед! Они быстро миновали прихожую, затем — веранду, бегом преодолели двор. К машине вышли через калитку. Теперь у Завадского были ключи, видно, отобрал у хозяина. В машине полковник не глядя сунул Никите диктофон.
— Держи! Скоро пригодится! Будет чем припереть к стенке!
Завадский включил мотор, и машина, рванув с места, вскоре запрыгала по рытвинам и кочкам почти деревенской дороги.
— Кто он вообще такой? — спросил Никита.
— В смысле анкетных данных? Паршин Игорь Николаевич, один из создателей нашего самолета. Трудился над ним десять лет, с того самого момента, как Министерство обороны отдало приказ о начале разработок.
— С чего ж тогда крысятничать стал? Сейчас у военных очень приличные зарплаты!
— Жадность фраера сгубила! Мозги хорошие, а душонка мерзкая оказалась! Хотелось всего и сразу! Чем больше имеешь, тем больше хочется!
— Гадко все это! — скривился Никита. — И все же, зачем издевался? Он и так бы все сказал!
Завадский бросил на него короткий взгляд. Лицо его исказилось.
— Чистоплюй ты, Шмелев, однако! Я ведь не барышня из дворян, чтоб сопли жевать! Я солдат, малыш! И вообще, разве это издевательство? Так, припугнул слегка, а он и поплыл!
— Ну да, власть показал, унизил, силою насладился! Пустячок, а приятно! — буркнул Никита. — Кстати, не боишься, что он Харламова предупредит?
— Не предупредит! Если не врал, сеансы связи были односторонними. Харламов сам ему звонил. Да и телефоны я забрал на всякий пожарный, и у него, и у сестры.
— У него может быть не один телефон и запасной канал связи, — возразил Никита. — Интернет, опять же… Кстати, куда мы едем?
— Опять кудыкаешь? — проворчал Завадский, но пояснил: — К Харламову едем. Точнее, к месту его работы. С утра — самое время, успеем добраться до пробок.
Занимался по-летнему ранний рассвет. Иногда их обгоняли машины с включенными фарами. Все они мчались в Москву. Их свет выхватывал кусты и деревья по обочинам, километровые столбы и дорожные знаки. Низко над землей стелился белесый, как снятое молоко, туман, и дальние перелески, казалось, плавали в этом зыбком мареве.
Завадский молчал и сосредоточенно вел машину. Беспрепятственно проскочили пост ДПС. Никита спрятал диктофон в карман и поначалу пытался смотреть в окно, но перед глазами, как картинки в немом кино, проносились события последних дней. Но сцена допроса инженера заслонила даже стрельбу у морга. Кажется, он что-то начинал понимать. Взгляд его невольно притягивали руки Завадского — крепкие, с длинными сильными пальцами. Они уверенно вели автомобиль и столь же уверенно выбивали показания у предателя. Конечно, этот конструктор был мерзкой тварью, конченой сволочью, которая за мелкий гешефт уничтожила труд многих людей и нанесла непоправимый ущерб государству.
