Первые шесть страниц были заполнены снимками изуродованного тела Дженнифер Хэмлин. За это время Алексия видела их уже много раз, но шокирующее воздействие не уменьшалось.
«Какое подлое животное это сделало?»
Билли по крайней мере не мучился перед смертью – единственное ножевое ранение в сердце. Но его бедную дочь пытали – ноги и руки были покрыты следами ожогов, на шее, запястьях и щиколотках – полосы от веревок. Согласно вскрытию, когда Дженни бросили в воду, она еще была жива. Официальная причина смерти – утопление.
«Утопление».
Алексия тряхнула головой, словно пытаясь выкинуть нежеланные образы. Совпадение ли это? Или способ умерщвления дочери Билли так же важен, как сам факт?
И тут до Алексии дошло: она ничего не знает о Дженнифер, кроме того, что ее убили. Ее жизнь, характер оставались тайной. Салли, мать Дженнифер, а также ее друзья все описывали девушку, как спокойную, дружелюбную, довольную должностью секретаря в юридической фирме и своим бойфрендом, местным пекарем по имени Лука Минотти. Обычно мужья и любовники – первые подозреваемые в преступлениях подобного рода, но никто не сомневался в невинности Минотти. В ту неделю, когда исчезла Дженни, он был в Италии, навещал родственников. И более тридцати покупателей подтвердили его присутствие в пекарне в день ее смерти.
Всего ужаснее, что Дженни была беременна. Минотти знал об этом и был в восторге от перспективы будущего отцовства. Он и Дженни копили деньги на свадьбу. Кошмарная история! Кто мог убить эту милую, мечтавшую о семье, молодую женщину? У нее не было врагов. Ее родные и друзья не могли даже помыслить о том, что ей грозит опасность.
Никто, кроме Билли Хэмлина.
Билли много лет был убежден, что Дженнифер грозит опасность. За два года до своей смерти он буквально осаждал Нью-Йоркский департамент полиции, ФБР, местные газеты и всякого, кто соглашался его выслушать, жалобами на угрожающие телефонные звонки. «Голос» вознамерился уничтожить его и убить дочь. К несчастью, Билли твердил полиции, что опасность грозит и многим другим публичным людям, в том числе двум известным бейсболистам, губернатору Массачусетса и Дэниелле Хайамс, австралийской модели, демонстрирующей купальники, которой Билли был недолгое время одержим во время последнего приступа жестокой депрессии. Неудивительно, что его тревоги списывали на душевную болезнь. Полиция не нашла в его мобильном и домашнем телефонах свидетельств подозрительных звонков или сообщений. К Дженни вообще не обращались, как и к другим персонам, которых упоминал Билли.
Алексия подскочила. Звонил ее смартфон. Начало седьмого утра! Кто может звонить в такое время?
– Алексия? Это Генри. Я вас разбудил?
Голос премьер-министра звучал напряженно.
– Нет-нет. Что-то случилось?
– Все прекрасно. Никакого кризиса. Возможно, мне не следовало звонить так рано. Я только хотел сообщить, что, боюсь, мы с Шарлоттой не сможем приехать.
«Вот как?» Алексия проглотила разочарование и раздражение. Если все в порядке, просто неприлично отказываться от приглашения перед самым праздником.
– Очень жаль.
– Да… это личное… – неловко пробормотал Генри.
Алексия едва не спросила, уж не Лора Ллуэллин это самое «личное», но, разумеется промолчала.
– Простите, – пробормотал Генри перед тем, как повесить трубку.
Гнев уступил место неприятному чувству. Премьер определенно вел себя крайне странно по отношению к ней. Она чувствовала в голосе скрытность и уклончивость, которых не было раньше.
«Эти ублюдки из кабинета готовы сделать все, чтобы увидеть мое падение. Неужели они так влияют на него? Может быть, Мэннинг что-то знает? Возможно, именно поэтому Генри спрашивал меня о нем. Почти намекал, чтобы я избавилась от него…»
А может, проблема в Шарлотте Уитмен? Жены часто завидуют профессиональным отношениям мужей с другими женщинами, а подчас просто ревнуют. «Но я слишком стара, чтобы считаться угрозой. А что, если дело действительно в Лоре Ллуэллин? Должно быть, это настолько серьезная связь, чтобы Генри так рискнул своим браком».
Только минут через пять долгих и бесплодных размышлений Алексия взяла себя в руки. «Ты просто параноик. Позволяешь стрессу взять верх над собой».
Убийства Хэмлинов стали причиной бессонницы. А тут еще тревоги за сегодняшний праздник и ежедневные битвы за выживание женщины в Вестминстере. Алексия крайне нуждалась в отдыхе.
Телефон снова зажужжал – сообщение от Люси Мейер: «Скорее бы тебя увидеть. Праздник будет потрясающим!» Текст сопровождался смайликами.
Алексия рассмеялась. Ей так не хватает Люси, ее неизменно хорошего настроения, бесконечного энтузиазма. На надгробии этой женщины будут выгравированы восклицательные знаки!
Осторожно взяв досье Дженнифер, Алексия спрятала его в ящик стола и заперла. «Пропади пропадом Генри Уитмен. Мы с Тедди сегодня повидаемся с друзьями и расслабимся. Будет весело!»
Майкл де Вир прибавил скорости, позволив реву мощного двигателя «дукати» заглушить смятенно метавшиеся мысли.
Он знал маршрут из Оксфорда в Кингсмир, как свою ладонь, но сегодня специально поехал по проселочным дорогам, через Уитам Вудз, древний лес, граничивший с Северным Оксфордом и переходивший в Ивенлоуд-Вэлли. День выдался изумительным, да и как он мог быть другим хотя бы ради идеального праздника матери? Голубое небо, солнце, ветерок…
По обе стороны дорожки росла высокая живая изгородь, полная пчелами, бабочками, шмелями всех цветов и размеров, энергично кишащих и жужжащих. Напуганные шумом мотора скворцы, чибисы и лазоревки взмывали к небу, словно отдавая поразительный воздушный салют. В иных обстоятельствах Майкл чувствовал бы душевный подъем, проезжая по местам, которые любил, да еще когда ветерок дул в лицо, а солнце пригревало спину! Но сейчас почему-то был на взводе, нервный, злой, изнемогавший под грузом эмоций, захлестнувших его так неожиданно!
Некоторые было легко определить. Угрызения совести жирной жабой оседлали его сердце, придушив счастье. Вчера он чуть было не попался. Саммер могла изобличить его. Опасность была слишком близка. Он ненавидел себя за то, что лгал ей, за то, что превратился в банального изменника, пародию на самую худшую сторону самого себя. Пока они были в разлуке, он твердил, что все держит под контролем. Что вполне может продолжать отношения с Саммер и вести совершенно другую жизнь здесь, в Лондоне. И все будет шито-крыто. Прошлой ночью он осознал, что все это глупый самообман.
«Я люблю ее. Я люблю ее, и я идиот, и все это должно прекратиться».
Запутанная любовная жизнь Майкла была слишком далека от того, единственного, что занимало его мысли. Много недель он вел себя так, словно все было, как обычно. Словно он ничего не знал. Ездил в Кингсмир и обратно, устанавливая освещение, работая над злосчастной пагодой, будто ничего не случилось.
