Франсуа метнул на меня странный взгляд, но ничего не сказал.
– А потом ты убил Марселя Донека. Чем он мешал тебе и Анн Прево? Можешь разъяснить?
– Я его не убивал.
Я фыркнула.
– Можешь рассказывать это кому-нибудь другому.
– Я могу рассказать тебе, кто такой был Марсель Донек. – Он замолчал, а потом продолжил: – Это мой бывший школьный товарищ, которого я потерял из виду, а год назад случайно встретил в одном кафе, где он пил рюмку за рюмкой, словно у него была какая-то большая проблема или неприятности. Мы разговорились и оказалось, что он сделал приличную карьеру как талантливый ученый-медик, занимающийся проблемами омоложения и стволовыми клетками. Он работал в научной лаборатории, пока ему не предложили уйти в «Медицину будущего», где платили совсем другие деньги. Он колебался. Но у Марселя была больная мать, лечение которой требовало больших денег, и поэтому он, в конце концов, согласился.
Но вскоре он понял, что работа в «Медицине будущего» идет вразрез с его совестью. Но бросить не решался. Кроме того, он боялся, что его просто так не отпустят…
Марсель выплеснул мне все, что у него наболело. Он сказал, что они пользуется не совсем честными методами, когда достают материал для стволовых клеток. Иногда женщинам говорят, что их младенец умер во время родов, или предлагают большие деньги за отказ от ребенка. Некоторым говорят, что плод развивается с патологией и предлагают сделать аборт.
Я слушал его; и тогда у меня в голове родилась мысль об Эве. Я понял, как я могу поправить свое финансовое положение. Но эта мысль была еще смутная, не оформившаяся. Я попросил у Марселя адрес клиники, которая сотрудничала с «Медициной будущего». Он спросил: зачем мне. И я наплел ему историю о своей бедной знакомой, которая хотела бы отдать своего новорожденного ребенка за деньги, так как он ей не нужен, а она сильно нуждается в деньгах. Марсель дал адрес и телефон. И попросил сослаться на него. Предварительно я решил прощупать реакцию Эвы на аборт. Но она уперлась – ни в какую.
Я позвонил в клинику, узнал расценки и понял, что могу продешевить. Младенцы ценились дороже. Тогда я решил сменить тактику. Но проблема была в том, что Эва на меня обиделась и перестала доверять.
Я пытался снова завоевать ее доверие, но не особо в этом преуспел.
Я сводил ее в клинику, где она сдала анализы и где УЗИ показало, что у нее будет двойня. Это было совсем замечательно. Один младенец «убирается», а второй нормально рождается на свет. Все складывалось как нельзя лучше. Оставалось только одно – убедить Эву, когда придет время, лечь в нужную клинику. Но стоило мне намекнуть на это, как она сказала решительное «нет». Я пришел в ужас; мне уже выплатили аванс и я не мог допустить, чтобы мои планы потерпели крах. Тогда я сообщил о своих проблемах в «Медицину будущего» и они решили, что лучший выход – убедить Эву в том, что у нее проблемы с психикой и уговорить ее лечь в клинику подлечить здоровье. Но это было еще хуже. Эва вообще перестала со мной общаться и стала видеть во мне врага номер один. Все закончилось тем, что она приехала в Москву.
Когда Эва убежала из дома, а я ни секунды не сомневался, что она уехала к тебе – когда мы уже начали ссориться и конфликтовать, она однажды бросила, что хотела бы родить на родине – я позвонил Марселю и сказал об этом. Он помолчал, а потом сказал, что уладит эту проблему: сам поедет и привезет Эву обратно. И попросил адрес. Я дал твой адрес. Когда я позвонил ему, то услышал, что я не-го-дяй и скотина. И что он сделает все, чтобы спрятать Эву в безопасном месте и помочь ей. Я был в шоке. Ошар-ва-шен.
Я слушала Франсуа, как в столбняке, и поэтому даже не стала поправлять его.
– И тогда я кинулся в «Медицину будущего» и все рассказал им. О том, что Эва уехала в Россию и что за ней выехал Марсель Донек. Остальное ты знаешь сама.
У «Медицины будущего» большие связи, в том числе и в России, – хвастливо сказал Франсуа.
– Да уж! Большие!
– Ты еще огры-заешь-ся?
Я бравировала, я нахально наступала и отчаянно пыталась как опытная фехтовальщица найти уязвимое место, чтобы нанести разящий удар, коронный выпад рапирой. Но я понимала, что меня бьет мандраж, нервы ни к черту. И вообще все мои уколы – отчаянье шальной девчонки, перед тем как ее накажут по-настощему. А в том, что меня накажут, я не сомневалась. Вопрос был только во времени.
Повисло молчание: мой запас энергии иссяк и я думала о том, что, похоже, я влипла по полной программе. Как-то до сих пор я не особо размышляла над этим, мне нужно было спасти Эву. Когда я сделала это, то ужас стал тихо наполнять меня до краев – постепенно, но неотвратимо.
Но этот ужас мне нужно было скрыть от Франсуа: сознание, что он увидит мою слабость, было еще невыносимей подступавшего кошмара. Я стиснула зубы и сжала руки в кулаки.
Быть не может, что я не выпутаюсь из этого кошмара.
Обязательно выкручусь.
Такими заклинаниями-мантрами я пыталась успокоить себя.
– И куда мы едем?
Я видела, что Франсуа смотрит на меня в зеркальце заднего вида.
– Ты такая умная, догадайся.
И тут меня пронзило странное озарение. Как вспышка молнии, когда все предметы, до этого скрытые в непроницаемой темноте, стали четко видны.
– Ты везешь меня в закрытую клинику во в Владимирской губернии. Санаторий «Утренний». Но зачем? Тебе же были нужны младенцы, а не Эва.
Франсуа широко улыбнулся.
– Браво! Ты догадлива. До младенцев я еще доберусь. А пока Эва может спокойно участвовать в медицинских экспериментах. Понимаешь ли… все эти клетки… омолаживание еще не до конца приучены.
– Изучены, – механически поправила его я.
Он бросил на меня насмешливый взгляд.
– Вот-вот. И Эва вполне годится для разминки.
– Господи! Франсуа! – не выдержала я. – Ты же ее любил, она была твоей женой. Как ты можешь так поступать с ней?
– Любовь ушла, – сказал он после недолгого молчания. – А мне нужны деньги, чтобы продолжить карьеру дизайнера. Я хочу получить хорошее образование в Америке или Лондоне. Но ты слишком много болтаешь. Вернемся к тебе и твоим делам. Тебе нужно приодеться. А заодно и немного подкорректировать внешность. Сходство должно быть абсолютно полным. Теперь ты понимаешь? Приготовься к встрече со старым знакомым.
– Каким? – выдавила я.
– А это ты уж догадайся! – ухмыльнулся он.
И тут я открыла рот. Разгадка как всегда была беспощадной и убийственно-точной, разящей наповал без всякой милости и снисхождения.
Я была не просто глупенькой дурехой, а форменной кретинкой. Теперь я это понимала все ясно. Теперь я могла объяснить, почему Дмитриев проявил такой интерес к моим снимкам документов «Медицины будущего» и почему квартиру Милены Сергеевны распотрошили на следующий день после того, как Дмитриев подвез меня. И почему я раньше не сопоставила очевидные факты? Тогда я бы не попала в эту западню и нам с Костей не пришлось бы мучаться вопросом: кто стоит за всем этим? Маленький глупенький белый кролик, угодивший в капкан. Мне почему-то ужасно стало жалко себя, и я шмыгнула носом. Я поймала взгляд Франнсуа – его глаза откровенно смеялись и, отвернувшись, стала смотреть в окно.
