упрямство. Он не отступит. Не знаю, любил он Карин или использовал как ступеньку в карьере. Марк был тщеславен до головокружения. Он хотел признания, хотел быть признанным гением в своем деле. Он и был им в Питере. Похоже, королевство стало маловато, и Марк пожелал расширения границ. Мне ли не знать, что в Европе эти границы очень размыты, а простор для самовыражения почти бесконечен.
О чем хотел поговорить Алан? Да еще и втроем. Собирались официально задокументировать мою принадлежность старшему Стерну и умытые руки Марка? Я вздохнула, даже не в силах злиться на них. Вчерашняя ночь убила мое негодование, оставив лишь горечь неизбежной утраты.
Задумавшись, я не заметила, как слева ко мне неслась Лада. Она, кажется, совершала обгон на большой скорости и подрезала меня, не успевая обойти. Я инстинктивно вывернула руль, чтобы избежать столкновения.
Хлопок и белый свет.
То ли на миг, то ли на целую вечность мир для меня померк. А потом я стала улавливать голоса.
– Подушки сработали. Сотрясение мозга.
– От этих подушек больше вреда, чем пользы.
– Без них было бы хуже, поверьте.
– Почему она не приходит в сознание?
– Возможно, просто спит. Организм взял паузу для восстановления, не будем подгонять.
Я снова провалилась в темноту, успев только подумать, что вместо света я видела белые подушки безопасности. Значит, не умерла. Хорошо.
Когда я очнулась во второй раз, то сразу поняла, что нахожусь в больнице. Отдельная палата и очень удобная кровать – вещи, которые я осознала во вторую очередь. Голова немного болела. Я скосила глаза и увидела Алана на диване. Он дремал в жуткой позе, свесив голову на плечо.
– Ал, – позвала я тихо.
Стерн тут же вскочил и подошел ко мне.
– Как ты? – спросил он без тени сна в голосе.
Я попыталась покивать, потому что говорить оказалось больно. Но от движения стало еще хуже. Я упала на подушки и поморщилась. К головной боли добавилась еще и тошнота.
– Ладно, молчи и лежи спокойно, – приказал Алан.
Я смутно помнила первый день в больнице. Со мной точно был Алан, когда доктор говорил о сотрясении и велел соблюдать постельный режим. Хотелось пошутить в духе Марка: разрешен ли мне секс, раз уж режим прописан постельный. Но сил на остроты не было. Я только призналась, что очень хочу спать, и врач философски изрек, что сон – лучшее лекарство.
Проснулась я ночью. На диване, сложившись вчетверо, дремал Марк. Я попыталась дотянуться до стакана воды, который стоял на тумбочке, и застонала, потому что в голове все еще шумело от каждого движения.
Марк тотчас подскочил и подошел ко мне. Он подал воды и гладил меня по плечу, пока я жадно глотала. Облизав сухие губы, я тотчас пожалела о выпитом. Желудок скрутило спазмом, я зажала рот рукой. Меня стошнило в утку, которую очень удачно добыл из-под кровати Марк.
Мне было очень плохо, но я все равно не могла сдержать хихиканье.
– Что смешного? – спросил Марк почти сурово. Кажется, ему было не до шуток.
– Меня тошнит от тебя, Стерн, – все-таки съязвила я и снова согнулась над судном.
– Это из тебя желчь выходит, стерва, – беззлобно поддразнил Марк.
Похоже, он все же перепугался, потому что позвал сестру. Она посоветовала пить понемногу и убрала мою рвоту, а еще помогла мне сходить в туалет. Голова кружилась, но я поняла, что чувствую себя чуть лучше, чем днем. Или когда я просыпалась первый раз?
Вернувшись в постель, я снова прикрыла глаза, собираясь уснуть.
– Тебе не нужно к невесте? – спросила я Марка, который сидел рядом и держал меня за руку.
– Она не такая припадочная, как ты, Снежок. Справится и без меня.
– Козел, – прошептала я, прежде чем снова провалиться черную пустоту.
На второй день я чувствовала себя лучше. Когда я проснулась, рядом опять был Алан. Оказалось, что Стерны сняли соседнюю палату под офис и спальню, чтобы время от времени работать и дремать, меняя друг друга на посту у моей постели. Об этом мне рассказал Алан. Он же поведал, что мне очень повезло остаться в живых после столкновения со столбом.
– А машина? – спросила я, догадываясь, что Паджеро повезло меньше, чем мне.
– Да черт с ней, кроха.
– А работа?
– Мари, бога ради, – повысил голос Алан. – Подумай о себе. Отдыхай. Врач запретил тебе волноваться.
А еще врач запретил мне читать, смотреть телевизор и пользоваться телефоном. Разрешил только, чтобы мне читали книги. Алан пытался, но от его голоса мне стало так спокойно, что я снова засыпала.
На третий день в больнице я уже чувствовала себя почти нормально. Только слабость не позволяла сказать, что хорошо. Но я снова могла и хотела есть. Тошнота и головокружения прекратились. Доктор обещал, что выпишет меня завтра. Вместо Марка и Алана большую часть времени со мной проводила сестра.
В день выписки приехал Алан. Обычно милый и ласковый, он был молчаливым и хмурым. Врача почти не слушал, смотрел куда-то в сторону, хотя до этого дня был несносно дотошным из-за каждой мелочи. Я решила, что он злится из-за машины, поэтому, как только мы вышли из больницы, поспешила извиниться.
– Алан, я правда сожалею, что так неаккуратно вела машину. Я все возмещу тебе, клянусь.
Он взглянул на меня мельком и пренебрежительно фыркнул.
– Прекрати. Машина застрахована. К тому же, тебя подрезали. Платить будет виновник аварии.
– Он жив? – спросила я, впервые за это время вспомнив, что не одна участвовала в инциденте.
– Ни царапины на нем, зато три бутылки пива внутри имелось.
– Понятно. Почему же ты злишься на меня?
Алан вздохнул и открыл мне дверь мерседеса.
– Я не злюсь.
– На работе что-то? – продолжала допытываться я.
– На работе всегда что-то. Ты же знаешь, Мари…
Он как будто хотел продолжить, но запнулся на моем имени и снова замолчал. Лишь придержал меня за локоть, помогая сесть в машину.
Я больше не спрашивала ни о чем. Мы ехали молча. Алан смотрел на дорогу, я его не отвлекала. Он не сможет вечно меня игнорировать. Что-то случилось, и очень скоро я все узнаю.
Напряжение висело в воздухе салона авто и потащилось за нами хвостом, когда мы приехали к дому, заполнило лифт и вошло следом в квартиру.
– Пройди в кабинет. Нужно обсудить кое что, – проговорил Алан, подтверждая мои догадки.
Я вошла в кабинет, словно в клетку к тигру. Только вместо зверя меня там ждал Марк.
