— Заводи! Мотор завелся.
— Включай скорость!
Сара кивнула и потянула на себя рычаг переключения скоростей. Дэнни медленно подал вперед, пока цепь не натянулась. Он поддал газу, пошел быстрее, еще быстрее… “Форд” подпрыгнул, затрясся, потом выровнялся и плавно потянулся за грузовиком. Дэнни затормозил и слегка сдал назад, чтобы ослабить цепь. Он выпрыгнул из кабины и отцепил цепь от грузовика. Нэшу пришлось снова нырять под машину и отцеплять другой конец.
— Спасибо, — сказал Нэш, передавая тяжелую, мокрую цепь и рукавицы хозяину.
— Езжай по моим следам, и никаких проблем не будет.
— Будешь когда-нибудь в Чикаго, разыщи меня. Организую тебе тур по городу.
— Будь здоров!
Кое-как стряхнув с себя снег, Нэш занял место за рулем, а Сара передвинулась на соседнее сиденье.
* * *
Час спустя они покинули заснеженную дорогу и покатили по сухому асфальту. А еще через два часа Нэш свернул со скоростного шоссе на съезд, ведущий к Золотому берегу, где жила Сара. В двух кварталах от дома она попросила его остановить машину. Он подъехал к тротуару. Сколько раз они разыгрывали одну и ту же сцену? Три? Четыре?
Он ждал.
— Этого больше никогда не будет, — сказала Сара. — Не звони мне.
Ни “До свидания”, ни “Мне очень жаль”, ни “Все было замечательно, но у каждого из нас есть своя жизнь”. Просто: “Не звони мне”. Как будто он одноразовое изделие — использовал и выбросил. Как будто она урвала свою толику кайфа и покончила с ним. Адью!
Нэш тяжело сглотнул, старательно глядя только вперед — на пустую улицу, ведущую к ее дому.
— Без проблем.
— Если узнаешь, что я где-то работаю, не приходи туда.
Нэш почувствовал, что начинает уставать от города Чикаго. Ему надоел холод. Снег. Ветер. Пожалуй, пора переезжать. Пора податься на юг.
— А если ты опять надумаешь устроить заплыв до середины озера Мичиган? — спросил он.
Нет, он больше не будет мешать, не будет осложнять ей жизнь. Он полностью устранится — “уйдет из кадра”, как говорят фотографы.
Какое-то время оба молчали. Потом Сара сказала:
— Дай мне уйти.
Повернулась дверная ручка. Скрипнули пружины сиденья.
“Ну так уходи! — хотелось крикнуть Нэшу. — Выметайся к чертовой матери!”
Но она не ушла. Она опять прикрыла дверцу.
— На самом деле я ведь тебе никогда не нравилась, верно?
Нэш понимал, что она делает. Пытается облегчить чувство вины за то, что использовала его. Использовала и выбросила за ненадобностью.
Ему хотелось сказать, что он по ней с ума сходит, как одержимый, пожалуй, даже, что он влюблен в нее, — просто чтобы причинить ей боль, ту же боль, что она причиняла ему, но Нэш понял, что не может так с ней поступить.
— Нет, — проговорил он вслух каким-то чужим, механическим голосом, чтобы дать ей уйти с миром, — на самом деле ты мне никогда не нравилась.
— Это была просто игра, правда? Игра? Неужели ей хочется, чтобы это оказалось просто игрой?
— Я кое с кем поспорил. Это было пари. Мысленно Нэш наградил себя медалью за сообразительность. Все-таки этого у него не отнять: умеет он плавать в мутной воде! Черт, да он и в болоте сумел бы выплыть!
— Пари? — Сара резко повернулась на сиденье. Он почувствовал, что она смотрит на него. Он кожей ощущал тяжесть этого взгляда. — Ты держал пари, что сможешь переспать с женой Донована Айви?
Где-то глубоко у него в груди зашевелилась боль, ему хотелось крикнуть, что это неправда. Нэш боялся, что слова вырвутся сами собой, если только он откроет рот. Он медленно повернул голову и посмотрел ей в глаза. И понял, как это просто — вызвать в ней ненависть к себе. До ужаса просто. До боли.
— Я этого не говорил, ты сама сказала.
Она отшатнулась.
Чувствуя себя распятым, Нэш смотрел на нее. После долгого молчания он наконец сумел заговорить. Слава богу, голос звучал вполне нормально. Немного хрипло, но она не заметит ничего необычного. Не настолько хорошо она его знает.
— Пари было многоступенчатое, — начал объяснять Нэш, поворачивая нож в ране.
Неизвестно только, кому при этом стало больнее.
Сара судорожно сглотнула и обвела языком пересохшие губы.
— Многоступенчатое?
Ей будет легче уйти, если она возненавидит его. Ей будет легче вернуться к человеку, которого она любит.
— Все зависело от секса.
Она все еще вглядывалась в него, не понимая, о чем он говорит.
— От секса?
Этого разговора они избегали весь день. О том, как она поначалу боялась его. О том, как в конце концов начала ему доверять. О том, как она ответила на его пыл. О том, как им было хорошо. Чертовски хорошо.
— Ну да, бывают разные виды секса. У нас был традиционный секс. — Сердце его стучало с перебоями. — Обычное туда-сюда, преснятина, скука… — Сердце замерло и снова забилось после томительной паузы… — Потом… потом был оральный секс. — Стучит, стучит, стучит… — Но бывает еще оральный с участием обоих партнеров. До этой стадии мы не добрались.
Что-то мелькнуло в глубине ее темно-серых глаз под густыми черными ресницами, и у него мелькнула мысль о камешке, брошенном в воду, от которого по поверхности расходятся круги.
— Деньги… — проговорила Сара холодно и безучастно, словно примиряясь с неизбежным.
Вот это подкосило его больше всего: она не слишком удивилась. Она как будто ждала этого. Она как будто не ждала от него ничего другого.
— Значит, ты ничем не лучше любой проститутки, которая делает это за деньги, — добавила Сара.
Нэш помолчал, не сразу найдясь с ответом. Он готов был включиться в игру, но какая-то часть его сознания упорно сопротивлялась этому.
— Да, пожалуй, так оно и есть.
Как завороженный, он в ужасе следил за ее лицом. В нем не осталось ни кровинки.
“Ну вот, — подумал Нэш, — ты получила, что хотела, ты свободна”. Но он не чувствовал удовлетворения, только боль.
У нее вырвалось сдавленное рыдание, она слепо нащупала ручку двери, открыла ее, выпрыгнула из машины и побежала вверх по улице к своему дому.
Нэш заставил себя дышать ровно и медленно. На поверхность надо выплывать постепенно. Надо привыкнуть к обстановке.
Наконец он включил скорость и развернулся посреди пустынной улицы так резко, что завизжали шины.
Стараясь овладеть собой, ни о чем не думая, двигаясь на автопилоте, Сара вошла в дом и закрыла за собой дверь. Она остановилась, зажмурив глаза, откинув назад голову, сжимая обеими руками дверную ручку у себя за спиной.
“Нэш. Не думай о нем, совсем не думай, забудь…”
Но она не могла не думать. Она всем пожертвовала, чтобы побыть с ним, и что получила? Все оказалось ложью, притворством. Все было впустую.
