Руки у нее были в крови, даже майка и шорты в багровых пятнах, но Татьяна не замечала этого. Безумным взглядом скользнула по берегу, по кустам, за которыми скрылся убийца. Затем вскочила на ноги, снова склонилась над Федором, прикрыла от мух его лицо и рану своей панамой и тут спиной почувствовала чужой взгляд. Мурашки побежали по телу. Она вздрогнула, схватила нож и оглянулась. Никого! Но страх уже помутил рассудок. Не помня себя от ужаса, она рванулась к тропинке, той, что часом или двумя раньше вывела ее на берег.
Низкие лилово-черные тучи с неряшливыми рваными краями копились на горизонте, в той стороне, куда скатывалось солнце. Частые молнии, точно огненные стрелы, пробивали их насквозь, и тучи уже приобрели тот зловещий, желтовато-свинцовый оттенок, который вызывает мистический, безотчетный страх и предчувствие вселенской катастрофы. Далеко еще бурчал гром, словно неведомый органист давил и давил ногой на клавиши, извлекая на свет божий самые низкие звуки басового регистра. Но Татьяна ничего не видела и не слышала. Кровь стучала в висках, сердце рвалось из груди. В горле болезненно першило.
Совсем небольшое расстояние, несколько десятков шагов, но они показались ей бесконечными. И, когда под ногами проступила тропа, силы оставили ее окончательно. Шатаясь, как пьяная, задыхаясь и подвывая от страха, она карабкалась вверх, туда, к лагерю, не чувствуя новых ссадин и царапин, цепляясь за острые камни и корни деревьев, выступавшие над землей, словно набухшие вены. Вот и бревно уже видно. Она заторопилась и тут же запнулась, упала лицом в траву, неловко вывернув руку. Но нож не выпустила. Ведь он был ее единственной защитой…
И в этот момент кто-то схватил ее. Рывком поднял с земли, поставил на ноги, вырвал и отбросил нож. А затем прижал к себе так, что она не могла ни вздохнуть, ни крикнуть, ни шевельнуться. Лишь беззвучно открывала и закрывала рот, мотала отчаянно головой, пытаясь оттолкнуть схватившего ее человека. Мужские руки, не ослабляя хватки, резко развернули ее, и она едва не лишилась чувств от неожиданности, осознав наконец, что перед ней Анатолий. Он тут же отпустил ее, но ноги подкосились, и она чуть было не упала навзничь, но ухватилась за мужское плечо, судорожно вздохнула и несколько раз ударила его кулаком в грудь. Наверное, сильно, потому что он перехватил ее руку и сжал запястье. Глаза его смотрели тревожно.
— Ты вся в крови! Кто-то напал на тебя?
— Там… Там Федор… — прошептала она, чувствуя, что еще секунда, и потеряет сознание. — Он умер…
Ее затрясло как в ознобе, зубы выбили дробь, и просто невыносимо заломило в висках. Она заплакала, размазывая кулаком грязь и кровь по щекам.
— Умер? — Анатолий снова схватил ее за плечи, притянул к себе, заглянул в глаза. Лицо его исказилось от ярости. — Ты его убила? — спросил он жестко. — Ножом? За что?
И тогда Татьяна, не раздумывая, размахнулась и отвесила ему пощечину, вложив в этот удар и весь свой страх, и обиду, и разочарование. И мучительную боль…
— Что с тобой? — Анатолий схватился за щеку и отступил назад.
— А ты не понимаешь? — Татьяна подошла к бревну и, опустившись на него, обхватила голову руками. — Там Федор… Его убили на моих глазах… А ты орешь, хватаешь за руки…
— Кто убил? — Анатолий сел рядом, развернул к себе лицом. — Как это случилось?
— Я купалась… Затем вышла из воды… Услышала разговор. Федор ссорился с каким-то мужчиной.
— На берегу? Они тебя не заметили?
— Я пряталась за валуном. Потом залезла на него…
— Ты залезла на валун? Зачем?
— Они стояли за ним и говорили о домовине, — Татьяна судорожно всхлипнула. — Еще мне хотелось понять, с кем Федор разговаривает. Голос другого показался мне знакомым. Но он стоял под валуном, в тени. Я так и не поняла, кто это. Федор сказал, чтобы тот проваливал, он не хотел иметь с ним дела. И тогда он ударил ножом… — Татьяна резко махнула рукой слева направо. — Убийца ударил! Перерезал Федору горло!
Татьяна закашлялась, отвернулась, испугавшись, что сейчас ее вырвет. Запах свежей крови преследовал, забивал ноздри, нужно было быстрее умыться, сбросить с себя окровавленную одежду.
Но Анатолий, видно, так не думал.
— Они спорили о домовине?
— Да, они уже знали, что домовину подняли. И тот, который убил Федора, поминал какого-то Деда, который, как он сказал: «Вложил кучу бабок в разведку острога»… Мол, Дед не простит Федору, если тот откажется помогать… Но Федор отказался… Сказал, что хочет вернуться в археологию, а еще очень уважает ребят с раскопа…
Она торопливо, всхлипывая и запинаясь, пересказала все, что слышала из своего укрытия. Анатолий ее не перебивал, но смотрел угрюмо, стиснув зубы так, что желваки выступили на лице. И только в конце ее рассказа переспросил:
— Говоришь, голос показался знакомым? Значит, этот человек из нашего лагеря? Но я знаю всех как облупленных, — и скривился. — Выходит, не знаю. Проглядел сволочь!
Он тяжело вздохнул, посмотрел на нее в упор.
— Думаю, надо твоего Виктора спросить, по чьей наводке пытался подсунуть нам Федора.
— Виктор — не мой! — попыталась протестовать Татьяна, с ужасом понимая, что в какой-то мере тоже причастна к этой истории. Но неужели Виктор дошел до того, что подослал еще и убийцу?! Конечно, он негодяй, но на подобное не способен. Хотя, кто его знает, перспектива получить огромные деньги и более стойких людей ломала и заставляла идти на преступление.
— Меня волнует этот Дед, — глухо, сквозь зубы произнес Анатолий. — Видно, богатый и влиятельный тип. Уж не тот ли олигарх, из-за которого осудили Федора? От этой братии все что угодно можно ожидать. Только олигархи столь явно не светятся. Скорее всего, он — заказчик, а Дед действует по его поручению… Но это мои домыслы. Не думаю, что отгадки лежат на поверхности. Слишком все просто и откровенно!
Он поднялся с бревна и взял ее за руку.
— Пойдем! Нельзя труп оставлять на берегу.
— Нет, — в ужасе воскликнула Татьяна, — я туда не пойду!
— Ребята, неужели подрались? — раздался из-за спины голос Евы. — Что происходит?
Она вышла на поляну. Тут ее взгляд упал на нож, валявшийся на тропе.
— Господи, Татьяна! На кого ты похожа! На тебя напали?
— Федора убили, но Таня не разглядела убийцу, — с мрачным видом пояснил Анатолий. — А потом схватила нож и прибежала сюда.
— Зачем? — Ева в удивлении приподняла брови. — Это же улика. Теперь на нем следы твоих пальцев. Что ты наделала? И сама вся в крови…
— Мне показалось, кто-то следил за мной, — Татьяна посмотрела на нее с обреченным видом. — Я не подумала про отпечатки…
