– Сядьте. Обе руки на стол.
Нджала уселся. В среднем ящике находился пистолет. Очень медленно он стал выдвигать ящик – коленями. Поддерживая в то же время беседу, чтобы заглушить шорох.
– Пить будете? – светски поинтересовался он, – Джин, виски, водка, ещё что-нибудь?
– Ничего, – отрезал Эбботт, – даже воды.
Через несколько минут Шеппард обрёл дыхание и более-менее нормальный цвет лица. На животе расцветал огромный синяк, при каждом вдохе внутри как нож проворачивали.
Он позвонил Контролеру, тот в свою очередь – министру и Смиту. Смиту надлежало как можно быстрее организовать рейс военного вертолёта из Лондона.
Потом Контролер перезвонил Шеппарду.
– Можете связаться с ним?
– Разумеется. Там есть телефон.
– Так начинайте. И тяните время.
– Как?
– Не знаю. Скажите, что я хочу побеседовать с ним. Что я буду через полчаса. И, ради всех святых, постарайтесь обойтись без самодеятельности.
Шеппарду было не до самодеятельности. Он сидел на телефоне, бережно поглаживал живот и старался не делать резких движений. Перспектива отставки, когда-то пугающая, с каждым саднящим вдохом казалась всё более привлекательной.
Он позвонил Эбботту, изо всех сил стараясь сдерживать ярость.
Да, он, Эбботт согласен ждать Контролера, если Шеппард тем временем вызовет сюда вертолёт. Нет, не из тих больших, армейских, а маленький, двухместный. Вертолёту надлежит приземлиться перед домом, как можно ближе ко входу. Место посадки должно быть окружено прожекторами, направленными от вертолёта.
– Я сделаю, что смогу, но вертолёты не растут на деревьях. Откуда мне достать этау двухместную штуковину?
– Ваши проблемы. Доставайте. И начинайте уже переставлять прожектора. Но не выключайте, пока не скажу.
Ждать Контролера Эбботт не собирался. Если они добудут двухместный вертолёт – он захватит его. И Нджалу вдобавок.
Шеппард приказал переставить прожектора во двор, потом побрёл к летнему домику. Он шёл медленно, шаткой походкой беременной женщины.
– Итак, он сделал это, сукин сын сделал это, – горько повторял Клиффорд, – подумать только, вышел бы я чуть позже – и положил бы его.
– Либо, – пожал плечами Шеппард, – он – тебя.
Нджала продолжал свою игру. Ящик стола выдвигался миллиметр за миллиметром.
– Вас ведь уже посылали убить меня, так? Ваше правительство.
– Вы знаете?
– Догадаться несложно. Купить секретную информацию они могли бы и так – наши оффициальные лица, к сожалению коррумпированы поголовно. Так что ещё остаётся? Кроме убийства.
– Тогда они называли это ликвидацией.
– А как это зовется по-вашему? Казнью? Оправданным гомицидом? Или как-то еще?
Эбботт пожал плечами:
– Какая разница?
– Вам ведь просто надо оправдаться. Пусть и передо мной, жертвой, – ящик выдвинулся уже на целый дюйм, – Что, как сказал бы Эвклид, абсурдно.
«Говорите с ними, дайте им расслабиться, войдите им в доверие». Впрочем, о технике общения с террористами Эбботт знает наверняка.
– Не знал, что ваша смерть нуждается в каких-то оправданиях.
– Так было два года назад. Тогда вы могли пристрелить меня издалека, при молчаливом одобрении вашего правительства. Сейчас они этого не одобрят. Никто не одобрит.
Эбботт улыбнулся – самым краем губ:
– Я одобрю.
– Тогда почему вы продолжаете беседу, вместо того, чтобы стрелять? А, конечно, вертолёт.
Эбботт кивнул.
– Верно. Возьму вас с собой и убью там.
– У вас могут возникнуть проблемы.
– Уже решены.
– Ах да, вы же предусмотрительный человек. Можно?
Он кивнул на коробку с сигаретами на столе.
– Если там нет оружия.
Нджала открыл коробку. Там не было ничего, кроме сигарет.
– Столь же смертоносны, я слышал.
– Не беспокойтесь, от них вы не умрёте.
Контролер, министр, помятый Шеппард и Смит, старающийся не улыбаться при взгляде на помятого суперинтенданта, собрались на совещание в летнем домике. Клиффорд, неподвижный, как паук, наблюдал за западным окном.
– Как, чёрт побери, он мог пройти ворота? – в очередной раз вопросил Шеппард.
– Легко. Так же, как проник в дом, – ответил Смит.
– Минутку. Ну скажите, кто мог подумать что он вот так придёт и позвонит в парадную дверь? Она же для официальных посетителей.
– Бедняга очевидно не догадывался об этом. Вам следовало предупредить его. Объявление повесить.
– Слушай ты, умник…
– Вопрос в том, джентльмены, – вмешался Контролер, – что мы собираемся делать?
– А что мы вообще можем сделать? – спросил министр, – все козыри сейчас у него, не так ли? Как у террориста в самолёте.
Контролер показал на телефон.
– С ним можно связаться?
– Вас свяжут, – сказал Шеппард.
Контролер поднял трубку.
– Комнату президента Нджалы, пожалуйста.
Ответил Эбботт:
– Да?
– Это Контролер.
– Что там с вертолётом?
– Мы достали военный.
– Я заказывал двухместный. И не надо рассказывать, что вертолёты не растут на деревьях. Достаньте.
– Мы делаем, что можем.
– Надеюсь, вы не воображаете, что я буду сидеть тут до завтра? Вертолёт должен быть тут ещё ночью. Даю вам полчаса, время пошло. Потом Нджала – покойник.
Эбботт повесил трубку.
– Зачем ему двухместный вертолёт? – спросил Контролер, – Что он собирается делать?
– Думаю, это я могу рассказать, – ответил Смит, – Имея в заложниках Нджалу, он пролетит пару миль, туда, где у него спрятана машина – с водителем или без. Прикончит Нджалу и вернётся в своё укрытие. На машинах, автобусах, поездах и любом другом транспорте, какой окажется под рукой. Это мастер импровизации.
Опять повисло молчание. Заговорил министр:
– Как остановить его? Как не дать убить Нджалу?
– Двухместный вертолёт будет здесь через полчаса, – сообщил Контролер, – Тогда же прибудет мобильная радарная установка. По крайней мере, мы его отследим.
– Он пойдёт под радаром, – возразил Смит.
– А если пустить за ними другой вертолёт? – предложил министр.
– Нельзя, если Нджала нам нужен живым и невредимым. Да и в любом случае он будет идти с выключенными огнями.
– А как он услышит наш вертолёт?
– Услышит, как только приземлится. И тогда – прощай, Нджала.
– Но как он приземлится в темноте? -спросил министр.
– Во время войны я сажал «Лайсандер» на размокшее поле при свете трёх парафиновых ламп. А вертолёт сажать намного проще, чем чёртов «Лайсандер». Кроме того, у вертолёта есть свой прожектор, который можно включить на пару секунд, чтобы оценить высоту. И даже если посадка выйдет жестковатой и вертолёт побьётся – Эбботт, полагаю, плакать не станет.
