– Авария, что ли? – глухо спросила Александра, мелкими глотками потягивая шампанское и ощущая, как начинает кружиться голова.
– Ну, вроде того. – Ростислав допил бокал. – Ну, все. Теперь я точно тресну, если съем еще хоть кусочек. Ох, красота! – Он откинулся на стуле. – А вы чего вдруг погрустнели?
– Да так, вспомнила кое-что.
– Не надо, – спокойно сказал Ростислав. – Не надо вспоминать о печальном. Знаете, я где-то читал, что в старину на солнечных часах – ну, представляете себе, шест, воткнутый в землю, отбрасывает тень на циферблат – писали: «Считай только солнечные часы».
Александра смотрела в стол, разрывая на крохотные кусочки кожуру мандаринки. Была у нее такая дурная привычка, Костя, помнится, уверял, что это признак скрытой неврастении и подавленной агрессивности. Наверное, это в самом деле так, потому что со дна души вдруг словно бы всплыло что-то темное, злость ужасная. Захотелось одним движением смести со стола остатки еды и бутылки, выкрикнуть что-то грубое, несусветно оскорбительное в лицо Ростиславу, вытолкать его взашей!
Что он о себе возомнил? Пришел в чужой дом, навязал незнакомому практически человеку свои проблемы… ну, накормил-напоил, так теперь готов взять на себя роль этакого духовного отца? Уже готов давать советы, как Александре жить?
Не вспоминай о печальном, видите ли! Запомни только солнечные часы, да? Но ты сначала спроси, были ли они у человека, эти солнечные! Может быть, лишь рядом с Кариной, в заботах о ней, а теперь этого ничего нет… и, выходит, нельзя даже позволить себе вспомнить о ней, погрустить, потому что пришел какой-то чужой и учит ее, как жить. С чего она взяла, что Ростислав деликатен? Он просто нахал! А она, как дура, набросилась на его еду, пила его шампанское… Костя говорил, что ей вообще не надо пить шампанское, оно слишком бьет в голову, от него дуреешь, лучше что-нибудь слабенькое, сухонькое. Елки, да что этот Костя сегодня выпал вдруг из гиперпространства, преследует ее, как нанятый, своими занудными нравоучениями?! Как они все смеют, откуда у них право читать ей нотации?
– Ого! – негромко и как-то очень серьезно сказал Ростислав. – У вас, часом, нет аллергии на шампанское?
Александра вытаращила глаза:
– Что-о?!
– Как-то вы очень зарумянились. У вас даже грудь покраснела.
Александра опустила глаза – и ей сделалось дурно.
Халат! Ее шелковый легкий халат! Он же без пуговиц, он же только на завязках, а они тоже из этого скользкого шелка и…
Короче говоря, Ростислав, видимо, только из врожденной деликатности не сказал: «У вас даже живот покраснел».
Она чуть со стула не упала. Неловко взмахнула руками, пытаясь удержаться, и халат разошелся еще больше.
Александра стянула его на груди и тут же с ужасом заметила, что обнажились ноги до… высоко, значит, обнажились, и теперь Ростислав с тем же серьезным выражением смотрит туда.
Она вскочила, чуть ли не прикрываясь ладонями, совершенно потерявшись от стыда, и тут вдруг… вдруг, точно по волшебству, погас свет.
Эта темнота была как повязка на рану! К Александре мгновенно вернулась способность соображать, и перед глазами возник тот клочок, прилепленный на дверь. С 19.30 до 21.30!
– Бог ты мой! – усмехнулся Ростислав. – Я, еще когда шел сюда, обратил внимание на объявление на двери подъезда, дескать, свет будет отключен. Хотел сказать об этом Сереге, да вас увидел – и обо всем забыл.
Уже возвращавшиеся было на свои привычные места эмоции Александры вновь замельтешили в беспорядке.
– Сейчас, – нетвердо сказала она, – я сейчас свечку зажгу.
– Не надо. Зачем? И так нормально.
Строго говоря, кромешной темноты не было: прямо в окно светила луна. Белая-белая, студеная-студеная!
– Наверное, мороз будет, – пробормотала Александра.
– Наверное. Ну, я пошел. – Ростислав резко поднялся и двинулся в коридор.
«Он что, испугался, что не успеет вернуться домой до наступления мороза?» – мелькнула дурацкая мысль. Но на смену пришла догадка: «Да нет же! Он испугался, что я его соблазнять буду! Что я нарочно халат распахнула! Напилась и начала соблазнять!»
Она так и села… мимо табурета.
На пол.
И залилась слезами от стыда.
Послышались шаги.
– Что случилось? – испуганно спросил Ростислав.
Александра всхлипнула, сидя на полу.
Он схватил ее за плечи и вздернул на ноги:
– Господи! Вы что, упали? Слушайте, у вас в самом деле аллергия на шампанское? Димедрол в доме есть?
– Нет у меня никакой аллергии! – сквозь слезы выкрикнула Александра. – И димедрола нет!
– Ну, тихо, не надо буянить, – усмехнулся Ростислав. – Сапожник без сапог, да? Врач без лекарств?
– Голова кружится, – пожаловалась Александра, прислоняясь к его плечу.
Голова и в самом деле кружилась. Она слишком много выпила, вот в чем дело. Нельзя ей шампанского! Вообще нельзя.
Как-то он слишком близко оказался, этот Ростислав. Его дыхание щекочет ей ухо, разлетаются волосы на виске. От него так приятно пахнет… никакого противного табачного духа, просто запах теплого тела и чуть-чуть, еле уловимо – одеколона или лосьона. Как хорошо, как спокойно… Она словно бы растворяется в этом покое.
– Эй, ты там не уснешь? – с улыбкой в голосе спросил Ростислав. – Что мне тогда с тобой делать? Я, конечно, могу отнести тебя в постель, только куда идти, не знаю.
– Из кухни в коридор, а потом сразу направо дверь. Там диван, – пробормотала Александра.
– Понял.
И она не успела ахнуть, как его руки подхватили ее и понесли. Голова закружилась еще сильней, Александра ахнула, вцепилась в его плечи:
– Ты что?! Я тяжелая!
– Не дергайся, а то уроню, – приказал Ростислав. – Как я тебя потом в темнотище искать буду?
Ей вдруг стало смешно. Представила, как она лежит, забившись в уголок, а он ползает рядом на коленках и ищет ее, шарит вокруг руками и зовет:
– Ау! Саша, ты где? Ау!
– И не трясись, – велел Ростислав. – Ну чего ты хохочешь? Нет, я тебя точно уроню!
И уронил – к счастью, на диван. Плюхнулся рядом:
– Эк тебя разбирает? Ну чего смешного, а?
– Я не могу… – заходилась в мелком хохоте Александра. – Я вдруг подумала – это помереть со смеху! – меня никогда в жизни мужчины не носили на руках!
– Ну и дураки они, – сердито сказал Ростислав.
– Кто?
– Как кто? Твои мужчины! Которые тебя на руках не носили!
– Да у меня и не было никаких мужчин, ты что?
Совершенно обессилев от смеха, Александра опустила голову ему на плечо. Перед глазами плавала темнота, и она опустила веки. Так стало еще уютнее. Где-то на дне памяти всколыхнулась мысль, что она вроде бы злилась на Ростислава, но Александра не могла вспомнить, за что.
