Кимберли решила рискнуть и залезть на крышу над крыльцом старого дома. Это была не такая уж и плохая идея. В конце концов, буря заглушит любой произведенный ею шум, подумала она, под покровом темноты подходя к дому и пытаясь влезть на шаткие перила крыльца. Оказалось довольно легко раскачаться и залезть на крышу над порогом, и уже отсюда она стала тихонько пробираться к окну, в котором недавно видела мальчика. Заглянув в окно, она смогла разглядеть маленькое тельце мальчика, тихо лежавшего на кровати. Он был один в комнате. Он вздрогнул, когда услышал, что кто-то стучит в окно, но не закричал. Вместо этого он просто уставился в ее затененное лицо. Кимберли снова тихонько постучала. Храбрый не по годам, Скотт Эмери подошел к окну и увидел Кимберли, ободряюще улыбающуюся ему. И тут он узнал ее, женщину, которую видел сегодня днем. Как только Скотт узнал ее, ей даже не пришлось просить его о помощи.
Вместе она подняли старое окно. Движения ребенка были медленными и странно неуклюжими. Когда окно открылось, Кимберли почувствовала в комнате странный неприятный запах и поняла, что ребенок, наверное, под действием наркотиков. Всепроникающий запах горящих трав ударил ей в ноздри, и Кимберли задержала дыхание, пока помогала Скотту выбраться через окно наружу. Он перелез через подоконник, на нем была только дешевая пижама. Не было времени искать оранжевую ветровку. Следуя тихим указаниям Кимберли, мальчик не издал ни звука, пока они направлялись назад к крыльцу. Балансируя на перилах, Кимберли спустила Скотта на землю, и они побежали сквозь бурю к ее машине. К ее удивлению, машина завилась с первого раза, и Кимберли поехала прямиком в полицию. Пока они ехали, Скотт Эмери рассказал, что его похитители были настоящими колдунами. Полезным наркотическое воздействие было только тем, подумала Кимберли, что оно смягчало эмоциональные травмы, от которых обычно страдали похищенные дети. Скотт еще не понимал, сколько времени прошло с того момента, как его похитили. Он просто очень хотел увидеть своего дядю. Затем творился полнейший беспорядок, вызванный приездом Дариуса Кавены, когда тот приехал забрать своего племянника. На свежем воздухе Скотт быстро отошел от наркотиков. Он почти сразу оживился и стал жизнерадостно рассказывать о “колдунах”, которые взяли его в плен. Его дядя внимательно слушал. Когда полиция подъехала к старому дому, там уже никого не было и не осталось никаких следов, которые помогли бы установить личности похитителей. Рассказ Скотта о том, сто его похитили колдуны, был воспринят как детская фантазия, навеянная, возможно, наркотиками. Только Дариус Кавена отказывался верить, что история Скотта просто выдумка. И он решил разобраться в этом деле до конца. Той ночью Кимберли провела с Кавеной несколько часов. Казалось, вопросы и протоколы никогда не закончатся. Кавена делал все эффективно и с холодным, непреклонным терпением, и это многое о нем рассказало. Именно тогда Кимберли почувствовала силу и надежность этого мужчины. Не удивительно, что Скотт был уверен: его дядя, в конечном итоге, возьмет все в свои руки. Кавена был из тех мужчин, которые исполняют свои обязанности, чего бы им это ни стоило.
Похитители, насколько знала Кимберли, были все еще на свободе.
— Почему вы позвонили мне сегодня, Ким? — повторил Кавена свой вопрос.
Кимберли глубоко вздохнула.
— Вы не поверите, но я позвонила, потому что кто-то подарил мне розу.
Он минуту помолчал.
— Розу?
Не говоря ни слова, Кимберли встала и подошла к подоконнику. Осторожно взяв бутылку, она поднесла ее к тому месту, где, наблюдая за ней, сидел Кавена.
— Помните, Скотт говорил, что его похитили колдуны, — прошептала она.
Кавена внимательно разглядел иголку в розе.
— Помню.
Кимберли снова села, засунув пальцы между колен.
— Вы думаете, у меня разыгралось воображение?
Их взгляды встретились.
— Нет. Я думаю, что этот маленький подарок вполне можно принять как угрозу. — Он еще раз исследовал розу. — Вы только поэтому позвонили мне? Вы позвонили, потому что испугались?
— Да.
Какое это было облегчение — признать это вслух. Затем ее насторожило то, каким образом он задал этот вопрос. Она неуверенно взглянула на него.
— А зачем еще мне связываться с вами?
Его улыбка была причудливой в свете огня.
— Мне пришло в голову, что вам могло захотеться увидеть меня по той же причине, что и мне вас.
Кимберли почувствовала электрический разряд, пробежавший между ними. Это был высшая точка напряжения, сковывавшего ее весь день.
— А почему вы хотели снова увидеть меня, Кавена?
— Я не был уверен, стоило ли мне так серьезно относиться к рассказу Скотта, — медленно проговорил он. — Но одно я знаю точно. Я действительно встретил настоящую ведьму, когда приехал забрать его из полиции. Я почти два месяца не мог выбросить ее из головы. Но я решил, что будет разумнее дождаться, когда она сама позвонит и потребует услугу за услугу. Я уже почти был готов сдаться и сам приехать к вам, Ким. Мы выбрали почти одинаковое время. Это похоже на телепатию.
Кавена предполагал множество возможных обстоятельств, в которых Кимберли Сойер могла бы обратиться к нему за помощью. Большинство из них касалось денег. Он привык, что люди просят у него деньги. Если ей нужны деньги, он был не против дать их ей.
После того, как он увидел возле дома старенький “шевроле” и оценил общее состояние изношенной мебели, он бы с легкостью понял подобную просьбу. И поскольку он искал повод, по которому она пришла бы к нему, он решил, что деньги — самая первая из возможных причин. В конце концов, главной его целью было вернуть Кимберли в его жизнь настолько, чтобы успеть разобраться, что же в ней так его привлекло в их первую встречу. Ему было тридцать восемь, и он чертовски хорошо знал, что желание увидеть ее снова должно было утихнуть, как только он вернулся в долину Напа. Но этого не случилось. Что-то в Кимберли Сойер притягивало его, и он не мог выбросить ее из головы, пока не увидит снова. И ему даже в голову не могло прийти, что то, о чем Ким попросит его в оплату долга, — это простая защита. Когда она осторожно подняла этот вопрос, Кавена испугался, настолько сильной была его реакция. К этому моменту он уже совершенно спокойно признался себе, что хочет ее. Он просто не ожидал, что сила этого желания перекроет все остальные инстинкты. Неожиданная, неодолимая потребность защитить ее совсем с другой стороны показала эту, в общем-то, обычную ситуацию. В конце концов, напомнил себе Кавена, он знает, что такое желать женщину. Он также знал, насколько быстро сгорает ненастоящее желание. Сексуальное притяжение было неодолимым, но чаще всего недолговечным влечением. Это было что-то, с чем он не мог справиться. Но как только это влечение смешивалось с другими чувствами, как, например, это странное желание защищать, то оно перерастало в нечто гораздо более сильное и опасное. Наблюдая за Ким в свете огня, Кавена не понимал, почему именно эта странная женщина вызвала у него интерес. Он действительно не шутил, когда назвал ее ведьмой. Янтарь. Вот первое слово, которое приходило ему на ум, когда он пытался оживить ее образ в своей голове. Например, ее волосы теплого янтарного цвета, которые она стягивала на затылке в очаровательный всклокоченный узел.
