– Ексель-моксель… – проворчала вторая дама. – Напоследок нам повезло… Как его обходить-то?! Смотри, куда он тянется?!
– Вроде в другую сторону ближе… Пойдем налево, там поднимемся на дорогу.
Дамы устало ковыляли вдоль оврага. Кроссовки отяжелели и весили больше килограмма каждая, пакеты с крохотными грибочками назойливо болтались возле колен и напоминали о неудачном походе.
Подружки больше не разговаривали – берегли силы.
Время от времени они подбирались к кустарнику и определяли глубину оврага – можно перелезть на дорогу или нет? Внезапно одна вскрикнула и указала на дно оврага рукой:
– Ой, гляди! Гляди!
Вторая поглядела и тоже охнула – совсем тихо. Они неподвижно стояли и смотрели на зеленый бок машины.
Она была так надежно укрыта на дне оврага, что заметить ее можно было, только специально заглянув туда.
С дороги же она была абсолютно невидима.
Через минуту одна из дам изрекла нечто осмысленное:
– Да уж, нашли мы грибочек… Как ты думаешь, что это такое?
– Машина… – лязгая зубами, ответила другая. – Не видишь, что ли? Зеленая…
– Сама вижу, что не красная, – разозлилась подруга. – Почему она так валяется? Смотри, как помята.
– Наверное, ее туда спихнули.
– Кто?! Тут же не свалка старых автомобилей! Сама упала!
– Откуда?!
– С неба! Ты видишь, тут поворот? Наверное…
И обе они вообразили, как зеленая машина внезапно теряет управление, не вписывается в поворот и рушится в овраг, где никто и никогда ее не заметит. От этих мыслей им стало плохо.
– А внутри кто-нибудь есть? – тихо прошептала та, что обнаружила машину первой. – Как ты думаешь? Вдруг там люди?
– Я не вижу. Там темно.
– Ой, что делать? Надо кому-то сообщить… Может, еще живы…
– Давай спустимся! – предложила более храбрая. – Вдруг там в самом деле люди?! Надо будет помочь. Сами они не вылезут, если до сих пор не вылезли.
– Я крови боюсь!
– Я нет, что ли?! – рассердилась та. – Ладно, я полезу. Подержи пакет. А ты стой наверху и, если увидишь машину, тормози! Надо будет в милицию сообщить!
– – Не лезь! Вдруг взорвется!
– До сих пор не взорвалась, – мрачно ответила подруга, вцепилась руками в кусты и осторожно заскользила кроссовками по склону. Проехав так несколько шагов, она вдруг замерла, склонилась над приблизившейся дверцей машины и шустро полезла наверх. Подруга ждала ее там ни жива ни мертва.
– Ну точно. Там сидит мужик.
– Ой, Боже мой…
– Не ори. Он мертвый. Ему уже не поможешь. Наверное, всю ночь лежал… Знаешь, у него голова как-то странно повернута. А машины проезжали?
– Ни одной. Что нам теперь делать?
– Голосовать!
Дамы бросились прочь от оврага и быстро достигли шоссе. Там они устроили засаду по обеим сторонам, чтобы не пропустить ни одной машины. Первой повезло той даме, которая охраняла подступы к Москве: на дороге показалась легковушка, едущая в ту сторону.
Дама выскочила на проезжую часть и отчаянно замахала. Машина проехала еще несколько метров и затормозила. Подруги бросились к ней. За рулем сидел молодой парень в кожаной куртке и внимательно оглядывал их. Дамы в этот миг забыли, как выглядят, и наперебой заговорили:
– Машина… В овраге, там… Мужчина мертвый…
Зеленая машина…. Милицию…
– Милицию? – задумался парень. – Тут дальше есть пост.
– Вы туда едете? Сообщите им! Пожалуйста!
– Ладно, сообщить могу. А вы поедете?
– Мы? – Подруги переглянулись и решительно заявили:
– Нет, мы домой, мы и так проваландались в лесу… Еще начнут расспрашивать, как и что… Сил больше нет.
– Ладно, – проворчал парень. – Только я-то тут при чем? А мужчина точно мертвый?
– Точно, точно!
– Ладно, – вторично произнес он, – сообщу.
И ни слова больше не сказав, стартовал и понесся вдаль. Дамы облегченно вздохнули.
– Ну, повезло нам… – говорила одна, подхватывая свой пакет и бредя по дороге прочь от места катастрофы. – Теперь душа спокойна… Бедняга! Как он навернулся! И наверное, семья ждет, не знают, куда пропал… Ужас какой-то! Если бы не мы…
– Это точно, если бы не мы, его еще неделю бы никто не нашел, – подтвердила вторая. – Машина!
И они одновременно подняли руки. Попутная легковушка подобрала их и повезла прочь, в сторону дачного поселка.
А машина, едущая в сторону Москвы, уже приближалась к посту милиции. На подъезде парень сбросил скорость до максимально дозволенной, перекинул через грудь ремень безопасности, даже лицо у него изменилось – напряглось, стало каким-то тупым и сосредоточенным… Пост проплыл мимо, остался позади… Ремень полетел в сторону, он постепенно набрал прежнюю скорость и засвистел сквозь зубы. В багажнике у него лежало незарегистрированное охотничье ружье. Он одолжил его на несколько дней у приятеля, собирался потренироваться в прицельной стрельбе на своем дачном участке, и встреча с милицией вовсе не входила в его планы.
* * *
Объявили перерыв на пятнадцать минут. Олеся вышла из-под ока фотокамеры, осторожно присела на табурет в углу студии. К ней подбежал визажист, что-то весело сказал, обмотал вокруг руки чистое полотенце, принялся рассматривать ее лицо… Олеся давно уже научилась относиться к своему лицу как к чему-то постороннему и могла думать о чем угодно, в то время как ее подпудривали и подкрашивали. Глаза устали, и еще немного – начали бы слезиться от яркого света прожекторов. Кроме того, она вся покрылась гусиной кожей – была почти раздета.
Вокруг звучала веселая французская речь. Она не понимала почти ничего и была этому даже рада. Ей вспомнилась подруга, которая тоже приехала во Францию на работу после выигранного московского конкурса фотомоделей. Та сразу начала учить язык, тем более что была еще школьницей, каждое утро посещала лицей, занималась как проклятая… "Она, наверное, добьется чего-то среди них… – с легким презрением подумала Олеся. – Но ничего особенного, могу ручаться! Разве что выйдет удачно замуж. А так…. Как только мы станем им не нужны и неинтересны, нас выбросят вон. В конце концов, кому мы тут нужны?
Саша долбил мне – учи язык, старайся, бросай курить, а то сразу выгонят. Тут многие и марихуаной балуются, но мне это до лампочки. Нет, я – это я, а если я кого-то не устраиваю – тоже плакать не стану. Тем более из-за французов!"
Мягкая пуховка с пудрой прошлась по ее лицу, Олеся вздрогнула от неожиданности, сразу заученно улыбнулась. Визажист подкрашивал ей губы, что-то лепеча на своем птичьем языке. Потом он занялся ее скулами, тронул их румянами – слегка. Вся эта косметика служила для того, чтобы создать эффект «совершенно не накрашенного лица». Лицо Олеси – изможденное, с острым подбородком, и все же такое юное и свежее – как нельзя лучше подходило для этой цели. Реклама нового шампуня продвигалась полным ходом. Та фирма, с которой Олеся заключила контракт, брала для рекламы лишь очень юных моделей и почти всегда – совершенно неизвестных. Что делалось потом с этими моделями? Ничего. Реклама и давала им деньги, но это была редкостная удача, конкуренция становилась все более безжалостной.
