была в клубе, а Крис – у своего бойфренда. Я отправила обеим СМС, что уволилась и снова буду жить с ними. На большее сил не осталось. В холодильнике нашелся сыр, а в шкафу – макароны. Я сделала пасту, немного поела. На часах уже было девять, домой так никто и не вернулся. Я легла спать, чувствуя усталость, слабость и огромную дыру в животе. Словно внутри меня больше не было чувств, не было души. Вместо них я ощущала огромный зябкий вакуум.
Меня разбудил звонок Алана рано утром на следующий день.
– Да, – ответила я спросонья не очень четко.
– Разбудил тебя? Прости, – проговорил он официально и холодно. – Я перевёл тебе немного денег на карту. Это за последний месяц.
На это я смогла сказать только:
– Угу.
– Я понимаю, что у тебя сложное материальное положение, – начал Алан добивать меня жалостью.
Я даже не дала ему договорить.
– У меня все в полном порядке, Алан. Благодаря тебе, щедрой зарплате и сбережениям я точно не буду голодать.
– Надеюсь на это. У тебя сессия скоро? – спросил он, меняя тему.
– Кажется.
Я совсем забыла об учебе, если честно. У меня было несколько заданий. Выполнить их было для меня пустяком, хотя, конечно, потребовалось бы время. В темпе, который держал Алан, я, конечно, даже думать не успевала об учебе. Но теперь сам бог велел заняться сессией.
– Сдай экзамены, а потом можешь искать работу, – наставлял меня Стерн.
Я пренебрежительно хмыкнула.
– Спасибо, Алан. Без тебя я бы не сообразила. Отличный план.
– Мари… – начал он и осекся. Мое сердце сжалось. Мне нравилось быть Мари. Но Алан тут же поправился. – Марьяна, я пытаюсь помочь. Мне неприятно думать, что я выгнал тебя из дома.
– Мне тоже о многих своих поступках неприятно думать, но что поделать, – продолжала я плеваться ядом.
– Имеешь в виду продажу невинности?
– Да. – Соврала я в очередной раз. Тут же пожалела, но слов обратно не взяла.
Мне было приятно вспоминать каждую минуту, что я провела с Марком и Аланом. И не важно, платили они мне за нее или нет. Но рассказывать об этом Стерну я, конечно, не стала. Мне было больно и обидно. Я хотела, чтобы ему тоже было плохо. Глупо, мстительно и по-детски, но совладать с собой никак не получалось. Маленькая капризная девочка во мне, наконец, проснулась. Я устала быть умницей.
– Я отправлю тебе на почту контакты партнеров, которым требует специалист твоего класса, – сообщил Ал, снова меняя тему. – Ты сможешь выбрать. Также я, разумеется, предоставлю рекомендации по первому требованию.
Отказаться от такой помощи у меня даже вопреки гигантской гордыне не повернулся язык. Благодарить, правда, тоже не стала, лишь снова промычала что-то невнятное.
Алан вздохнул устало и горько, впервые за время разговора выдавая свои эмоции. Я тотчас ощутила всю его боль. Удовольствия мне это не доставило. Стало еще хуже.
– Как ты себя чувствуешь? – просил он участливо и добро, добивая меня. – Голова не болит?
Я и забыла, что у меня болела голова. Сердце ныло, заглушая все остальное.
– Не болит. Я в порядке. Спасибо, что спросил.
Алан молчал с минуту, и мне самой пришлось спросить:
– Пока?
– Да. Пока, – согласился он и сразу же повесил трубку.
Я отбросила мобильный и час лежала, уткнувшись лицом в подушку. Чрез три дня мне на почту пришло письмо от Алана. Из девяти компаний три были в Москве, а одна – в Хельсинки. Все остальное – в Питере. Стерн великодушно предлагал мне таким образом начать новую жизнь, выбрать город и направление для развития. Я не сомневалась, что в любой конторе смогла бы добиться потрясающего роста. Но видит бог, как же я не хотела этого. Даже представить было сложно, что я буду работать не у Стернов. Хорошо, что сейчас не нужно было принимать решение, иначе бы отказалась от всего.
В этот же день мне позвонил Марк.
– Привет. Ты дома? – спросил он, как будто мы вчера только виделись на работе.
– Да, – ответила я растерянно.
– Выйди, пожалуйста.
Я выглянула из окна. Его щегольская Ауди стояла у подъезда.
Вежливость Марка настораживала даже больше, чем его присутствие в моей жизни. Снова.
– Пожалуйста, Марьяна, – продолжил он козырять волшебным словом. – Выпьем кофе, поговорим. Я не могу уехать вот так.
Я едва подавила прерывистый стон.
Он не может.
Вы понимаете? Не может он, мать его!
Но вопреки волне гнева, что опять обжег меня кипятком изнутри, я не отказала. Одевшись, вышла из дома и остановилась у машины. Марк не заморачивался с этикетом, не вышел из авто. Он просто перегнулся через сидение и открыл мне дверь изнутри.
– Кофе выпьем? – предложил он.
Я кивнула и села в салон. Стерн завел машину.
– Откуда ты знаешь, где я живу? – спросила я, едва мы тронулись.
– Ты недооцениваешь службу безопасности Алана, – спокойно объяснил Марк. – Дима выяснил твой адрес еще до того, как ты переехала к Алу.
– Дима?
– Водитель. Он же начальник СБ.
– Ясно, – кивнула я.
– Здесь есть кофейня? – спросил Марк, выезжая из двора.
– Да, у метро. Два квартала.
Я показала дорогу, и уже через пять минут мы приехали. Марк был непривычно молчалив и серьезен. Я даже не пыталась отгадать, что он собирался мне сказать. Все равно бы не вышло.
Как только нам сделали кофе, и мы сели за стол у окна с видом на проспект, Стерн выпалил:
– Я все эти дни думал…
– Ух ты. Непривычное для тебя занятие, – усмехнулась я с сарказмом.
Марк сузил глаза, но не среагировал на мою остроту.
– Можешь смеяться, Марьяна. Я правда думал о тебе. Обо всем, что ты пережила. Я злился, когда узнал, что ты скрывала свое имя, но сейчас, пожалуй, могу понять.
Я больше не пряталась за бравадой и сарказмом. Взглянув ему в глаза, проговорила:
– Потому что ты лжец, как и я, Марк. Мы квиты.
– Пожалуй. Мы оба ведь не врали даже. Так… немного утаивали некоторые факты, – подтвердил он. – Мне очень нравятся твои «Тюльпаны». Я понимаю, почему ты осталась ради них у Ала.
– Врешь ты все, Марк. Опять. Ты ненавидишь «Тюльпаны».
Он склонил голову, признавая:
– Да, но только потому что немного завидую. – Он поморщился. – Ладно, черт с тобой. Я адски завидую.
Я заулыбалась.
– Приму за комплимент.
– Забавно, Ал купил их в Москве в тот самый день. Оставил меня торговаться, а сам уехал встречать тебя. Я так злился, что он вообще захотел участвовать в аукционе. Что ему, моих проектов мало? Чем они не угодили?
Не сдержавшись, я
