Еще день назад, она бы рассмеялась в лицо любому, кто сказал бы, что через несколько часов она сядет в самолет, который вернет ее в Россию. В Москву. Туда, откуда она бежала восемь лет назад, и поклялась никогда не возвращаться. Ах, если бы можно было не дышать одним воздухом с НИМ, но при этом не умереть. Она поменяла, страну, гражданство, изменилась сама. Ничего не осталось от прежней Кристины Рис. Рис. Она с отвращением сморщилась, произнося про себя эту фамилию. После развода, она вернула свою девичью фамилию. Кристина Монахова. Ничто не связывает ее с прошлым. И все же она возвращается, чтобы отдать последний долг. Чтобы похоронить свою мать, и отчима. Всего три недели назад мама приезжала в Лондон на очередную выставку своей дочери. Она выглядела такой красивой, счастливой, довольной жизнью, улыбалась дочери, и все же Кристина всегда чувствовала на себе этот ее взгляд, в котором читалось чувство вины и жалость. Как бы ни сталась девушка изображать радушие и процветание, мать никогда не забывала, что произошло. Ее глаза пытались отыскать за маской равнодушия и сдержанности остатки боли. Именно такие взгляды Кристина бросала на Майкла, когда-то давно. Боль была…. Нет, она не придумала ее. И Виктория это так же понимала, как ее дочь. Интуиция никогда не обманывает женщин. Только Кристине никогда не забыть до чего довела ее глупая надежда что-то изменить.
Мама, — шептала про себя Кристина. — Мамочка. Ты даже представить себе не можешь, что мне пришлось пережить. Ты не знаешь, что происходит в душе, когда тело выворачивает от бесконечных приступов тошноты. Ты не знаешь, что я до сих пор не могу нормально есть, нормально спать. Ничего не проходит. Есть вещи, которые просто невозможно забыть. Время не лечит. Зачем же ты умерла, мама. Так рано. Я еще не готова. Я не хочу возвращаться. Не могу. Мне так страшно. Так тяжело, что больно дышать. Ты так хотела, чтобы я жила. Но я так и не смогла. Не смогла жить. И никогда не смогу. Только ради тебя. Ради тебя я цеплялась за остатки рассудка, не давая себе сойти с ума. Смогу ли я сама…. Без тебя.
— Прекрати вздыхать. — Подала голос Лиза, открывая один глаз. — Ничего страшного не происходит. Тебе давно нужно было вернуться. Чтобы справиться со своими страхами нужно уметь взглянуть им в глаза.
— У меня нет страхов, Лиз. — Прошептала Кристина, нервно теребя рукав свитера и болезненно ощущая, что каждая секунда приближает ее к Москве, к аду, из которого ей удалось вырваться. — Я, вообще, ничего не боюсь.
— Да. — Хмыкнула Лиза, открывая оба глаза. — Ты же понимаешь, что должна была поехать?
— Да. — Кивнула Кристина, напряженно глядя на подругу. В глазах ее мелькнула боль. — Она была такой молодой, такой красивой.
— Да. Что сказала тебе Сюзанна Рис? Джон не справился с управлением?
— Да. Его подрезали. Господи, я не видела Джона восемь лет, а теперь еду на его похороны. Просто в голове не укладывается. — Проговорила Монахова.
— Надеюсь, ты понимаешь, почему он не приезжал с Викторией в Лондон?
— Да, мы говорили об этом. Неужели он не понимал, что я ни в чем его не виню?
— Понимал, но это не лишало его ответственности. Майкл его сын.
Кристина поморщилась, услышав имя бывшего мужа. Лиза проницательно посмотрела на нее.
— Милая, ты должна быть готова, что тебе придется увидеть его снова. Умер его отец. Он будет на его похоронах.
— Я знаю. — Слишком громко воскликнула Кристина. — Но, я не могу понять, как мог Джон его простить.
— Может, он изменился. Столько лет прошло. К тому же Майкл — его сын. Ты же простила мать за то, что она не предупредила тебя, не сказала правду о ней и Майкле.
— Тебе обязательно так часто произносить его имя.
— Что опять тошнит? — тревожно спросила подруга.
— Нет, но я близка к этому. — Холодно ответила Кристина. — Ты могла бы выписать мне свои чудодейственные таблетки? Только на время, что придется провести в Москве. — Поспешно уточнила Монахова, понимая, как негативно относиться Лиз к ее увлеченности успокоительными и стрессоподавляющими препаратами.
Лиза сдвинула тонкие, не тронутые пинцетом брови, в ее абсолютно не накрашенных глазах отразилось сомнение. Проведя длинными тонкими пальцами по коротко стриженным светлым волосам, она окинула проницательным взглядом бледное лицо подруги.
— Не думаю, что это хорошая идея. Уже три года ты справляешься без лекарств. Я рядом, и если нужна будет помощь, то я….
— Лиз, я знаю, что ты поможешь мне, но я хочу чувствовать себя уверенной. Я боюсь поставить себя в неудобное положение, если приступы вернутся.
— Ну, что ж, если тебя стошнит на его ботинки, то поделом ему. — Усмехнулась Лиза.
— Мне не смешно.
— Просто старайся сконцентрироваться на чем-то другом, я учила тебя, как абстрагироваться от раздражающего объекта.
— Надеюсь, что у меня получиться. — Мрачно пробормотала Кристина. Может, Лиз и права. Прошло столько лет. Пора перестать прятать голову в песок. — А что ты чувствуешь?
— В смысле? — не поняла Лиза.
— Ты не была в России еще больше, чем я.
— Да, я уехала из Москвы сразу после окончания университета. Пятнадцать лет назад. И ты знаешь, я не возвращалась не из-за страха перед прошлым, а потому что возвращаться некуда. Меня ничто больше не связывает с этим городом. Отец давно в могиле, квартиру я продала. В Лондоне все моя жизнь. Мой дом, карьера, и ты….
— А если я решу остаться в Москве. — Предположила Кристина. Лиза прищурилась, оценивающе разглядывая подругу.
— Не думаю, что ты решишься, а, если так, то я бы очень гордилась тобой, и, конечно же, осталась бы с тобой. — Тихо, но уверенно произнесла Елизавета Озерова, не сводя пронзительного взгляда с лица Кристины.
— Я знала, что ты так ответишь. — Мягко улыбнулась Кристина, протягивая руку и сжимая пальцы Лизы. — Я люблю тебя.
— Да, я тоже тебя люблю, милая. Никто больше не обидит тебя, обещаю.
— Я верю тебе. Только тебе во всем этом чертовом мире. — Прошептала Кристина, нежно целуя пальцы подруги.
В глазах Озеровой сверкнули слезы. Для тридцатисемилетней женщины она была чувствительна, словно девочка. Невысокая, стройная, всегда в брюках и без макияжа, с неровным ежиком на голове, не признающая каблуков, помады и юбок, именно она производила впечатление непробиваемой сильной, холодной женщины, скупой на эмоции. И только ее молодая подруга, являющаяся полной противоположностью Лизы, знала, как легко можно вызвать слезы на глазах последней. Но это нисколько не умаляло ее силы духа и уверенности в себе. Она просто была естественна. Умела плакать и смеяться именно тогда, когда этого просила душа. Кристина же не позволяла себе такой роскоши, как эмоции. Слишком больной была душа девушки, чтобы показать ее хоть кому-то. Но с Лизой претворяться было бесполезно. Она знала все тайны подруги, все ее мысли, все страхи, сомнения, всю ее боль. Восемь лет назад на краю пропасти Кристина встретила эту странную живую маленькую женщину, которая вытащила ее с того света, не обещая ничего, не чего не прося взамен. Просто Озерова слишком хорошо понимала тот кошмар, в котором побывала Кристина. Два одиноких сердца познакомились не лучшую минуту жизни обеих, и вместе сумели преодолеть одиночество, от которого страдали обе.
