– Да.
– Сиди около Машек и звони Паше. Если тебя не будут пускать к ним – дай им денег. Я все отдам и компенсирую.
– Иду-у-у!
Итак, враг объявил шах и вышел на тропу войны.
Эва, которую я предупредила об опасности, тем не менее, пошла в парк и исчезла. Но почему она не кричала? Ей вкололи укол? Или просто заткнули рот кляпом. Но в любом случае были бы свидетели тому, как ее тащат в машину. Наша больница находится в центре города и втихоря украсть из нее никого нельзя. Это не глухой тупик на окраине.
Значит… в голове вертелась мысль, которая не исчезала, а набухала, как грозовое небо в преддверии шторма. Значит… Эва скорее всего ушла с этим человеком по доброй воле. Отсюда и… тишина. И этим человеком мог быть только ее муж. С другим бы Эва не пошла. К сожалению, я пощадила ее чувства и не рассказала о Франсуа самого главного – что он стоял за всеми этими событиями и вел охоту на нее. Он – человек, которого ей нужно было бояться прежде всего.
Я с размаху опустилась на табуретку и сцепила руки. Я потянула носом – луково-сливочный соус пригорел. Я забыла его выключить и теперь маленькая пузатая кастрюлька была в буро-ржавых разводах.
Я швырнула ее в раковину.
Надо было все рассказать Эве, тогда бы она не пошла с Франсуа. Если бы я рассказала Эве, что ее муж – отъявленный мерзавец и подонок, она бы не влипла в эту историю.
Моя голова работала как совершенный хронометр. Машина безупречной сборки.
Что Франсуа собирается делать с Эвой?
Что?
Я взяла сотовый, собираясь позвонить Косте, но рука, описав в воздухе дугу, вернулась в исходное положение. Почему я не сделала этого?
В голове, как у компьютера, который перезагружается, что-то глухо урчало и тяжело ворочалось. Все раскладывалось по полочкам со страшной быстротой.
Заказ, который внезапно появился у Франсуа и за который ему выплатили аванс.
То, что он хотел положить Эву в больницу.
То, что он скрыл от нее наличие двойни.
То, что он сначала не хотел ребенка, а потом – передумал. Решил, что с абортативным материалом он может продешевить.
В этом месте я передернула плечами.
Все говорило о том, что он отъявленный мерзавец, продавший свою жену и детей.
И что я могу сделать с ним?
С этим человеком, в которого Эва безумно влюбилась шесть лет назад и задрав хвост как собачонка – так выразилась одна мамина родственница – бросила все и помчалась во Францию.
С человеком, который при каждом удобном случае ныл, капризничал, рассуждал о несложившейся карьере дизайнера и таланте, вынужденном прозябать на рутинной работе.
Жмоте, который водил Эву в магазины и давал примерять дорогие наряды, а потом со смехом говорил «поносила и будь довольна».
Как мне вести себя с ним и какую разыграть партию, чтобы он отпустил Эву.
Решение пришло сразу. И правильно я сделала, что не позвонила Косте, потому что я собиралась его предать. И по-другому поступить не могла. Это – единственный крючок, на который может клюнуть Франсуа.
Других у меня для него крючков нет.
И не будет.
Я открыла ящик письменного стола Кости и пересчитала деньги, которые он хранил там. Получалось чуть больше пятнадцати тысяч евро.
Я набрала номер Франсуа и напряженно слушала долгие гудки. Наконец что-то щелкнуло и раздался вежливо-автоматический голос «…. В настоящее время абонент не может подойти к телефону, вы можете оставить свое сообщение.»
Я стиснула трубку и проговорила глухим голосом.
– Франсуа! Это Александра! Перезвони, пожалуйста. У меня есть к тебе предложение… Это очень срочно».
После этого «разговора» с автоответчиком я вытерла вспотевшие ладони о кухонное полотенце и скрестила руки на груди.
Сколько я могу ждать?
И откликнется ли он?
Франсуа перезвонил через полчаса. Наверное, он сидел и выжидал. Как паук свою добычу. Откликнуться сразу – плохой тон, а кроме того поступить так – означало сделать мне незаслуженный подарок. А вот заставить нервничать – в самый раз. Я сорвала трубку и заорала:
– Алло!
– Привет! – голос Фраснуа был спокойно-вальяжным.
– Эва у тебя?
– Предположим. А что ты хочешь мне сказать еще? И учти, если обратишься в органы, твоей сестре придется очень, очень плохо. Лучше этого не делать. Но ты – умненькая девочка и сама во всем хорошо разберешься. И что ты хотела мне предложить?
– Деньги.
– Как оригинально, – хмыкнул Франсуа. – А почему не себя?
Я промолчала. Сейчас главное – сохранять ледяное спокойствие, хотя это очень трудно, и не дать ему вывести меня из себя. Иначе я распсихуюсь и повешу трубку. А это в мои планы не входит. Мне нужно спасать Эву любой ценой. И поэтому я должна молчать….
– И что?
– Сколько?
– Пятнадцать тысяч евро.
– Мне нужна Эва.
– Тебе нужна Эва? – лихорадочно соображала я.
– Да.
– Зачем?
– Слишком много вопросов.
– Хорошо. Я могу ее заменить?
– Ты?
– Мы же близнецы, – торопливо заговорила я. – Никто не заметит подмены. Какая тебе разница? Я буду молчать от шока. И никто не поймет, что я не француженка.
– Я должен подумать. Пятнадцать тысяч евро и ты вместо Эвы. Звучит заманчиво.
Он еще будет думать! Я готова была швырнуть трубку и смачно выругаться. От души. Но я отвечала за Эву. И еще за двух Машек.
– Я позвоню, – сказал Франсуа.
– Когда?
– Ты очень спешишь? – ответил он вопросом на вопрос и повесил трубку.
Я надеялась, что он не упустит своего и молила бога, чтобы Франсуа позвонил мне как можно скорее и сказал, что он согласен. Я взглянула на часы. Половина первого. До прихода Кости – целая вечность. До звонка Франсуа – тоже.
Если Франсуа перезвонит в ближайшее время, мне останется только взять (украсть) у Кости пятнадцать тысяч евро, написать записку с благодарностью за все и уехать к Франсуа.
Есть еще вариант – рассказать все Косте. Но тогда сценарий дальнейших действий будет непредсказуемым. А я не могу рисковать. Если бы дело касалось меня, я бы наверное открылась близкому человеку и мы бы вместе думали, что и как. Но это касается не меня. И Ангел, конечно, будет отговаривать меня от этой авантюры. И будет по-своему прав. Но здесь уже не может быть правых и виноватых. Будут только проигравшие и победители. Так вот мне очень хочется увидеть Эву в числе победителей. Я как-нибудь выкручусь, а вот Эва не сможет.
Эва – томная, изнеженная, капризная. Она не привыкла к трудностям. Она сразу пасует. Она всегда была красавицей.
А я – умницей.
Я что-нибудь придумаю.
А вот она – нет.
И поэтому все правильно, что я буду вместо нее.
Это – справедливо.
На всякий случай, для полной подстраховки я перезвонила Милочке.
