Выключив источающий информационные миазмы ящик, я встала под холодный душ. Затем провела час на тренажёре и в одиннадцать вечера, вконец измученная, завалилась спать.
Утром Миша, конечно же, не появился и в отчаянии ломая руки, я, словно раненый зверь, металась по дому. Тысячи, миллионы домыслов переполняли голову. Картины, одна ужаснее другой, теснили друг дружку. Если хотя бы одна из десятка операций похожа на ту, в которой помимо воли довелось участвовать мне то, сами понимаете, его шансы быть убитым или раненым просто огромны.
Хуже всего то, что не представляла, что делать в подобных случаях. Когда вдруг исчезает простой, ничем не примечательный мещанин — всё понятно. Вы обзваниваете родственников и друзей, потом больницы и, скрестив пальцы и плюя через левое плечо, в самую последнюю очередь беспокоите служащих городских моргов.
Убедившись, что благоверный не загулял с двоюродными братьями и, с нескрываемым облегчением получив отрицательный результат в двух последних случаях вы, наконец, отправляетесь в милицию. И надежда вновь начинает пускать робкие ростки, а, затем, всё сильнее расцветает в вашей исстрадавшейся душе. Ибо мужественные люди в форме ни под каким видом не желают принимать заявление об исчезновении близкого человека. Настойчиво и поначалу даже благожелательно, а чуть позже с еле скрываемым раздражением, вас убеждают, что «в этом нет ничего страшного». И любимый обязательно вернётся, как только кончатся деньги и голод даст о себе знать. В качестве главного аргумента упомянут пресловутые «трое суток», что, разумеется, непременно должны истечь. Причём, совершенно не ясно, с какого именно момента начинать отсчёт.
Но, поскольку родных у Михаила не имелось, и воспитывался он в детском доме, первый пункт отпадал сразу.
Потом — армия, какое-то закрытое учебное заведение и чёртова работа, благодаря которой, собственно, мы и познакомились.
Прокрутив перед внутренним взором не внушающую оптимизма картину общения с представителями закона, я лишь выругалась сквозь зубы и приготовилась в очередной раз разреветься. Но, освежив в памяти перлы народной мудрости, такие как «слезами горю не поможешь» и «Москва слезам не верит», загубила неплодотворную идею на корню.
Главное в любом деле — начать. А там… Да фиг его знает, если честно. Да и где оно, это самое «там» тоже ясно не до конца. Ужас, в общем. Мрак и полная беспросветность, помноженная на стремительно зарождающуюся депрессию.
Сообразив, что ещё чуть-чуть, и окончательно опустятся руки, я быстро встала и, кое-как натянув одежду, выскочила на улицу. Коль давно понятно, что рядовой мент, будь он даже в чине майора или подполковника, вряд ли придёт на выручку, я сломя голову помчалась в знакомое каждому россиянину страшное учреждение.
В здание с колоннами, впустить, естественно, не захотели, а тактично, но неумолимо выставили на улицу. Кусая губы, я яростно оглядывалась, выискивая, на ком бы сорвать злость. Тут к крыльцу подъехала чёрная машина, явно номенклатурного вида. Холёный мужчина в отменном сером костюме стал подниматься по ступенькам.
Решив, «что семь бед — один ответ», сделала шаг вперёд.
— Вы не уделите мне минутку?
Он бросил взгляд, способный даже побережье Ямайки превратить в Северный Полюс. Но, через долю секунды, глаза заметно потеплели, а я распсиховалась ещё больше.
— Да, слушаю. — Тон совсем не вязался с заинтересованным выражением лица, и я несколько растерялась.
Словно дюймовочка с ангельской мордашкой вдруг презрительно заговорила прокуренным голосом бармалея.
Но тут синопсы в его мозгу замкнулись, и всё разом встало на свои места. Взгляд, улыбка, речь. — Всё с филигранной точностью соответствовало имиджу чуткого и внимательного чиновника из аппарата.
«Может, оно и к лучшему». — Мелькнула мысль.
По крайней мере, заранее знаешь, что ожидать от подобного субчика.
Само собой, дома, в Америке, я бы направилась в солидное детективное агентство. Да и то, вряд ли. Так как в Штатах скорей всего вышла бы за того же Боба. Спокойно живущего под крылышком у папаши и ничего не берущего в голову. Но мнение, составленное два года назад о местных Аланах Пинкертонах, напрочь отбило желание ещё хоть раз пообщаться с любым из их братии.
В общем, я собиралась действовать напролом. В крайнем случае, а точнее, в обязательном порядке, дав взятку.
— У меня пропал муж. — Просто сообщила я.
— Обратитесь в милицию. — Сразу поскучнев, порекомендовал он.
— Я только что оттуда. — Не моргнув глазом, нахально соврала я. — Они сказали, что надо ждать трое суток.
Тут помимо воли набежали слёзы, и я совершенно искренне расплакалась.
— К сожалению, ничем не могу помочь. — Он ненавязчиво, но недвусмысленно обогнул меня, намериваясь скрыться в недрах ужасного заведения.
— Я… Я отблагодарю. — Проблеяла я
Мужчина обернулся и, с каким-то плотоядным интересом окинул взглядом мою фигуру.
— Что ж, пройдёмте. — Усмехнулся он, явно предвкушая очередное приключение.
Покраснев до корней волос, так как имела в виду всего лишь деньги, и не чувствуя ног, я поплелась следом.
— Это со мной. — Коротко бросил он, предъявив бордовую книжечку.
Мы поднялись в лифте на четвёртый этаж. Дежуривший в коридоре человек в мешковатом костюме при нашем появлении вскочил. Честь, конечно же, не отдал. Но, по тому, как вытянулся в струнку, поняла, что по счастливой случайности наткнулась на крупную шишку.
— Итак? — Вперил взгляд он, едва переступили порог кабинета. — Кто вы?
Трясущейся рукой я протянула американский паспорт. Разглядывая, дядька хмыкнул, а, пролистав и, наверное, дойдя до нелепо смотрящейся печати московского загса, свидетельствующей о том, что Мери Райн с такого-то числа является законной супругой Михаила Иглова, разразился гомерическим хохотом.
Действительно, идиотизм. К тому же, стоивший целых двести долларов. На лапу, разумеется.
— Так понимаю, что к участковому вы не ходили? — Высказал догадку он.
Я отрицательно помотала головой.
Тут собеседник ещё раз глянул на синий штамп, и на лице отразились потуги что-то вспомнить. Он включил компьютер, ввёл запрос и приглашающе кивнул на стул.
— Присаживайтесь.
Минуты две машина обрабатывала скудные данные. Затем, заметно посерьёзнев, он вернул документы.
— Я подумаю, что можно сделать.
— Спасибо. — Я полезла в сумочку. — Сколько я вам должна?
— Ничего. — Слегка дёрнувшись, замахал он. — Просто оставьте координаты. Вам позвонят.
