Она поставила тарелку на журнальный столик и направилась к двери. Едва она повернула ручку, как Джо ворвался в дом подобно урагану. Габриеллу обдало запахом его одеколона — вечерний бриз, пропитанный ароматом сандаловых деревьев. На Джо были черные нейлоновые шорты с эмблемой известной фирмы спортивных товаров. Проймы на его широкой спортивной майке свисали почти до талии. Белые носки выглядели не стиранными, а кроссовки до неприличия поношенными. Джо выглядел грубым и мужественным, как тогда в парке, когда Габриелла впервые увидела его стоящим у дерева и пускающим сигаретный дым, словно паровоз.
— Ладно, черт побери, где это? — Джо остановился посреди гостиной.
Габриелла захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Взгляд ее скользнул по его мощным голеням к шраму, портящему вид его загорелой кожи.
— Давай, Габриелла, отдай ее мне.
Она подняла глаза на его лицо. На щеках у Джо появилась густая щетина, и смотрел он на нее исподлобья. Раньше вид его показался бы ей угрожающим. Раньше, но не теперь.
— Разве тебе не положено предъявить ордер или предписание прежде, чем врываться в чей-то дом?
— Хватит игр, — прорычал он. — Где она?
— Что?
— Прекрасно.
Бросив бумажник и ключи на столик рядом с ее тарелкой, Джо заглянул за диван и в стенной шкаф.
— Ты что делаешь?
— Стоило мне оставить тебя на один день, как ты выкинула такой номер! — Он проскочил в столовую, где быстро осмотрелся, и бросился в холл, откуда до Габриеллы долетел его вопль: — Стоило мне подумать, будто у тебя есть мозги, ты совершаешь подобную глупость!
Услышав, что Джо направляется в спальню, Габриелла последовала за ним. Когда она вошла, он уже успел облазить половину ящиков.
— Если ты скажешь, что ищешь, возможно, я сэкономлю тебе время.
Вместо ответа Джо распахнул дверцы шкафа и сдвинул в сторону одежду.
— Я предостерегал, чтобы ты не покрывала его.
Джо наклонился, предоставив Габриелле возможность полюбоваться его крепкими ягодицами. Когда он выпрямился, в руке у него была большая коробка.
— Эй, положи на место. Там мои личные вещи.
— Раньше надо было думать. Теперь у тебя нет личных вещей. Ты так влипла, что, думаю, тебе не поможет даже проныра-адвокат.
Джо вывалил содержимое коробки на кровать, и десятки бюстгальтеров, трусиков, подвязок и других предметов женского нижнего белья рассыпались по пуховому одеялу. Джо уставился на нижнее белье, и глаза его налились кровью.
Не будь Габриелла так раздражена, она расхохоталась бы.
— Какого черта?!. — Он поддел указательным пальцем узкие черные трусики и стал рассматривать их со всех сторон. — У тебя нижнего белья, как у шлюхи.
Габриелла выхватила у него трусики и швырнула их на кровать.
— Фрэнсис приносит мне белье в подарок из своего магазина. Мне плевать на него.
Джо взял украшенную черными оборками грацию вишневого цвета. Вид при этом у него был, словно у ребенка, перед которым высыпали целую кучу любимых сластей. Хотя щеки этого ребенка покрывала отливающая синевой щетина.
— Вот это мне нравится.
— Еще бы.
— Ты должна носить ее.
— Джо, зачем ты явился сюда?
Он неохотно отвел взгляд от лежащего на кровати нижнего белья.
— Мне сообщили, что Кевин передал тебе какой-то рулон.
— Да, ну и что? Он хотел показать мне старые киноафиши, купленные им.
— Итак, он был здесь?
— Да. Как ты узнал об этом?
— Черт побери. — Он бросил грацию на кровать и пошел прочь из спальни. — Зачем ты его впустила?
Габриелла последовала за Джо, взгляд ее уперся в завитки волос на его шее.
— Он мой деловой партнер. С какой стати мне его не пускать?
— Хм, не знаю. Вероятно потому, что он барыга и замешан в краже предметов искусства. Подумай сама.
Габриелла почти не слышала его слов. Смятение заставило ее забыть обо всем. Джо направлялся в ее мастерскую. Она схватила его за руку и дернула, но с таким же успехом могла попытаться остановить разъяренного быка. Тогда Габриелла забежала вперед и, расставив руки, преградила ему дорогу. Сердце ее колотилось, в висках стучало.
— Это моя личная комната, — едва выговорила она. — Тебе туда нельзя.
— Почему?
— Потому.
— Придумай что-нибудь получше.
В столь короткое время Габриелле это было не под силу.
— Потому, что я так сказала.
Джо схватил ее за плечи своими сильными руками и отстранил со своего пути.
— Джо, нет!
Он распахнул дверь. Последовало продолжительное молчание, во время которого Габриелла молила всех Богов, чтобы мастерская выглядела иначе по сравнению с тем, какой она оставила ее.
— Боже милостивый…
Медленно Джо прошел в глубь комнаты и остановился на расстоянии вытянутой руки от портрета мужчины в полный рост. Габриелле хотелось одного — убежать и спрятаться, но куда ей было бежать? Она взглянула на холст — проникающие сквозь занавески лучи заходящего солнца освещали портрет каким-то жутковатым светом.
— Полагаю, — Джо указал на портрет, — это я?
Габриелла поняла, что попалась. Возможно, у нее и были проблемы в отношении изображения пропорций его рук и ног, но проблем с изображением члена Джо она не испытывала. Оставалось одно — приободриться и как можно естественнее скрыть свое смущение.
— Считаю, что портрет удался, — скрестив на груди руки, проронила она.
Джо обернулся и взглянул на нее.
— Я же голый.
— Обнаженный.
— Хрен редьки не слаще. — Он отвернулся, и Габриелла приблизилась к нему. — А где мои руки и ноги?
— Видишь ли, мне не хватило времени нарисовать их.
— Зато нарисовать мне член тебе времени хватило.
Что она могла на это ответить?
— Думаю, мне прекрасно удалось передать форму глаз.
— И яиц тоже.
Габриелла еще раз попыталась привлечь его внимание к верхней части тела:
— Я отлично выписала твой рот.
— И это мои губы? Они слишком пухлые, — брюзжал Джо, но Габриелла была ему благодарна за то, что он больше не высказывает критических замечаний в отношении своих гениталий. — А на кой черт здесь здоровый красный шар? Огонь или что?
— Твоя аура.
— Угу. — Он перевел взгляд на две другие картины, приставленные к стене. — Дел тебе хватало.
Она прикусила верхнюю губу и промолчала. По крайней мере, на портрете в образе демона Джо изображен одетым. На другом же…
— На них тоже не хватило времени нарисовать руки и ноги?
— Пока нет.
— Тут я, должно быть, дьявол или нечто в этом роде?
— Нечто в этом роде.
— А что это за собака?
