был чудовищем, его мама видела в нем что-то хорошее, пыталась… достучаться до него. Но разве возможно изменить монстра?
– Я не знала твоего отца, – шепотом продолжила Эбби, – но уверена, что ты совсем на него не похож. – Когда она придвинулась ближе, обхватив ладонями его лицо, он затаил дыхание. – Ты не осознаешь, насколько прекрасен внутри. Тебе ведомо чувство сострадания, и ты не понаслышке знаешь, что значит кого-то терять. Вот, почему ты всегда так рвался помогать тем, кто в этом нуждался: мне, деткам-сироткам… всем. Да, твоё сердце кровоточит, но я знаю, что в нем есть место для радости, потому что видела, как ты можешь смеяться. Иногда эти синие глаза горят от злости или наполняются болью, но в остальное время они светятся заботой и преданностью.
– Я никогда не смогу измениться полностью, – ответил Дарен, боясь лишиться спасительного света её глаз, – Зверь внутри меня всегда будет жить и не оставит попыток вырваться на свободу.
– Тогда я буду рядом, чтобы вовремя встать у него на пути, – она слабо улыбнулась, со всей присущей ей нежностью разглядывая его лицо.
– Эбби…
– Да?
– Обними меня.
И она обняла. Прижала к себе, отдавая всю свою любовь и ласку, вверяя себя. Дарен уткнулся носом в её шею и вдохнул знакомый запах – ему необходимо было осязать её, чувствовать, что она рядом.
Скользнув по покрывалу вниз, он положил голову ей на живот, прильнув к родному, любимому телу, и закрыл глаза. Эбби не отстранилась. Устроившись поудобнее, она запустила пальцы в его волосы и неспешно гладила их, заставляя каждую клеточку внутри наполняться невероятной теплотой. Его пульс замедлялся, дыхание выравнивалось – её близость успокаивала, рождала в нем желание меняться. Эта женщина вытаскивала его из Ада, в котором он находился последние двадцать лет. Она протягивала ему свою руку, обещая, что никогда её не отпустит.
В эту ночь он уснул так быстро, как ещё никогда ранее. Греясь в нежных и теплых объятиях и слыша самый прекрасный на свете звук – стук её сердца.
* * *
Дарен проснулся, чувствуя, как её заботливые пальцы чувственно касаются лица. Утреннее солнце приятно ласкало, а его руки до сих пор ощущали под собой податливое женское тело.
– Иногда мне не верится, что ты со мной. Я боюсь, что проснувшись однажды утром, пойму, что всего лишь видел сон.
– Это не сон, – прошептала она, запуская пальцы в его волосы. – Я здесь. И никуда не уйду.
Дарен приподнялся на локте, вынуждая её убрать руку. Её светлые локоны разметались по подушке, голова была слегка наклонена, а сияющие сапфировые глаза смотрели глубоко внутрь него – в душу.
– Я просто пытаюсь понять… чем такой, как я, заслужил такую, как ты.
Она качнула головой.
– Ты не должен думать о подобных глупостях.
– Это не глупость, – ответил он, медленно садясь на постели. – Для меня – нет.
Дарен ощутил, как кровать слегка прогнулась, а затем почувствовал, как её ладони, словно бархат, коснулись его плеч. Горячие губы проникновенно поцеловали ямочку, соединяющие лопатки.
– Как и для меня не глупость то, что я тебя люблю, – тихо сказала Эбби, обнимая его сзади. – И, если бы ты не заслужил эту любовь, меня бы здесь не было.
– Ты веришь мне? – Начал он, понимая, что должен спросить. – Веришь, что я буду пытаться изо всех сил? Что больше никогда не позволю Ему взять верх?
– Да, – шепнула она, и Дарен ощутил её слабую улыбку, – я верю.
Он повернулся, мгновенно встречаясь с любимыми синими глазами. Эбби неторопливо обхватила ладонями его лицо, а затем поцеловала: мягко, едва ощутимо. Ему было необходимо чувствовать её, и она это знала. Притянув к себе хрупкое тело, Дарен углубил поцелуй. Его язык проник во влажный рот, а руки забрались под тоненькую сорочку – прикосновение прохладных пальцев к разгоряченной коже заставило её чуть слышно застонать. Он ощущал, как она дрожала, как трепетала каждой своей клеточкой, и это лишь усиливало разгорающуюся внутри них обоих страсть. Но это была не похоть – нет, это было что-то более возвышенное и неземное, даже несмотря на то, что являло собой обыденное животное желание.
Дарен медленно стянул с неё тоненькую ткань – её тело было теплым, родным, знакомым. Он целовал каждый его участочек, и ощущал, что с каждой секундой проваливается всё глубже. В пропасть, из которой нет выхода. Она отзывалась на его ласки, реагировала на его прелюдию, играла вместе с ним. Она позволяла ему чувствовать себя, и он, наполняя её, отдавал то же самое в ответ. Он заставлял её кусать губы, когда дразнил и улыбаться, когда шептал на ухо что-то важное, сокровенное. Я люблю. Я люблю. Я люблю. Эти слова прозвучали, наверное, сотню раз, но Дарену хотелось слышать их снова и снова. Каждый раз, когда она возвышалась, сжимая его плечи, и опускалась, смотря на него своими затуманенными от страсти и нежности глазами. Он тоже говорил их. Она улыбалась и целовала его, заставляя глотать признания, но он знал, что она всё равно слышала их – его сердце не могло молчать.
Спустя час они полусонные, немного уставшие, но счастливые, лежали в объятиях друг друга, переплетя свои ноги. Они молчали, и каждый из них слушал биение пульса другого, время от времени позволяя чему-то забавному или серьезному слететь с языка, но никто из них не спал. Они ловили каждую секунду, которую были вместе.
– Я обещала девочкам, что сегодня пообедаю с ними в РиоДор, – еле слышно сказала Эбби.
– Отменишь сама или мне заставить тебя? – Сонно спросил Дарен, почувствовав, как она улыбнулась.
– Не могу, в противном случае Кэтрин пустит меня на корм акулам. Нам нужно обсудить детали организации рождественского корпоратива. А ещё… я собираюсь рассказать им о тебе.
– Правда? – С нескрываемым любопытством спросил он. Эбби кивнула. – И что именно ты собираешься им рассказать?
– Что… люблю тебя, – шире улыбнувшись, ответила она, пальцами вырисовывая узоры на его груди, – и что ты лучший мужчина на свете.
– Пожалуй, я могу подождать тебя пару часов, – немного подумав, ответил он, заставляя её весело рассмеяться.
– Дарен?
– Ммм?
– Ты – мой единственный, – прошептала она, сильнее прижимаясь к нему, – и всегда им был. Я просто хотела, чтобы ты об этом знал.
Он прикрыл глаза, а затем нежно поцеловал её в волосы. Поцеловал свою девочку. Только свою. Он никогда не думал, что сможет полюбить кого-то так сильно – сестра была не в счет, это совсем другая любовь, братская. Но эту женщину он любил так,
