– Майя – чудесный человек! – внезапно проговорил с вызовом Алексей и, к счастью, сбил Алену с той проторенной дорожки, по которой она уходила в дебри своего неизбывного отчаяния. Слишком часто уходила! – Несчастный человек, замкнутый, но такая светлая душа… О мертвых, конечно, или хорошо, или… но я иногда поражался, как у нее вообще хватало терпения на Ларису. Она ведь чуть не плакала, пока вспоминала о ней, когда мы втроем собрались, чтобы…
Он вдруг осекся:
– Черт!
Лицо стало встревоженным:
– Совершенно забыл, у меня встреча через пятнадцать минут аж на Пролетарской! А я тут сижу!
– На Пролетарской? – Алена пожала плечами. – Ну, вы всяко не успеете, так что просто позвоните и скажите, что опаздываете.
– Да бессмысленно туда звонить, это ремонтная шарашка, там никогда никого на месте нет, ничего по телефону не добьешься. – Алексей чуть ли не подпрыгивал на месте от беспокойства. – Алена, вы не обидитесь, если я вас попрошу…
– Да нет, какие проблемы? – Алена поспешно выбралась из машины. – Счастливо, будьте осторожны, сейчас пробки кругом.
– Я вам позвоню вечером, хорошо? – быстро сказал Алексей, напряженно улыбаясь, и закрыл дверцу.
И только когда «Мазда» умчалась, Алена сообразила, какую глупость спорола. Ведь по пути на Пролетарскую Алексей в любом случае проехал бы мимо станции метро «Двигатель Революции», на которой находится какой-то бывший детский сад, в котором ныне разместилась станция «Скорой помощи». И уж с Алексеем-то, спешившим, как на пожар, Алена всяко добралась бы туда скорей, чем на маршрутке.
При воспоминании о маршрутке наша писательница досадливо сморщилась. Пожалуй, ее бюджет как-нибудь выдержит поездку на такси. Вернее, две поездки – туда и обратно. Рублей пятьсот, не меньше, но ехать на общественном транспорте аж до «Двигателя Революции» – свыше ее сил!
В это же время
– Ну, или сейчас, или никогда. Остохренело мне все это!
– Самое время, я тоже так думаю. Хватит, побегала сучка… Хватит!
– Какая тварь, а? Просто тварь поганая! Как тебя угораздило связаться с ней?
– Меня?! Это она устроила скандал! При чем тут я?
– Черт, кто мог знать, что она знакома с Муравьевым? Я уже язык смозолил ее проклинать, эту гадину. С виду дура дурой, а какие знакомства! Какие люди за нее горой! Конечно, она наплела ему семь верст до небес… Ну ладно, недолго ей прыгать осталось. Ох, как представлю себе… как она завоет, как завякает… сразу хорошо на душе становится! Ты только смотри, не схлюзди, понял?
– Кто, я? Ты сам за собой смотри, не обделайся от страха! Тогда лучше не ехать туда вообще.
– Как же не ехать? Другого такого удобного случая не будет. Что, зря машину уводили? Зря все готовили? Мишка готов? Ты ему все сказал, что он в случае чего ментам показать должен?
– А как же! И он, и баба его все скажут, как надо, можно не беспокоиться.
– Да… Все должно пройти без сучка без задоринки!
– А если ее будут искать?
– Да кому она нужна? Живет одна, я ж следил. Никто ее скоро не хватится. А когда кто-нибудь вспомнит про нее, там уже будет тако-ой запашок, в том гараже…
– Сама виновата. Она во всем сама виновата!
Нижний Новгород, наши дни
– Вы здесь пока подождите, – сказала нежная, похожая на цветок, хорошенькая, но чрезмерно тоненькая и бледненькая девушка, сидевшая у телефона в просторном холле, – дежурная станции «Скорой помощи». – Доктор Львова вряд ли быстро появится: их бригада только что уехала. А психиатры уже чуть ли не час катаются, аж на двух вызовах успели поработать. Думаю, скоро приедут. У них, знаете, главная работа вечерняя да ночная, средь бела дня люди редко с ума сходят.
«Интересное наблюдение», – хотела сказать Алена, но не успела: за окном раздался сигнал, и девушка вскочила так резко, что ее стул упал.
– Ой, приехали! Они приехали. Психиатры.
– Почему вы знаете, что они? – повернулась Алена к окну, в котором был виден только пустой двор и никаких машин.
– А Костя всегда мне сигналит! – радостно воскликнула дежурная и ринулась к двери, в которую уже входил высокий смуглый парень.
Алена загляделась на целующуюся пару и не сразу заметила, что вслед за парнем (Костей, надо полагать) вошли еще трое, все в белых халатах, видных из-под курток и плащей: женщина примерно ее лет, коротко стриженная, с добродушным, пухлощеким, но несколько сонным лицом, еще одна женщина – лет тридцати, очень маленькая, плотная, но по типу – настоящая казачка с румяными щеками, горячими карими глазами и роскошным ртом, а вслед за ней, держа довольно тяжелый по виду саквояж, появился молодой человек, лицо которого сразу показалось Алене знакомым.
– Привет, Алена, – сказал молодой человек как ни в чем не бывало. – Когда нас предупредили, что писательница приедет интервью брать, я почему-то сразу решил, что именно вы будете. Как вчера вечер закончился, все в порядке?
– Иван? – изумилась Алена. – Вот уж, как говорится, картина Репина «Не ждали»… Так вы на этой станции работаете? А я-то вас вчера пыталась…
И осеклась. Если Алексей не считает нужным сообщать дочери и ее жениху о своей болезни, то и Алена не станет. И она не собирается, конечно, заводить разговор о той пакости, которую вчера в ресторане, чаянно или нечаянно, подстроили Алексею в честь его дня рождения Иван с Галиной. Но надо же было угодить именно туда, где работает Иван, попасть именно на ту бригаду! Да уж, мир тесен, как Алена не единожды имела счастье (или иногда несчастье) наблюдать, тесен просто-таки до безобразия!
– Вчера пытались – что? – насторожился Иван. – Искали меня? Что-то случилось?
Откуда он знает? Или не знает, а просто предполагает? Но почему? Профессиональная привычка ждать неприятностей? Или ему все же известно о том, что творится с Алексеем? Откуда? Не сам ли приложил к припадкам будущего тестя руку?
Но тут же наша детективщица остановила сама себя. Да ладно, перестань. На самом деле ты ведь не веришь, будто некто посторонний сознательно траванул или загипнотизировал Алексея. Ты убеждена, что причина его болезни в другом, совсем в другом. Именно для того, чтобы найти подтверждение своим догадкам, ты сюда и приехала.
Но почему бы не поговорить с Иваном? Если он знал Ларису, то, может быть, наблюдал в отношениях Алексея и его жены какие-то странности, которые могли повлиять на психику Алексея? Конечно, если Иван появился на горизонте Галины уже после смерти ее матери, толку от него не будет.
А Лариса… Алексей намекал, что она была не вполне здорова психически. Не возникало ли у нее маниакального желания расправиться с «Ковром-самолетом» или любой другой картиной? Может быть, возникало, и Майя, ее ближайшая подруга, знала о ее недуге? Потому так неприязненно и смотрела на картину?..
