– Да неужели? Это в такую-то погоду? – спросила я, поднимая в изумлении брови.
– Тогда погода была прекрасная.
– Ясно, – сказала я равнодушно.
Это же надо иметь такую наглость! Меган наверняка заскочила проверить, достаточно ли своих травок она скормила сопернице, чтобы извести ее. Я два дня и две ночи пролежала в постели, терзаясь жуткими приступами рвоты. Что ж, снадобьям Меган в действенности не откажешь!
Я встала, умылась и взяла с лавки постиранную и аккуратно сложенную одежду. Сара сформовала из теста еще одну булку и отрезала мне ломоть хлеба. Я накрыла его куском домашнего сыра. Еще я съела остатки омлета и закончила свою обильную трапезу земляникой со свежими сливками.
Сара отказалась, когда я предложила ей помочь по дому, под тем предлогом, что мне нужно набираться сил. Она посоветовала прогуляться – уж больно бледной и нездоровой я выглядела. Тучи быстро рассеялись, и снова выглянуло солнышко. Я уже начала привыкать к грозам, которые заканчивались здесь так же стремительно, как и начинались.
Долина купалась в мягком свете чистейшего изумрудного оттенка. Обрывки туч сгрудились у далеких горных вершин. Принесенная грозой влага быстро испарялась, и над крышами хижин висел легкий туман.
Жители занимались своими делами, многие обрабатывали огороды и поля. Продолжалось возведение нового дома. Деревня постепенно строилась и разрасталась. Ей по-прежнему недоставало часовни, ведь в Гленко не было своего священника. Для проведения религиозных ритуалов жители долины были вынуждены прибегать к услугам священнослужителей, переходивших из долины в долину в поисках заблудших овечек, которых надлежало вернуть на путь истины. Случалось, что новорожденных крестили их собственные отцы, а брачные обеты скреплялись одними только клятвами молодых, но как только в селение приходил священник, эти обряды повторяли «перед лицом Господа нашего». Поэтому отсутствие работы этим бродячим служителям культа никогда не угрожало.
Мое внимание привлекли крики мальчика, который бежал за стайкой уток и ловко увертывался от угрожающе щелкающих клювов. Завидев меня, маленький Робин подбежал ближе. Мордашка его покраснела от бега.
– Мадам Кейтлин! Мадам Кейтлин! – закричал он. – Я хочу показать вам кое-что!
Поравнявшись со мной, мальчик с трудом перевел дыхание, схватил меня за юбку и потянул.
– Идемте! Моя собака родила щенков, и я хочу вам их показать!
Он снова перешел на бег, и мне пришлось бежать за ним следом в конюшню. Собака расположилась в пустом стойле, на подстилке из соломы, покрытой старой мужской рубашкой. Пять пушистых комочков толкались у ее бока – малыши успели проголодаться. Робин присел, погладил собаку по голове и взял одного щенка. Он был белый, с единственным черным пятном вокруг левого глаза и отчаянно пищал и извивался в детских ладошках.
– Это – Черный Глаз, мой любимец! – с гордостью объявил Робин. – А это – Белая Звезда. – Он указал на другого щенка, черного с белым пятном на спине, похожим на звездочку.
Один щенок лежал чуть поодаль, и на вид был слабее остальных.
– А это кто? – спросила я, указывая на него пальцем.
– Этот? Это Глупый. Он не умеет пить молоко. Я не знал, как его можно назвать. – Мальчик поморщился и прищурил глаза. – А это – единственная девочка в помете, Маленькая Королева. Она – любимица Мойры.
Робин положил своего любимца к его братикам и сестричке, потом взял последнего, совершенно черного щенка и с улыбкой протянул его мне.
– Это Шамрок![52] Он весь черный, как ваши волосы! И он – для вас!
Я приблизила комочек эбенового оттенка к лицу и зарылась носом в его теплую шерстку. Мокрый носик ткнулся мне в щеку. Робин посмотрел на меня с восторгом.
– Я нарочно выбрал ему ирландское имя. Уезжать из родных мест наверняка очень тяжело, – серьезно произнес мальчик. – Помню, я долго плакал, когда мы переехали в другую деревню, но теперь мы снова вернулись. Конечно, не в наши старые дома, потому что sassannachs их сожгли. Теперь у нас новый дом.
Робин схватил своего любимца, сунул его под рубашку, себе на живот, и расплылся в довольной улыбке.
– Вы когда-нибудь засовывали себе щенка под рубашку? – спросил он с любопытством. – Это щекотно, но в то же время так приятно! Попробуйте, вам понравится! – добавил он, округлив глаза и быстро-быстро кивая.
– Думаю, я уже слишком старая, чтобы засовывать себе щенков под рубашку, – со смехом ответила я. – Мне очень приятно, что ты подумал обо мне, малыш Робин. Щенок очень симпатичный, но я не могу взять его.
Изумление на лице мальчика сменилось разочарованием.
– Почему? Он вам не понравился?
– Конечно, понравился! Очень понравился! Когда я была девочкой, мне очень хотелось иметь собаку. Но, понимаешь ли, я ведь живу тут не по-настоящему! Я в гостях и скоро поеду домой.
– В свою страну, в Ирландию? – спросил удивленный мальчик.
– Нет, не в Ирландию, а в Эдинбург.
Он посмотрел на меня с сомнением. Щенок еще активнее закрутился у него под рубашкой, но мальчик, казалось, вовсе не замечал этого.
– Ваш дом не в Ирландии?
– Теперь уже нет. Мне тоже пришлось переехать из своего дома в другой. Теперь мой отец живет в Эдинбурге.
Робин подумал еще немного, потом пожал плечами.
– Ладно! – воскликнул он, извлекая щенка из-под рубашки. – Если захотите, можете забрать его с собой. Шамроку наверняка понравится в Эдинбурге. Он заведет себе там друзей!
– Может, так и будет, – сказала я и погладила мальчика по голове. – Только пока он еще очень маленький и ему нужна его мама, как и тебе – твоя.
Я завидовала наивности и беззаботности Робина. Таким малышам, как он, вполне позволительно забывать ужасные испытания, которые довелось пережить его семье после резни в долине. Но даже если он и не позабыл эту трагедию, она по меньшей мере не разрушила его душу, в отличие от его брата Калума.
– В Ирландии красиво?
– Я мало ездила по своей родной стране, Робин, – ответила я задумчиво. – Мы жили в большом городе, и у нас не было ни холмов, ни поросших вереском долин, чтобы резвиться и бегать. Нам с братьями приходилось играть на грязных и вонючих улицах. Но даже там мы находили, чем себя занять. Я говорю «мы», имея в виду себя и моего брата Патрика. Чего только мы ни творили вместе!
– А что вы творили? – неожиданно заинтересовался моим рассказом Робин.
– Например, однажды мы влезли в голубятню городского прокурора. Мы с Патриком хотели принести домой с полдесятка голубей – чтобы отдохнуть немного от бульона из бараньих костей, который давал нам как милостыню хозяин дома, где отец снимал жилье. На улице в тот день было жарко, в голубятне ужасно воняло. Мы открыли несколько ставней, чтобы проветрить, пока будем ловить голубей. И мы не заметили, как в одно из окошек влезла кошка. Не прошло и пары минут, как мы поняли, что у нас в голубятне появился достойный соперник, – кошка куда ловчее нас карабкалась по балкам и насестам. Шум поднялся ужасный, всюду летали перья, птицы обезумели от страха. Скоро весь этот гвалт услышала прокурорская кухарка. Она-то и застала нас с братом, когда мы ловили свою третью жертву.
